— Вы не видели Призрака? — проворчал отшельник. — Кому, скажите на милость, под силу понять привидение?
Он сердито стукнул посохом по земле; похоже, ему приходилось несладко.
— Почему бы вам не вернуться? — предложил Данкен.
— Я вызвался сам, — пробормотал Эндрю. — Если я отступлюсь сейчас, иной возможности постоять за Господа мне уже не представится.
— Ну как хотите, — проговорил Данкен.
В полдень они устроили короткий привал, чтобы немного отдохнуть и перекусить.
— Почему вы идете пешком, милорд? — полюбопытствовал Эндрю. — Лично я, будь у меня лошадь, не стал бы утруждать ноги.
— Я сяду на коня, когда придет время.
— То есть?
— Когда надо будет сражаться. Дэниел — боевой конь. Он обучен сражаться сам по себе и вместе с всадником.
Эндрю буркнул что-то себе под нос. Походило на то, что сегодня его раздражает буквально все.
— Слишком тихо, — сказал Конрад. — Мне это не нравится.
— Радовался бы лучше, а не беспокоился, — ввернул Эндрю.
— Крошка наверняка предупредит нас в случае опасности, — заметил Данкен.
— Они знают, что мы здесь, — произнес Конрад, ударяя дубинкой о землю. — Знают и поджидают.
Передохнув, маленький отряд продолжил путь. Данкен неожиданно про себя осознал, что тревога, терзавшая его с утра, мало-помалу сходит на нет. Несмотря на следы пожарищ и отсутствие живых существ, лощина, которая становилась все шире, навевала мир и покой. Данкен мысленно выругался и настороженно огляделся по сторонам, однако мгновение спустя вновь погрузился в размышления. В конце концов, мелькнуло у него в голове, впереди бежит Крошка, который, случись что, немедленно даст знать.
В те моменты, когда возвращался к действительности, Данкен подметил за собой одну странность: он посматривал не столько на окрестные холмы, сколько на небо. Ему потребовалась пара минут, чтобы сообразить, что он выискивает взглядом Диану и ее грифона. Куда она подевалась и, что гораздо важнее, почему убежала? Да и вообще, кто она такая? Будь у него побольше времени, он бы постарался узнать, что к чему, пристал бы к ней с расспросами. Диковинней всего ее интерес к Вульферту, чародею, что скончался столетие назад, чья гробница поросла серо-голубым лишайником. Вероятно, Диану интересует не сам Вульферт, а его медальон. Прах Вульферта ей ни к чему. Может, стоит повнимательнее изучить безделушку? Вдруг ему откроется какой-нибудь секрет? Нет, надеяться на это просто смешно. Как там выразился Эндрю — «дьявольское изобретение»? Что ж, как раз в его духе. Так или иначе, он, Данкен Стэндиш, в изобретениях не разбирается. Такими способностями могут похвастаться лишь отдельные мудрецы.
Задумавшись, Данкен налетел на круп Красотки. Он вздрогнул, отступил назад; Красотка покосилась на него и внезапно лягнула в колено. Она играла, а потому удар вышел несильным. Данкен осмотрелся и увидел, что все остановились и глядят на старуху, что ковыляла навстречу им, жалобно причитая и отмахиваясь от Крошки, который шагал следом.
— Молодец! — громко похвалил собаку Конрад.
Остальные молча ждали. Старуха, подойдя поближе, плюхнулась на землю и поплотнее закуталась в свои обноски. Она выглядела сущей ведьмой: крючковатый нос, из которого торчали похожие на паучьи лапки волоски, щетина на подбородке, щербатый рот, седые, ниспадавшие на глаза космы.
— Уберите пса! — взвизгнула она. — Я вам что, корова, чтобы посылать за мной собаку? Правда, он вел себя как джентльмен, не стал кусать мое бедное тело. Но спросите у него: зачем он выгнал меня из дома — мерзкое, доложу я вам, местечко — и привел сюда? Мне не нравится, когда со мной так обращаются. Имей я хотя бы крупицу силы, я бы испепелила его. Но сила покинула меня. К тому же они забрали все, что у меня было: совиную кровь, мозги нетопыря, глаза тритонов, кожу лягушки, пепел костра, на котором сожгли колдунью, зуб собаки, что укусила священника…
— Погоди, матушка, — перебил Данкен. — Кто забрал у тебя твое богатство?
— Злыдни, кто же еще, — отозвалась старуха. — Они ободрали меня как липку, они насмехались надо мной. Да-да, насмехались. А потом выкинули меня из дому и подожгли мою хибарку!
— Тебе повезло, — буркнул Эндрю. — Скажи спасибо, что тебя не повесили или не толкнули в огонь.
— Мерзавцы! — Старуха с отвращением сплюнула на землю. — Негодяи! Подумать только — мы с ними чуть ли не родня. Они попрекали меня, честное слово, попрекали. Говорили, что я недостойна болтаться на веревке или гореть в огне.
— Так радуйся, — хмыкнул Эндрю. — Попреки попреками, но ты уцелела, хотя могла погибнуть.
— Сколько лет я положила на то, чтобы завоевать дурную славу, — причитала старуха, — сколько сил! Я изучала каббалу и практиковалась — день за днем, ночь за ночью. Я добывала снадобья, без которых нет настоящей ведьмы, копалась на кладбищах, рылась в могилах…
— Ты и впрямь изрядно старалась, — заметил Конрад.
— Верно, паренек, ох как верно. Таких ведьм, как я, еще поискать. Ну да, я была злой. Какая ж это ведьма, если она добрая? Так что я была злой, но честной. — Старуха посмотрела на Данкена. — А теперь, сэр, коль вам не терпится испробовать на мне свой меч…
— Я не собирался делать ничего подобного, — возразил Данкен. — С какой стати мне казнить честную ведьму?
— Ну так чего мне ждать? Раз уж я здесь, чего мне ждать?
— Во-первых, мы накормим тебя, — отозвался Данкен, — разумеется, если ты хочешь есть. Мне кажется, хочешь. Честная ведьма, для которой настали тяжелые времена, вправе рассчитывать на угощение.
— Милорд, вы пожалеете о своем поступке, — предостерег отшельник. — Те, кто знается с ведьмами, заражаются от них злом.
— Вы разве не слышали? — справился Данкен. — Она сказала, что утратила все свои принадлежности. Какая же она после этого ведьма?
Крошка уселся рядом со старухой и внимательно разглядывал ее с таким видом, как будто считал своей собственностью.
— Уберите от меня этого зверя! — воскликнула ведьма. — Морда у него добродушная, а глаз нехороший. Вон как зыркает!
— Крошка вовсе не злой, — вступился за мастифа Конрад. — Иначе ты бы давно лишилась руки или ноги.
Старуха попыталась встать. Конрад протянул руку и помог ей подняться. Она важно оправила обноски, едва прикрывавшие старческое тело.
— Вы двое, — проговорила она, — истинные джентльмены. Один отказался пронзить меня мечом, другой помог встать. Старая Мэг благодарит вас. — Ее взгляд переместился на Эндрю. — Насчет этого я не знаю. Уж больно хмуро он глядит.
— Не обращай внимания, — посоветовал Данкен. — Он отшельник, да и день для него выдался не из легких.
— Не люблю я ведьм, — признался Эндрю, — равно как и всех прочих — гоблинов, гномов, чародеев… Их слишком много, без них нам было бы куда спокойнее.
— Вы упомянули про еду, — сказала Мэг, повернувшись к Данкену.
— Мы остановимся на ночлег где-нибудь через пару часов, — ответил тот. — Если ты согласна подождать…
— У меня найдется кусочек сыра, — подал голос Эндрю. — Я сунул его в карман на тот случай, если проголодаюсь по дороге. Думаю, она не побрезгует…
— Эндрю, я думал…
— Ради женщины, милорд, — отозвался отшельник, — не ради ведьмы. Всякий, кто голодает…
Он достал сыр и протянул его старухе; та приняла его, стыдливо потупившись, — впрочем, трудно сказать, был ли то стыд.
— Благослови тебя Небо, — проговорила она.
— Только твоего благословения мне и не хватало, — буркнул Эндрю.
Глава 11
Они остановились на ночлег задолго до того, как солнце скрылось за горизонтом, и встали лагерем на опушке небольшой рощицы. Невдалеке протекал ручей, на песчаном берегу которого решено было развести костер.
— Нам не от кого прятаться, — заявил Данкен. — Те, кому надо, прекрасно знают, где мы находимся.
Мэг кое-как слезла с Дэниела, который поначалу, когда ее только подсадили в седло, поднялся было на дыбы, но вскоре утихомирился и шел дальше размеренным шагом, приноровившись к своей легкой, как пушинка, всаднице. Конрад уселся на корточки у огня и принялся поджаривать овсяные лепешки и ломтики грудинки.
За время ужина над местностью сгустились сумерки. Неожиданно из них возник Призрак.
— А, пропащий, — хмыкнул Эндрю. — Явился наконец! А мы-то гадали, что с тобой сталось.
— Мне было страшно, — произнес Призрак, — но я преодолел свой страх и при дневном свете, который мне весьма неприятен, осмотрел окрестности.
— Как далеко ты забрался? — спросил Данкен.
— До того места, где начинается болото, дальше не рискнул. По правде говоря, там жутковато.
— Пугало испугалось, — фыркнул Конрад.
— Я не пугало, — возразил Призрак, — а дух.
— Все равно. Естественно, ты никого не видел, так?
— Я видел тех, кого вы называете безволосыми, — откликнулся Призрак. — В нескольких милях к востоку отсюда. Их очень мало, но они движутся в том же направлении, что и вы, и с той же скоростью.
— В нескольких милях? Тогда понятно, почему Крошка не почуял их.
— Мне было страшно, — повторил Призрак. — Духу не пристало бродить по открытой местности. Ему необходима крыша, чтобы спрятаться от неба.
— Может, они и не подозревают о нас? — предположил Эндрю.
— Навряд ли, — покачал головой Данкен. — Зачем им тогда карабкаться по холмам? Если бы они не следили за нами, то пошли бы этой дорогой. У меня такое впечатление, что нас ведут к определенной цели, совсем как Крошка вел Мэг. Им известно, что на запад нас не пустит болото, поэтому они позаботились преградить нам путь на восток.
— Сэр, — проговорила Мэг, дергая Данкена за рукав, — остальные.
— Что? Какие остальные?
— Не безволосые, другие. Те, что смеялись надо мной. Они поблизости. Я их чувствую.
— Почему тогда молчит Крошка? — удивился Конрад.
Мастиф развалился у костра, положив морду на вытянутые лапы. Судя по его виду, он ничего не чуял.
— Собака есть собака, — сказала Мэг. — Ее достаточно просто обмануть, особенно тем, кто необычайно ловок и искушен в обмане. Эти твари куда хитрей и опаснее тех, с кем вы сталкивались до сих пор.