Никогда прежде мистер Картрайт не видел «стальную Мардж» такой: руки ее бессильно болтались вдоль тела, сеточка голубоватых жилок просвечивала сквозь побледневшую до прозрачности кожу, рот был полуоткрыт, глаза выцвели. А веки механически скользили вверх-вниз. Казалось, черная дыра в стене вытянула из нее все цвета, мысли и вот-вот отберет жизнь. Она не повернулась на скрип двери и звук шагов, не оглянулась, когда Огаст ее окликнул.
Инспектор подошел к леди и с непосредственностью подвыпившего человека заорал ей в самое ухо:
Миледи? Эй, миледи, тоже успели хорошенько глотнуть винца на ярмарке?
Маргарет проявила наконец признаки жизни; встрепенулась, поежилась, как после долгого сна, и осторожно оглядела комнату, затем остановила взгляд на алчном черном жерле за распахнутой дверцей:
Я… Добрый вечер, мистер Ньюпорт!
Здра-а-а-асте! — протянул инспектор.
Простите, вы осматривали подвал за этой дверью?
Нет, миледи. Сам лично туда не заглядывал и вам не советую. Эй, парень, поди сюда! — окликнул он шофера. — Давай-ка сбегай за привратником, прихватите досок, молоток да побольше гвоздей и заколотите к такой-то матери вход в подвалы, пока новой беды не стряслось. Идемте со мной, доктор Уолтроп…
Погодите! — остановила его Мардж. — Сначала ответьте мне, инспектор, вы нашли в этом подземном помещении кости?
Сколько угодно! Выгребли оттуда прямо-таки чертову прорву костей, доктор! Приезжайте — покажу, если вам интересно. Других экскурсантов, желающих поглазеть на это богатство, все равно нету. А сейчас пойдемте, леди-доктор, бросим прощальный взгляд на тело, пока ее мертвая милость не завоняла.
Мистер Картрайт не стал соваться в каретный сарай, а остановился в полуярде от входа, размышляя, куда направиться дальше: слух о несчастье успел достигнуть деревни, прислуга бросилась домой в сопровождении любопытствующих, толпа народа, несмотря на поздний час, толкалась у садовой ограды.
Инспектору пришлось вызвать подкрепление, и теперь полисмен дежурил у ворот, вяло покрикивая на излишне любознательных поселян. Впустил только каноника и прибывшего с ним вместе мистера Честера.
Коттедж сразу же ожил: одно за другим загорались окна, на улице были слышны всхлипы, команды, лай собачек и просто крики — все смешивалось в общий гам. Но здесь, во влажной темени, на фоне шума солировал уверенный голос доктора Уолтроп: «Судя по множеству ссадин и содранной коже на лице, а также по кровоподтекам, оставшимся на затылке и шее — графиня Таффлет умерла не сразу, ее несколько раз окунали головой в корыто. Почему леди Делия не сопротивлялась? Не звала на помощь?» «Что хотел узнать от нее неведомый преступник?» — мысленно добавил Огаст.
Инспектор попросил с вниманием осмотреть голову и запястья — возможно, графиню оглушили и связали перед тем, как начать истязать? Доктор действительно обнаружила шишку — слева, чуть выше виска. Следов веревок на запястьях нет, зато она нашла след от укуса. Нет, это не собака — за запястье левой руки графиню укусил человек. Судя по характеру следа, размеру челюсти и отсутствию определенных зубов, это ребенок лет девяти или десяти, констатировала Маргарет.
Холодные мелкие капельки пота выступили у Огаста на лбу — его знобило: такого просто не может быть! Гасси потянулся за сигаретой. Но стоило ему щелкнуть зажигалкой, на огонек, будто назойливые мошки, подтянулись Маргарет и инспектор. Встав рядом с ним, они, синхронно стряхивая пепел, обсуждали время смерти леди Делии.
Либо в каретном сарае весь день было очень и очень жарко, либо… леди Делию убили больше суток назад — еще вчера вечером, — утверждала леди- доктор. Огаст не выдержал: они видели графиню Таффлет сегодня утром, причем почтенная леди была жива и весьма бодра, судя по тому как ловко она правила своими пони!
Кто может подтвердить слова мистер Картрайта? Мистер Горринг и сама доктор Уолтроп. Мардж выпустила красивое колечко дыма: лично она леди Делию утром не видела, пони в хозяйстве графини тоже нет, конюшню давным-давно переделали в гараж. Что там почудилось джентльменам, она понятия не имеет. Но уточнит время смерти жертвы и сообщит инспектору время после вскрытия — если корнер позволит ей присутствовать…
Полицейский не стал больше задерживать Огаста, и тот вернулся в дом — княжна Анна сидела в своей комнате на диванчике, на фоне книжного шкафа, уставленного любовными романами с одинаковыми золотистыми корешками, уткнувшиь в неоконченную вышивку, и тихонько всхлипывала в окружении грустно поскуливавших собачек.
Ей было очень жаль и покойную леди Делию, и осиротевшую компанию Йорков, и свою замечательную должность компаньонки, и комнатку с видом на сад! Но оставаться в этом ужасном доме на всю ночь, совсем одной настолько жутко! Милой княжне нет нужды томиться здесь в тревожном одиночестве, заверил девушку Огаст. Ведь за песиками найдется кому присмотреть из прислуги. А для Анны он исходатайствовал у инспектора разрешение уехать в деревню, под материнский кров.
XVII
Май, 14, 1939 г., воскресенье 22–45 по Гринвичу
Ночь обещала быть звездной и тихой, но к полуночи ветер пригнал клочковатые тучи, воздух пропитался влагой и готов был взорваться электрическими разрядами. Над черными глыбами капища плавали зеленоватые фосфоресцирующие шары. Зрелище было настолько ирреальным, что даже юная княжна перестала плакать, припала к окну автомобиля и выпустил руку своего кавалера. Признаться, Огаст был даже рад этому: вид плавающих во мраке светящихся сфер заставил его пальцы дрожать и вибрировать, дрожь со скоростью электрического разряда распространилась вверх и замерла таким же светящимся шаром внутри, у самого горла.
— Что это? — прошептал Огаст, причем собственный голос показался ему чужим и далеким, — шар в горле угрожал взорваться как праздничная петарда и разнести череп своего хозяина на тысячу жизнерадостно сверкающих огоньков.
Вполне распространенное природное явление, — бесстрастным голосом объяснил мистер Честер, которому пришлось временно принять на себя обязанности шофера: инспектор в который раз опрашивал рыжеволосого парнишку-водителя, обнаружившего тело графини. Автомобиль прибавил скорости, и все равно Картрайту казалось, что злобные зеленые огни увязались за ними следом и, если догонят, — все, от железного корпуса авто до самых мелких их косточек — растает без следа в этом осклизлом зеленом мареве, мраке и ужасе и только мистер Честер продолжит вещать с невозмутимостью радиодиктора:
В предгрозовой атмосфере электрические разряды имеют свойство накапливаться у верхушек острых предметов. Католики называют означенное явление «огни святого Эльма» и осеняют себя крестом, столкнувшись с ними…
Бедная княжна Львова тут же перекрестилась на свой манер зашептала что-то по-русски, вероятно молитву. Огаст считал себя человеком светским и далеким от суеверий и перекрестился лишь мысленно, впрочем, и этого оказалось достаточно, чтобы невидимый шар в его горле растаял без следа. Они пересекли границу деревни, вдоль улиц замелькали фонари, которых из- за ярмарки было больше обычного, да и окна во многих домах еще горели — странных зеленых светлячков не стало видно.
Львовы арендовали часть скромного коттеджа на тихой боковой улочке. Стоило мисс Анне оказаться дома, как она снова всхлипнула и бросилась к матери на шею, причитая на своем родном языке:
— Mamochka, chto teper delat'? Kak mi budem zhit'? Neuzeli mne opyat' pridetsya plesti venki v pohoronnom buro?
В отличии от дочери миссис Львова умела смирять чувства, она мягко отстранила дочь и даже отчитала ее: неловко говорить при мистере Картрайте на языке, которого он не понимает, и уж тем более неприлично рыдать при гостях — Бог знает, что о них подумают! — и указала Огасту на кресло.
Призраки былой роскоши расползлись по укромным местам гостиной: на этажерке в углу были сложены альбомы для фотоснимков в тяжелых сафьяновых переплетах; в простеньком буфете, запертый, как бабочки в бауле энтомолога, теснился изысканный фарфоровый сервиз; длинные китайские курительные трубки стояли в специальной подставке, украшенной перламутром; надсадно тикали часы в резном футляре хорошей работы; с ним соседствовал портрет мужчины с ухоженной бородкой, в парадной офицерской форме; угол портрета был перетянут черной креповой лентой. Огаст удивился было тому, с каким почтением в доме Львовых относятся к покойному английскому королю Георгу, но быстро выяснил, что столь похожий на Его усопшее британское Величество благообразный джентльмен — последний русский император[47].
Из опасения ляпнуть еще какую-нибудь чушь и окончательно утратить благорасположение миссис Львовой, безупречной леди, он поспешил откланяться. Хозяйка поднялась, чтобы попрощаться, выпрямилась, опираясь на подлокотник. Ее трость стояла чуть поодаль, прислоненная к креслу. Огаст не мог удержаться, чтобы хоть мельком не взглянуть на великолепный артефакт: черное дерево и набалдашник «Адамова голова» — выточенный из слоновой кости, отполированный до блеска череп в серебряной короне. Миссис Львова проследила за его взглядом и улыбнулась уголками губ:
— Наша фамильная реликвия, хранилась в семье моего отца, его предки нашли защиту и дом в России, когда во Франции случилась революция. Но это слишком долгая история… Завтра, мистер Картрайт, мы ждем вас к чаю, правда, Нюта? Светским людям не следует менять своих намерений под влиянием обстоятельств.
Время неслось к полуночи со скоростью курьерского поезда, а по рыночной площади все еще бродили возбужденные группки людей. От одной из них отделилась длинная темная фигура и с воплями бросилась наперерез «Ролс-Ройсу», мистер Честер едва успел притормозить и опустил боковое стекло:
Что стряслось, Слайс?
На щеке у Слайса — именно он бросился под колеса автомобиля — красовался свежий кровоподтек, волосы на непокрытой голове были растрепаны, верхний карман жакета — ободран и болтался так, что виднелась подкладка: