Ответить с точностью на следующий вопрос мистера Картрайта: возможно ли, чтобы посторонний проник в голову к живому человеку и использовал ее как ритуальный череп, доктор Рихтер не смог. Но попытался выстроить цепочку допущений.
Романы под общей обложкой могут сосуществовать в виде сборника. Но живой организм не механическая совокупность элементов. Два сознания под одной костной оболочкой приведут к психическому расстройству. Значит, чтобы этого избежать, надо отключить одно сознание. Да! Теперь психиатр был вполне уверен, что возможно использовать голову живого человека аналогично культовому черепу, пока ее обладатель пребывает в бессознательном состоянии. Ритуальный череп подобен музыкальному инструменту, на котором посвященный служитель культа может сыграть свою собственную мелодию…
Они не договорили — в кабинет всей компанией ввалились отмытые, переодетые и возбужденно переговаривающиеся погорельцы: Лесли замер у двери, ожидая указаний дворецкого; капитан Пинтер бодренько прошел к столу, остановился и несколько раз щелкнул по сборному черепу — занятная штука, не слишком похоже на музыкальный инструмент…
Череп больше похож на оружие! — дернул бровью дворецкий. — Доверять свое оружие посторонним — недопустимо.
Глубокое замечание. Мистер Честер, вы наверняка сможете практиковать как психоаналитик, когда вам откажут от места, — съязвил капитан Пинтер.
Ни в коем случае! Мистер Честер — образцовый дворецкий, у него не возникнет проблем с работодателями, — будущий лорд, временно задержавшийся в статусе джентльмена, принял сторону «простых людей» в лице дворецкого, а потом подошел к кушетке. Маргарет тихо застонала и повернулась на подголовнике.
Доктор, как полагаете, мой брак с леди, которая предпочитает черепа живым джентльменам, признают недействительным?
Полагаю, доктором Уолтроп двигал вполне объяснимый научный энтузиазм.
Огаст настороженно покосился в сторону Маргарет: там внутри, под ее черепной коробкой, не было пустоты — он ощущал чужеродную вязкую субстанцию, опасную и страшную, как глубокая пещера, в которой устроили гнездовье ядовитые черные пауки. Страшно было от самой мысли, что где-то существуют такие ужасные твари! Молодой человек поежился — да, он по-прежнему очень боится пауков.
Но ведь пауки тоже чего-то боятся?
Чего могут бояться существа, веками плодящиеся в темных пещерах?
Света. Они должны бояться солнечных лучей — Огаст поймал лучик заходящего солнца на циферблат часов и пустил солнечный зайчик на лицо Маргарет. Леди поморщилась и отвернулась, затем громко чихнула и села на кушетке:
Чхи! Что это за гадость? — она стряхнула с подола и прихлопнула туфлей маленького черного паучка, потерла переносицу: — Нос чешется, голова раскалывается…
Вы надышались дыма и гари, — объяснил доктор Рихтер. — В амбулатории случился пожар, помните?
Его коллега кивнула и поднялась на ноги.
Принести вам таблетку аспирина, мисс Уолтроп?
Нет, я предпочту обходиться без германских лекарств! — отрезала Маргарет и нахмурилась: похоже, она совершенно пришла в себя.
В кабинете бесшумно возник медбрат, сделал знак доктору, тот поспешно вышел, пробормотав извинения: похоже, мистер Мак-Грегор очнулся и впал в некоторое буйство, медицинскому персоналу пришлось зафиксировать его смирительной рубашкой и поместить в ванну с ледяной водой, чтобы угомонить.
Надо выяснить, как он себя чувствует…
Доктор Рихтер, указывая дорогу гостям, торопливо зашагал через внутренний двор, центр которого был занят пестрым ковриком клумбы. По периметру клумбы санитары расположили плетенные из ротанга кресла-качалки и рассаживали в них пациентов с перебинтованными головами — началась вечерняя прогулка. В одном из них Огаст без труда опознал мистер Сингха. Кажется, индус тоже узнал его и попытался улыбнуться болезненно-бледными губами.
У дверей Энн-Холла их встретил личный камердинер лорда Глэдстоуна — мистер Карпентер. Если в подлунном мире кто-то способен превзойти британских ноблей высокомерием — то это только их собственная прислуга! Обладатель благородных седин, аристократической худобы и чувства собственного достоинства, большего, чем у всех вице-королей Индии, взятых вместе, камердинер просил джентльменов и… остальных присутствующих, джентльменами не являющихся, соблюдать в доме полную тишину! Полнейшую!
Сэр Персиваль Глэдстоун только что уснул, автомобильные переезды в тягость его милости. Больше того — верх безответственности пригласить его лорда сюда, персонально, зная, что суд в установленный срок не состоится, так как судья погиб при пожаре, а представитель страховой компании манкирует служебными обязанностями. Джентльмены не впадают в «перемещенные состояния сознания» в рабочее время! Да, именно так.
Камердинеру неизвестно, что означает фраза «обстоятельства непреодолимой силы», и абсолютно безразлично, где находились присутствующие во время упомянутого пожара. Зато он знает, где им должно было находиться!
В этом доме он наблюдает тотальную некомпетентность управляющего персонала, представленного мистером Честером, и прискорбное несоответствие коммандера Пинтера занимаемой государственной должности. Свои выводы мистер Карпентер всенепременно изложит лорду по пробуждении оного!
Пристыженные, насельники Энн-Холла бесшумно рассосались по комнатам.
Огаст осторожно прошел в кабинет: после разъяснений доктора Рихтера ему не терпелось пообщаться с ритуальными головами. Молодой человек закрыл глаза и попытался мысленно взглянуть на себя из недр ближайшей размалеванной черепушки, точно так же, как он взглянул на себя из зеркала, когда звал Маргарет.
Но ничего не произошло — головы молчали.
Эксперимент можно было бы считать провалившимся, если бы мистер Картрайт не решил, что преградой для его сознания, жаждущего примериться к новым обиталищам, служит стекло в дверце шкафа. Он не стал дергать за шнурок вызова прислуги, а отправился на розыски дворецкого, чтобы попросить ключ от шкафа. Мистер Честер пребывал в трофейном зале — контролировал, как горничные смахивают пыль, а лакеи до блеска натирают округлые бока бегемота специальным средством для полировки кожи. Он терпеливо выслушал Огаста, отстегнул от связки затейливый латунный ключик, вложил в его ладонь и беспристрастно добавил:
Мистер Картрайт, зачем вам чужой череп, ведь у вас есть свой собственный!
От такого напутствия Огаст смутился:
Но если череп — оружие, как вы недавно заметили, мистер Честер, мне сложно воспользоваться собственной головой в таком качестве…
Мистер Честер загадочно улыбнулся:
Тогда будьте воином, а не оружием!
XXIII
Май, 75, 1939 г., понедельник 19–40 по Гринвичу
Последние закатные луни солнца еще пыталось растопить высокие скалы мегалита, прежде чем светило окончательно исчезло за холмами, бросив девонширские пустоши на разграбление ночной темени, когда мистер Картрайт тайком покидал свою спальню.
Лестница, игнорируя режим всеобщей тишины, установленный мистером Карпентером, пыталась скрипнуть под ногами у мистера Картрайта, но ему удалось незамеченным проскользнуть мимо кухни: экономка отпустила младшую прислугу и задремала в кресле-качалке, укутав ноги пледом.
Он беспрепятственно пересек задний двор и зашагал в сторону коттеджа покойной графини Таффлет. Неотложное дело требовало его присутствия там, крайне срочное и конфиденциальное, — речь шла о его настоящих родителях. Огаст почти бежал, теребя в кармане записку, написанную крупным и разборчивым, но простецким почерком, ведь ее писала женщина малообразованная, обычная кухарка! Он обнаружил запечатанный конверт на трюмо в спальне, когда вернулся и устроился на пуфике с намерением обдумать слова мистера Честера. Но, прочитав записку, сменил пиджак и неприметно выскользнул в догорающий вечер.
Песок на садовых дорожках тревожно поскрипывал под его ногами: коттедж покойной леди Делии погружался в темноту, как тонущий корабль в морскую пучину; он забарабанил по двери входа для прислуги кулаком— звук вышел глубоким и гулким; его сердце точно так же колотилось, угрожая расшибиться о ребра.
Миссис Диксис впустила его, сразу же отвернулась, пошла вперед, утирая слезы кухонным полотенцем, и остановилась только в кабинете графини, обвела рукой полки, заполненные романами Дианы Флер-дю-Мар, и снова всхлипнула:
Все в ее книгах правда, мистер Картрайт! Все, от первой до последней строчки. Будь они неладны! Из-за них убили бедную старую леди, я точно знаю. Но зачем, скажите, оно мне надо — такое знание? Сижу одна-одинешенька в потемках, трепещу от ужаса и жду, когда меня пристукнут.
Волосы на затылке Огаста аж зашевелились от дурных предчувствий; он поспешил щелкнуть выключателем — электрический свет разогнал призраков. Миссис Диксис умерила рыдания и высморкалась в уголок полотенца:
Смотрите, я вам сейчас все расскажу, чего я тут откопала, вы же толковый молодой человек и придумаете, как такими вещами распорядиться да не угодить в беду, лучше, чем я. Иначе, мистер Картрайт, нам всем головы посносят и не станут разбирать, что мы знаем, а чего нет!
Кухарка пододвинула к нему томик, происходивший из собрания сочинений Дианы Флер-дю-Мар и озаглавленный «Песнь лесной нимфы» — трогательная история неосмотрительной аристократки, вступившей в любовную связь с человеком из общественных низов, пока ее супруг воевал в Европе.
Любовники встречались в провинциальном отеле «Лесная нимфа». Но вот супруг страстной леди возвратился домой, обреченный на скорую смерть из-за ранений. Мысль об угасающем фамильном дереве подтачивала его здоровье быстрее гноящихся ран, и молодая женщина, чтобы скрасить его угасание, решилась родить дитя от любовника-простолюдина. В свой секрет она посвятила горничную, девушку милую и бойкую. Настолько бойкую, что очень скоро любовник хозяйки стал законным супругом ее служанки. Мучимая угрызениями совести молодая вдова не стала наказывать горничную — отсчитала ей некоторое приданое и даже помогла найти новое место…