Огаст прикрыл глаза: он чувствовал, как легкий ветерок подхватывает прошлогоднюю сухую листву, кружит над дольменом, набирает силу, становится мощным вихрем. Воронка вращалась все быстрее и подбиралась, чтобы поглотить его душу и утащить вниз, в проклятое подземное чрево, туда, где прямо под плоским камнем находится мрачный зал и жрецы забытого культа приносят свои кровавые жертвы…
Мистер Картрайт, с вами все в порядке? Сэр? — чистый девичий голос помешал ему окончательно унестись вниз. Голос принадлежал чувствительной юной леди по имени Анна, компаньонке графини Таффлет. — Графиня просила меня передать, что ждет вас с мистером Горрингом к чаю. Леди Делия говорит, что давно так не смеялась…
Боюсь, вышло неловко… — смутился Огаст.
Мне тоже… Я очень испугалась! — девушка покраснела. Античные камнерезы мечтали бы увековечить профиль мисс Анны на камеях: она собрала волосы в простую прическу, оттенявшую ее классические черты. — Я живу здесь совсем недавно, но слышала, что прошлой весной один ненормальный сбежал из санатория для неврастеников, это неподалеку в здании Аббатства, и сжег постройку для коней во дворе!
Постройку?
Простите. Мне следовало сказать «каретный сарай», — девушка снова смутилась. Она говорила с милым, едва заметным акцентом. Огаст уже знал, что юная компаньонка вдовствующей графини мисс Львова — русская. — Графиня Таффлет надеется на ваш с мистером Горрингом скорый визит, — затем она добавила шепотом: — Здесь так тревожно!
Действительно, очень тревожно!
Молодые джентльмены покинули обиталище графини с надеждой скоро вернуться…
IV
Май, 9, 1939 г., вторник 09–15 по Гринвичу
Знн-Холл встретил их оживлением и суетой: механик у гаража протирал тряпицей новенький, казенного вида джип, а мистер Лесли, считавшийся старшим лакеем, бросившись к управляющему с максимально допустимой приличиями скоростью, отчитался: — Мистер Честер! Прибыл капитан Пинтер и просил предоставить ему просторное, светлое помещение. Я имел смелость предложить трофейный зал…
— Достойный выбор, — снизошел до одобрения мистер Честер.
— А еще мистер Пинтер требует немедленно собрать всех джентльменов… — на простодушной физиономии Лесли отразились сомнения в праве гостя самочинно распоряжаться другими джентльменами.
— Не вижу препятствий! — ободрил его управляющий.
Все трое поднялись наверх — рука дворецкого в белоснежной перчатке толкнула тяжелые дубовые створки: измотанные, оголодавшие джентльмены вошли в зал…
Такое помещение есть в любом старом английском особняке, хотя называться может по-разному: охотничьим, рыцарским или даже оружейным залом. По стенам непременно будут развешаны звериные го-
ловы со стеклянными глазами, ветвистыми рогами или пышными гривами вперемешку с дедовскими доспехами и колониальными диковинками. Впрочем, трофейный зал Энн-Холла имел свою специфику: его центр занимало одряхлевшее чучело гиппопотама. Грустный кукольный взгляд животного был устремлен прямиком в окно, на девонширские пустоши, поэтому посетителей встречала часть бегемота, противоположная голове, зато с хвостом, завершавшимся мастерски изготовленной шелковой кисточкой.
В угол был втиснут египетский саркофаг, рядом на двух крепких цепях покачивался бивень мамонта. Африканские ритуальные маски недобро скалились между палашами с золотыми насечками, ятаганами и старомодными ружьями.
Вдоль стен располагались длинные стеклянные витрины, в которых годами пылились артефакты, извлеченные из археологических раскопов: вот уже более трех веков коллекционирование оставалась любимым хобби в роду Колдингеймов.
Присесть было решительно негде!
По этой прозаической причине их потенциальный коллега, мистер Сингх, бродил среди раритетов, сложив руки на груди. Он был одного возраста с Огастом и Эджи — ему тоже недавно исполнилось двадцать четыре года, — но выглядел зрелым, даже солидным мужем. Возможно, из-за смуглой кожи и холеной окладистой бородки или из-за полувоенного покроя его френча; мистер Сингх был больше похож на оживший колониальный трофей, чем на чиновника таможенной службы. Все его доступные для обзора пальцы были унизаны перстнями с неимоверно крупными камнями, на груди теснились экзотические знаки отличия и ордена, яркие и нарядные, как елочные игрушки, а голову венчал высокий тюрбан. За мистером Сингхом неотступно следовали два слуги-сикха в таких же тюрбанах, с бородами, свернутыми в валик и убранными в специальные сеточки. Изредка сикхи тихонечко переговаривались между собой.
Как спалось, джентльмены? — вежливо осведомился мистер Сингх.
Замечательно! — выдохнул Эдвард.
Вы ничего не слышали ночью?
Нет!
Мне показалось… — индийский гость говорил на хорошем английском, но простом и пресном, как галета из флотского пайка, — что внизу плачет девушка. Бетти, кажется.
Под прикрытием бегемотовой туши Эдвард лягнул приятеля ногой, намекая, что именно его ночные вопли внесли разлад в душу мистера Сингха. Огаст уже намеревался вернуть пинок будущему лорду, но тут тень бомбейского таможенника, скользившая по бордовым шпалерам, перестала повторять его движения и зажила собственной жизнью: стала отплясывать на стене шига-джигу[11]! Огаст застыл с неприлично приоткрытым ртом, а мистер Сингх повернулся к управляющему:
Мистер Честер, скажите, в доме есть леди по имени Бетти?
Нет, сэр. Наши гости исключительно джентльмены.
Возможно, есть прислуга с таким именем?
Вся прислуга женского пола проживает в деревне.
Но я слышал!
Всего лишь акустическая иллюзия…
Я не подвержен галлюцинациям! — насупился мистер Сингх.
Взгляните сюда, — мистер Честер высоко поднял руку и пошевелил пальцами, но тень на стене превратилась в голову волка с огромной распахнутой пастью! Сердце Огаста сжалось и пропустило несколько ударов — ему пришлось одной рукой схватиться за туловище бегемота, а другой — за спортивное предплечье Эдварда, чтобы не рухнуть на пол.
Оптическая иллюзия, — равнодушно констатировал мистер Честер. — Для окон использовали особое стекло, оно преломляет солнечные лучи так, что тень искажается. В здании масса подобных приспособлений. Наличие призраков в старом доме повышает его оценочную стоимость. Так считали в прошлом столетии, и хозяева позаботились создать здесь готическую атмосферу. Вот и все.
Действительно, просто! — заметил незнакомый голос.
В зал стремительно вошел коренастый джентльмен и представился:
Коммандер Пинтер! Можете называть меня «капитан».
Пока звучали формальные приветствия, Огаст разглядывал своего временного начальника: тот был невысок или пиджак сидел на нем мешковато, как обычно выглядят костюмы, купленные в универсальном магазине, а не сшитые на заказ. Ботинки тоже мало соответствовали сезону и обстоятельствам. Зато капитан Пинтер обладал зычным голосом и походкой уверенного в себе человека.
Он оглядел помещение и презрительно скривился — ему было изрядно за сорок, морщины выглядели глубокими, голова начинала лысеть.
Что за смесь зоосада с мавзолеем?
Новый начальник числит себя остроумцем, отметил Огаст.
Придется вернуться в кабинет. Мы там отлично устроимся, если мистер Честер уберет оттуда черепушки, чтобы нам не отвлекаться на всякую стороннюю этнографию. Да, еще — я привез с собой радиоприемник, хотел включить, но не смог найти розетку…
Это вполне естественно. В кабинете нет розетки.
Ну тогда протяните шнур из соседней комнаты.
Боюсь, я не смогу этого сделать.
Так позовите электрика!
Мистер Честер взглянул на гостя и заметил с легким оттенком тоски и сочувствия:
Простите, капитан Пинтер, но в жилом крыле дома нет электричества.
Это что, шутка такая?
Нет, это завещание.
Мистер Честер кашлянул, как оперный исполнитель перед ответственной арией.
Последняя воля пятого графа Колдингейма запрещает наследникам использовать электричество в жилом крыле. Так граф решил уберечь потомков от опасного новшества. Из-за неосмотрительного опыта с электричеством в особняке случился пожар, настолько серьезный, что дом пришлось подвергнуть полной реконструкции.
Нет, мистер Честер лично далек от мысли считать электричество дешевым аттракционом. Инцидент случился в 1862 году, когда граф имел честь принимать в Энн-Холле профессора Фарадея[12]. Его сын, шестой граф Колдингейм, а затем унаследовавший титул и поместье племянник — сэр Артемиус, седьмой граф и последний владелец Энн-Холла, скончавшийся полгода назад в возрасте девяносто трех лет, были привержены традициям и повторили означенный завет в своей последней воле.
Жилое крыло дома поддерживается в неизменном состоянии с 1871 года и останется таковым до официального объявления нового наследника. Разумеется, арендаторам — будь то министерство иностранных дел или сам король — придется считаться с условиями завещания.
Нет, никакой средневековой антисанитарии здесь нет! Мистеру Пинтеру приготовят ванну по первому требованию. Разумеется, ему не придется бегать по этажам со свечкой и ночным горшком. Для этого в доме укомплектован штат прислуги.
Нет, мистер Честер не располагает текстом завещания. Существенные пункты включены в его рабочий контракт. Нет, контракт не представит: это конфиденциальный документ, разглашение условий которого строго запрещено.
Нет, управляющий поместья не подчиняется арендатору. Слуг не сдают в аренду вместе с домами даже в благословенной старушке Британии. Мистер Пинтер — такой же гость, как и прочие джентльмены, он может обратиться за разъяснением к нанимателям мистера Честера — адвокатской конторе «Томпсон, Френч и партнеры». Разумеется, управляющий получил телеграмму со списком гостей, но никаких подтверждений особых полномочий коммандера Пинтера в тексте нет. Капитан Пинтер может связаться с арендодателем и его работодателем по телефону. Есть ли в доме телефон? Нет.