Девушки переглянулись и прыснули смехом. Грузчик, от отчаяния чуть не заплакав, дополз до перегородки, за которой дремал вахтер.
В это мгновение Лопатин рванул на себя входную дверь, проскочил тамбур, ворвался в подъезд. Девушки увидели в дверях бритого наголо человека с перекошенным от злости лицом. Бледной от напряжения рукой мужчина сжимал рукоятку пистолета. Они тонко закричали и бросились врассыпную.
От этого пронзительного крика открыл глаза старик вахтер, вскинул голову, поправил фуражку и, уставившись на Лопатина, выпучил газа, соображая, что за человек нарисовался перед вахтой.
Осетров понял, что ускользнуть ему так и не удалось.
Лопатин встал над своей жертвой, опустил руку с пистолетом и с силой надавил указательным пальцем на спусковой крючок. Ствол повело вверх, с расстояния в два с половиной метра Лопатин ухитрился промазать, и пуля расплющилась о бетонный пол чуть выше плеча Осетрова.
Вахтер, вместо того чтобы лечь на пол, сорвал трубку телефона.
– Какое же ты дерьмо, – сказал Лопатин своему револьверу, опустил руку еще ниже и выстрелил.
И тут какая-то неведомая внутренняя сила подбросила Осетрова и поставила на ноги. Он шагнул вперед, подволакивая ногу, ткнулся грудью в стеклянную перегородку. Треснувшее стекло рассыпалось, и он повис на деревянной стойке.
Лопатин поднял ствол и с трех шагов выстрелил в спину жертвы. Видимо, в этот день ему суждено было попадать в свою цель через раз. Пуля просвистела рядом с ухом Осетрова, надвое разломила козырек фуражки вахтера, сломала лобную кость. Старик не успел накрутить двух цифр телефонного номера. Уже мертвый, он слетел со стула, сграбастав со стола бумаги и тяжелый чернильный прибор…
Лопатин сунул в карман револьвер и птицей вылетел из подъезда. Не чувствуя под собой ног, домчался до машины. На его счастье, водитель Коля догадался затолкать на заднее сиденье спящего Тимонина.
«Газик» дернулся, набрал ход, вырулил на темную улочку.
Через четверть часа к месту преступления прибыл первый полицейский патруль. Ориентировку на бритого наголо худого мужчину тридцати пяти – сорока лет и на защитного цвета «газик» передали всем постам и патрульным машинам Волгограда.
Но к тому моменту Лопатин и компания уже вырвались из города.
Глава 22
Валиев со своими новыми партнерами братьями Габибом и Али Джафаровыми прибыли в Волгоградский аэропорт на полтора часа раньше Девяткина. Операция вступала в решающую стадию. Действовать следовало без промедления, чтобы сполна использовать фору во времени. Тут не надо мудрить и выстраивать хитроумные комбинации. Простые варианты срабатывают вернее.
У Валиева в Волгограде есть земляки, есть добрые знакомые. Из аэропорта следует гнать на центральный рынок. Там у доверенного человека они получат стволы и патроны, возьмут машину, сразу же дунут в «Императрицу», через хозяина ресторана найдут Тимонина и разберутся с ним. Чтобы не засветиться после дела в аэропорту или на вокзале, нужно выехать на попутках в Ростовскую область, оттуда добираться до Москвы поездом.
Но и этот простой безотказный план провалился к чертовой матери еще в самом начале, когда в накопителе аэропорта Валиева и его спутников остановил полицейский наряд. Младший лейтенант вежливо предложил гостям города проследовать в линейное отделение полиции и пройти там паспортный контроль. Гости переглянулись, Валиев про себя выругался последними словами, но вступить в спор или совать ментам деньги не решился.
Прапорщик остался в накопителе. Лейтенант провел пассажиров за дверь с табличкой «служебный вход», потащил за собой по узкому ярко освещенному коридору и усадил на жесткую скамью, стоящую между двух плевательниц. Отобрав у азербайджанцев паспорта, куда-то исчез и больше не появился. Через четверть часа в коридор вышел краснолицый капитан и пальцем поманил Валиева и его спутников. Все трое поднялись со скамейки.
– По одному, – прогудел капитан. – С вещами.
Валиев первым зашел в длинную, как кишка, комнату, огляделся по сторонам. Капитан полиции занял место за столом и нахально оскалился.
– Ну, что стоишь, морда кавказской национальности? – спросил он. – Открывай сумку и вытряхивай шмотки.
Валиев смолчал, вытер платком мокрый от пота лоб, поставил на обшарпанный стол дорожную сумку и расстегнул «молнию». Он был спокоен: его ксива в порядке, ни наркоты, ни оружия при себе нет.
Капитан долго перебирал, мял пальцами белье, пару сорочек и швы спортивных брюк. Затем в комнате появился какой-то человек маленького роста, почти карлик, в цивильном костюме и потребовал, чтобы Валиев вывернул карманы и выложил на стол их содержимое. Когда команда была выполнена, штатский пересчитал деньги, что были в бумажнике, сунул нос в полупустую пачку сигарет, подержал в руке кусок мыла и трубку мобильного телефона.
– С какой целью прибыл в Волгоград? – спросил он.
Вопрос не поставил Валиева в тупик. За то время, что он сидел в коридоре, успел прикинуть, о чем будут спрашивать менты.
– К другу приехал. У него день рождения. Можете проверить. Я дам вам его адрес…
– Это весь твой багаж?
– Весь, – кивнул Валиев. – Могу идти?
Вместо ответа капитан бросил на стол паспорт. Валиев вернулся в коридор, где на скамье парились братья Габиб и Али Джафаровы. Теперь настала их очередь пройти тягостную процедуру обыска.
В восемь с четвертью вечера Валиев и его спутники наконец покинули здание аэропорта, взяли такси и отправились на рынок, чтобы забрать оружие и машину. Но драгоценное время было уже упущено.
Когда «Жигули» приблизились к полицейскому посту на выезде из города, Девяткин ткнул стволом пистолета в бедро Зудина, сидящего за рулем, и приказал:
– Сбавь скорость.
Но Зудин и без слов все понял и подчинился. Стрелка спидометра поползла вниз, и пост медленно проплыл мимо. Офицер с полосатым жезлом в руке не дал отмашку, даже не задержал взгляда на «Жигулях».
– Не трясись ты, – оборвал тягостное молчание Девяткин. – Чего мы так долго едем? Твой Лопатин на другом краю земли живет?
– Он там не живет, – поправил Зудин. – Лопатин – председатель местной националистической организации.
– Фашист, что ли?
– Вроде того. Года три назад прикрыли управление мелиорации. Ну, людей уволили, а дом и всякие хозяйственные постройки остались. Гараж, какие-то деревянные развалюхи. Лопатин выкупил все это дело по остаточной стоимости. Летом там собираются его парни. Устроили там что-то вроде тренировочной базы. Бегают по полосе препятствий, стреляют, в земле копаются… Короче, занимаются ерундой.
– Значит, твои друзья вооружены?
– Я точно не знаю, – завертелся на сиденье Зудин. – Может, и есть у них пара малокалиберных винтовок.
– Тимонин точно на этой самой базе?
– Больше ему негде быть, – кивнул Зудин. – Они с Лопатиным вчера ушли из ресторана, сели в машину, и тю-тю. Может быть, сегодня вечером они выбрались в город, пивка хлебнуть, и в данный момент их нет. Но они обязательно вернутся.
– Подождем на месте, – ответил Девяткин. – А что тебя связывает с фашистами?
– Ничего, – затряс головой Зудин. – Мне это до лампочки. Я – бизнесмен, и ничем не интересуюсь, кроме работы. А у них ветер в головах гуляет. Ребята облюбовали мой ресторан, приходят раз в неделю и оставляют деньги. Вот и все наши отношения.
– Что-то ты не договариваешь, – усомнился Юрий. – Привираешь, а?
– Ни слова не соврал, клянусь.
Зудин с чувством постучал себя ладонью по груди. Звук вышел сочный, как из ритуального барабана. Девяткин больше не задавал вопросов, вытащил сигарету и пустил дым.
К бывшему управлению мелиорации подъехали через два с лишним часа. Зудин дважды намеренно сбивался с дороги, поворачивал не в ту сторону, затем, делая круг по проселочным дорогам, возвращался на то место, которое они проезжали. И волынка начиналась по новой.
– Если ты еще раз свернешь не в ту сторону, на меня не обижайся, – угрожающе произнес Девяткин.
– Такая темень, – пожаловался Зудин. – Тут не то что дорогу, штаны потеряешь.
Путников встретил глухой забор, запертые ворота и висячий замок, продетый в ржавые ушки.
– Нас тут не ждали, – вздохнул майор.
– Они обязательно вернутся, – сказал Зудин.
– Теперь подумай, где можно спрятать машину, чтобы не торчать тут на дороге.
– Спрятаться тут легко. Метрах в пятидесяти отсюда было то ли озеро, то ли болото. В такую жару оно высохло, но остались камыши, очень высокие.
– Умница, – впервые похвалил Зудина Девяткин. – Сворачивай в камыши.
Зудин вывернул руль, задним ходом загнал машину в заросли желтой осоки.
– Стоп, – скомандовал майор. – Хорошая позиция. Нам все видно, а вот нас, кажется, не заметно.
Он вышел из машины, пересадил Зудина на заднее сиденье. Похлопав Бокова по плечу, вложил в его руку пистолет, показал пальцем на хозяина ресторана.
– Если только дернется, если только пошевелится, стреляй без раздумий. Я разрешаю. Здесь хорошее живописное место. В самый раз для могилы.
Зудин окаменел, а Девяткин достал из сумки плоский фонарик и сунул его в карман. Дошагал до ворот, запертых на замок с наружной стороны, и остановился. Тихо потянул за металлическую ручку калитки, не открывается. Спотыкаясь в темноте, он пошел вдоль забора, повернул за угол и вдруг услышал кашель с другой стороны. Шагнул к забору, приложил ухо к неструганым доскам. Застыл на месте и долго прислушивался, но кашля больше не услышал. Далекий мужской голос произнес несколько отрывистых слов.
Девяткин поставил ногу на нижнюю перекладину, забросил ногу и, повиснув на заборе, заглянул во двор. Если бы не луна, вылезшая из-за облачка, тьма была бы кромешной. Девяткин увидел прямо перед собой то ли сарай, то ли курятник. Крыша плоская, односкатная, крыта рубероидом. Он лег грудью на край забора, перебросил ногу на другую сторону, выставил вперед руку, оперся ладонью на поперечную планку, державшую рубероид, оттолкнулся от забора другой рукой и перебросил тело на крышу.