– Братва! Нынче у нас большой праздник – откинулся наш коллега и мой близкий друг Виктор Томилов! – Я поднял бокал с шампанским. – Пятнадцать лет от звонка до звонка! Но за все эти годы лагерная администрация не смогла его сломать, пытаясь сделать общественником, и не сумела купить, пытаясь зачислить в шерстяные. С первого до последнего дня в зоне Виктор был «отрицаловкой», строго придерживаясь воровского закона. Выпьем за силу духа черной масти!
Бритоголовые пили мало и почти не ели. Явно выполняя полученные инструкции, чутко сторожили каждое движение моих людей. Пятеро киллеров от такого пристального внимания совершенно стушевались и, чтобы как-то скрыть свою неуверенность, если не боязнь, вели себя излишне суетливо-весело. Идиоты!
Цыпа делал вид, что не замечает нависшего над столом напряжения, и беспечно поедал красную икру, к которой и на самом деле был весьма неравнодушен.
Медведь, мрачно уставившись на белую скатерть, должно быть, прокручивал в голове заранее заготовленную речь. Наконец поднял тяжелый взгляд.
– Монах! Пользуясь случаем, раз мы вместе все собрались, давай решим финансовые вопросы. Ребята справедливо недовольны. Мы – твоя главная боевая сила, а имеем какие-то крохи с барского стола!
Разговоры и звон рюмок за столом стихли. Мои люди повернулись в сторону оратора, а его головорезы смотрели на меня, гадая, какая последует реакция. Как заметил, куртки у бритоголовых были предусмотрительно расстегнуты, а правые руки лежали на краях стола, готовые в любой момент нырнуть за огневыми аргументами.
– Кто ты без нас?! – уже жестче продолжал Медведь, приняв мое молчание за признак капитуляции. – Заурядный уголовник с непомерными амбициями! Гребешь только под себя! Но нас такая постанова больше не устраивает. Предлагаю тут же, не сходя с места, пересмотреть нашу долю. Верно, братва?
Его команда одобрительно загудела.
– И сколько же ты хочешь?
– Шестьдесят процентов! Тебе с Цыпой и сорок за глаза будет. Но я добрый. И учти – обмануть не удастся! Мы в курсах всех доходов, даже имеем список Цыпиных проституток. Так что накрайняк сумеем и сами вести дело. Без тебя!
– Ну что ж! – Я вынул из портсигара папиросу. – Я и сам собирался вашу долю увеличить. Но ты меня опередил. Ловкач! На ходу подметки рвешь! Уважаю! Расслабьтесь, ребята, я реалист – получите свои шестьдесят процентов. Цыпа, дай-ка прикурить!
Телохранитель с готовностью щелкнул зажигалкой. Это был условный знак для Василия.
Откуда-то сбоку раздался хлопок, и на лбу Медведя будто раздавили жирного клопа, запятнав кровяными брызгами все лицо. Умер он счастливым, в гордой уверенности, что сумел загнать Монаха в стойло.
Я выпростал из-под куртки руку с волыной и в три секунды опорожнил двадцатизарядный магазин, дав веерную очередь по бритоголовым. Менять обоймы не было нужды – уже вовсю кашляли пистолеты наемников и прицельными короткими очередями бил с колена Цыпа.
Какой-то «медвежонок» все-таки успел огрызнуться – один из киллеров скрючился под столом, зажимая хлеставшую пробоину на животе. Это был тот, кто любознательно интересовался увеличением гонорара за счет возможных потерь.
Я осмотрел поле скоротечного боя. Фрол старательно вытирал окровавленную рукоятку «парабеллума», которой он размозжил голову соседу. Наемники деловито шмонали трупы, выкладывая на стол оружие и бумажники. Том сидел перед бутылкой водки и как-то странно ухмылялся, поглядывая на меня.
– В чем дело? Чего скалишься, крыша дымится?
– Со мной ништяк. – Том плеснул себе полный бокал. – С тобой вот что-то... Зачем слово нарушил, пообещав бедолагам проценты?
– Пустяки. – Я успокоился насчет нервишек друга и усмехнулся. – Помнишь, как в зоне говорят? Я хозяин своему слову – хочу даю, хочу беру обратно!
– Узнаю тебя, Монах! – Виктор выпил и потянулся вилкой к банке с икрой. – Кстати, что со свидетельницей делать будем? Аппетитная деваха...
– Ксюху имеешь в виду? С завтрашнего дня она твоя подчиненная. Будешь у нас управляющим баром числиться. Можешь развлекаться с ней на всю катушку лагерной фантазии. Она своя в доску. Сдала нам Медведя со всеми потрохами.
Я нашел глазами Ксюшу. Она сидела прямо на земле, держа на коленях голову распростертого Медведя, и шевелила губами. Прислушавшись, разобрал слова:
– ...Глупенький! Ведь предупреждала – Евгений Михалыч ни за что не уступит...
– Может, и ее?.. – Цыпа повел стволом в сторону девушки.
– Сдурел?! – Я так врезал ему по руке, что он чуть не взвыл от боли. – Надо ее просто домой отправить. Денек отдохнет и завтра будет как новенькая. Не знаешь ее, что ли? Фрол, возьми медведевскую машину и доставь девчушку в город. Колеса потом брось на стоянке.
– Сварганю! – Фрол рывком поднял Ксюшу на ноги. – Ой, девка! Ты же себе коленки извазюкала! Колготки придется выбросить.
Ксюша послушно пошла к машине, даже ни разу не оглянувшись.
Тут только я заметил подошедшего Василия. Одет он был как заправский рейнджер в пятнистую форму защитного цвета. И вооружен соответственно – на одном плече болтался карабин, на другом автомат Калашникова. Обе волыны с глушителями.
– Прошвырнулся вокруг. Никого не видать. Все спокойненько, – доложил он со своей вечной придурковатой ухмылкой.
– Отлично! Куда вы с Фролом плот загнали? Пора убирать жмуриков. Ландшафт портят.
Плот оказался спрятанным в кустах береговой осоки. Под руководством братьев работа по ликвидации следов происшедшего заспорилась. Наемники набивали карманы трупов галькой и складировали их на плот к Василию. Тот, орудуя длинным шестом, отплывал от берега на десяток метров и сбрасывал «груз» в воду. Так как плотик был хлипкий и больше четырех человек зараз не выдерживал, то рейсов понадобилось несколько.
Когда грузили последнего бритоголового, вспомнили и о киллере-подранке. Тот все так же валялся под столом, слабо постанывая и закатывая глаза. Под ним натекла уже приличная лужа бурой дымящейся крови.
Наемники без всякого почтения схватили своего товарища за ноги и отволокли к озеру, не обращая внимания на усилившиеся стоны раненого.
– Дешевки! – заорал я, не сдержавшись. – Пулю для подельника пожалели?!
Мои слова возымели действие – хлопнул одиночный выстрел, и подранок наконец перестал страдать, беспомощно наблюдая, как его же дружки набивают ему карманы галькой.
– Подбери «фигуру» по душе, – кивнул я Тому на груду пистолетов на столе. – А лучше цепляй пару для страховки.
Приятель сделал неплохой выбор, вооружившись «ТТ» и маленькой красотулькой «береттой», не выделяющейся даже в брючном кармане.
Совсем рядом раздалось характерное чавканье автоматных очередей, задушенных глушителем. Я нырнул под стол, с острым раскаянием вдруг вспомнив, что забыл перезарядить пистолет.
– Отбой, Евген! – Виктор говорил, явно стараясь скрыть усмешку. – Ложная тревога!
Защелкнув в «стечкин» свежую обойму, я выбрался из своего малонадежного убежища и тут разобрался, что к чему.
На берегу вповалку лежали четверо киллеров, буквально растерзанных «Калашниковым» Василия. Цыпа уже деловито загружал их карманы галькой.
Через минуту он подошел и брякнул на стол четыре бесхозные волыны.
– Прости, что сначала не посоветовался. – Цыпа плеснул в свой бокал водки и с удовольствием выпил. – Они ведь не только исполнители, но и свидетели... Так что все в елочку. По твоей же методе. Да и стольник сэкономленных «лимонов» в жилу. Не сердись, Монах! Как ты часто говоришь – все к лучшему!
– Ладно! – Я уже успел охолонуть, да и понимал принципиальную правоту телохранителя. – Но впредь отсебятины не потерплю! Мы с Виктором уезжаем. Как приберетесь здесь, загоните тачки бритоголовых поглубже в лес. Волыны в «Приюте» оставь. Кстати, по-моему, сегодня не все «медвежата» присутствовали?
– Понял тебя. – Цыпа кивнул. – Я сверялся по списку – двоих гавриков не было. Разберусь. К утру проблема перестанет существовать. Гарантия.
– Ладненько! Удачи!
Через полчаса я вывел «мерс» к собачьему кладбищу.
– Что это? – удивился Том, разглядывая могильные статуи и приземистую избушку «Приюта».
– Наше дочернее предприятие. Здесь Василий заправляет. Брат Цыпы. Завтра ты его навестишь, чтобы оплатить снайперские услуги. Десять тысяч «зеленых» ему причитается... Неплохие бабки, а? Как раз бы тебе на обзаведение. Улавливаешь?
– Ты о чем?
– Можешь бабки себе забрать, закопав Васю. Лопата, кстати, в сарае. А Цыпа пусть думает, что брательник гуляет на югах, разменивая «зеленые» на земные утехи.
– Как же так?! Он ведь, можно сказать, жизнь тебе спас!
– Верно! Поэтому и не хочется самому его кончать. Неприлично как-то. Жаль, в натуре, такого классного снайпера лишаться... Но необходимость! Его карабин на учете, а за ним уже несколько акций. Рано или поздно зацепят менты ствол на баллистику. И провал. Нет – пора рубить концы! Поможешь?
Виктор долго бродил задумчивым взглядом холодных серых глаз по мрачноватым окрестностям кладбища.
– Странно все складывается. Поначалу твердо собирался в церковь наведаться – поблагодарить судьбу, что выжил в лагере, а вместо этого сразу попал в старую колею...
– И нормально. Случай правит миром. А в церковь ты сходишь! – Я улыбнулся, поняв, что он подписался на дело. – И не пустой. В избушке старинная икона есть. Подгонишь ее попу – заработаешь индульгенцию на всю оставшуюся жизнь. Ладненько! Детали дома обсудим.
Я сосредоточенно гнал «мерс» по трассе в Екатеринбург. Настроение катастрофически падало в минус.
– О чем молчишь? – поинтересовался Том.
– Грустноватая проблемка...
– Очень тебя понимаю. Пикник получился с натюрмортом... натуральный филиал морга!
– Пустяки. Я совсем не о том. Необходимо оперативно и грамотно провести акцию прикрытия.
– Что имеешь в виду? – не понял Том. – По-моему, все сделано чисто и профессионально.
– Ты так думаешь? А странное исчезновение Медведя со товарищи, считаешь, не вызовет бурные круги в нашей тихой заводи? Родственники без вести пропавших настрочат вагон заявлений и жалоб – менты вынуждены будут носом землю пахать. Может вый