На столе перед Вовчиком стояла тарелка с благоухающим борщом и тарелочка с сосисками в обрамлении овощного гарнира.
– Привет, земляк! – пожал я ему ладошку, как равному солидному человеку. – Ты каким ветром тут?
– Я тут живу, – гордо сообщил Вовчик. – У меня мама нашлась.
– Ясно! – Я сунул букет почему-то смутившейся Ольге и по-хозяйски уселся за стол напротив пацаненка. – Ешь давай, а то простынет твой замечательный обед.
– А я обедал уже. Это полдник, – откликнулся мальчуган, послушно принимаясь орудовать ложкой.
Оля пристроила букет в ту же вазу, что и в прошлый раз.
– Соседка-то не выкобенивалась, легко мальчишку отдала? – полюбопытствовал я.
– Мне показалось – даже слишком легко, – ответила хозяйка, присаживаясь к нам. Со стороны мы сейчас смотрелись, наверно, идеальной семейкой. – Но и ее можно понять. Вовчик для Надежды совершенно ненужная обуза. К тому же похвасталась, что нашла постоянную, хорошо оплачиваемую работу. Времени для ухода за Вовчиком совсем не осталось...
– Понятно. У тебя-то, ясно, времени вагон.
– Только без издевок и сарказма, Женя. Прошу тебя! У меня времени на ребенка хватит. В крайнем случае перейду на сокращенный рабочий день. Шеф разрешит, я с ним уже говорила.
– Ну да. Кто ж наберется сил отказать такой привлекательной референтше? Я и то не смог бы. Ты вот даже по ночам мне стала сниться, – приврал я чуток для красивости. – Закончил трапезничать, Вовчик? Что, если тебе пойти часок в песочнице поиграть? По старой памяти? А я тебя вкуснятистой пироженкой потом угощу. По рукам?
– Не-а, – равнодушно зевнул нахальный мальчишка. – Мне мама каждый день и так пироженки на ужин дает.
– Как вам не стыдно, Женя, – возмутилась Оля, хлопоча над Вовчиком, как курица-наседка над вылупившимся цыпленком. – Пойдем, солнышко мое, баюшки. Поспать сейчас тебе самое полезное будет. А вам, Евгений, пора уже по своим делам идти.
– Ладно. Рву когти! – Я безуспешно пытался скрыть раздражение и разочарование. – Даю бесплатный совет на прощанье – не перекармливайте, сударыня, так безбожно мальчика. Вредно это.
Уходя от Ольги несолоно хлебавши, вынужден был с прискорбием констатировать, что хитрая мерзавка фортуна все же нашла способ сполна рассчитаться со мной посредством земной, но так же безразлично отвернувшейся от меня, желанной женщины...
Лапстос
Я сидел в задумчивой позе известной врубелевской картины «Демон» уже почти час. И на то были убедительно-веские причины.
Переполненная окурками папиросных «косяков» и «Родопи» пепельница в виде золотой акулы сочувственно-печально глядела на меня негранеными изумрудными глазками, словно была в курсе нелегких моих забот. Правда, ее разинутая страхолюдная пасть с зубами-кинжалами внушала некоторое сомнение в акульей искренности.
– Все будет в елочку. Дай только время, – сказал я, подбадривая то ли сувенирного морского хищника, то ли самого себя.
В прихожей условным сигналом затренькал электроколокольчик. Это были Цыпа с Томом, вызванные мной по телефону.
Соратники без лишних слов устроились на своих привычных местах у камин-бара и выжидающе уставились на меня.
– Пригласил вас по делу, которое, возможно, яйца выеденного не стоит, а может оказаться первой ласточкой в целой цепи неприятностей для нашей фирмы, – начал я, расположившись в кресле напротив.
– Опять конкуренты зашевелились? – полюбопытствовал Цыпа. – На кладбище, видно, торопятся?
– Если бы! Значительно хуже расклад лег. Региональное управление по борьбе с организованной преступностью нами почему-то плотно заинтересовалось.
– Сведенья надежные? Проверены? – уточнил Том старательно-равнодушным голосом.
– Без прокола! Как знаете, у меня кормится один крупный мент из конторы. Он и дал цинк. Но наш майор из уголовного розыска, а РУОП им не подконтролен, даже на контакт старается лишний раз не идти. В самостоятельность играют! Известно лишь одно – около заведений фирмы стал периодически появляться голубой микроавтобус с номерами 62-26. Наш мент утверждает, что это передвижная радиолаборатория, принадлежащая РУОП. Не замечали эту тачку?
– Вчера какой-то голубой фургон весь день около «Вспомни былое» торчал, – заявил Том. – Я еще подумал, что шоферюга в баре кантуется. А вот номера срисовать не догнался. Нынче приглянусь.
– Будем надеяться, это не пресловутый «Белый орел» нас пасет, – обронил Цыпа, выуживая из моего серебряного портсигара папиросу.
– Хватит болтать зря! – почему-то я чуть было не вспылил. – Давайте дельные соображения. Если, конечно, таковые имеются в наличии.
– Где-то протекает... – высказал вслух мучившую меня мысль догадливый Цыпленок. – Но за своих девочек ручаюсь. Шпилить на ментов они не станут. За падло!
– А я думаю, что это простая профилактика, пальба наудачу, – Том явно сам мало верил в то, что говорил. Выдавал желаемое за действительное. – Хотя, может, кто-то из розничных торговцев спалился с наркотой и указал на «Вспомни былое», как на источник.
– Товара еще много в заведении?
– Ни грамма. Но на подходе три килограмма ханки. Жду курьера.
– Опий прими, но в торговлю не пускай, – распорядился я. – Загаси на время. Не в баре, понятно. И вообще никакого криминала у себя не держи. По ходу, нас не только прослушивать, но и шмонать будут. Волыны свои, кстати, здесь оставьте. Про эту фатеру, кроме нас, никто не знает.
Том послушно выложил «ТТ» с запасной обоймой и, задрав штанину, отстегнул замшевую кобуру с «береттой» от лодыжки. Весь арсенал аккуратно пристроил на журнальном столике, зачем-то прикрыв его газетой.
Цыпа поначалу хотел последовать примеру Тома, но передумал – вынутая из-под куртки рука была безоружна.
– В чем дело? – нахмурился я.
– Не сердись, Евген! – Цыпа сидел нахохлившись, чисто как Цыпленок. – Но хотя бы один ствол должен быть под рукой. Мало ли что... На нас ведь не одни только менты неровно дышат.
– Ладушки, – поразмыслив, согласился я. – Волына чистая?
– Само собой. В деле еще не светилась. Ну а ежели спалюсь, буду упираться на том, что на улице подобрал. Авось, если децал подфартит, не смогут органы пришить двести восемнадцатую.
– Тогда хоть наплечную кобуру сними и таскай свой любимый «стечкин» за брючным ремнем.
Цыпа был вынужден признать мою правоту. Обнаруженный за поясом, пистолет все-таки больше похож на случайный предмет, чем в кобуре под мышкой.
– Подобьем бабки. Видимо, все телефоны наши под контролем. Поэтому внимательно шлифуйте базар. И, главное, мой мент дал наколку, что в РУОПе есть такая штуковина, вроде ружья, наведешь ее на окно, и весь разговор в комнате на магнитную ленту пишется. Так что и в помещениях лишнего не брякните. По делу разрешаю говорить в замкнутом пространстве без окон. А лучше просто блокнот используйте. Листки, ясно, тут же сжигать.
– Во, козлы! – не сдержал праведного гнева Цыпа. – До чего научные легавые додумались!
– Не греши зря на органы, – остудил я телохранителя. – Это япошки намудрили. Имейте в виду, ружье-микрофон берет более чем на сто метров.
– Дешевле подкинуть им связку гранат под колеса, – предложил Том, явно не подумав.
– Да? А последствия?! – сразу указал я на ошибку в расчетах. – Менты вконец озвереют и под каким-нибудь предлогом всех нас угреют в пресс-камеры следственного изолятора. А тамошние «спецы» уж постараются, чтоб мы все дохлые «глухари» на себя повесили. Сколько ты дней непрерывных пыток выдюжишь? Не знаешь? И я не знаю. И Цыпа.
– Да я же так просто ляпнул, – смутился Том. – От злости. Разве не понимаю.
– То-то, – я уже остыл. – Никакой чтоб самодеятельности. А злость свою глупую выброси в унитаз и слей воду. Пока не разрешу – не напиваться. Накрайняк пиво потребляйте. Усекли?
Соратники солидарно кивнули.
– Ладушки, – я открыл дверцу засветившегося бара и достал, не очень логично, конечно, бутылку ликера «Старая крепость». – По маленькой на посошок не повредит.
Как и ожидал, уже после первой рюмки закаменевшие лица мальчиков разгладились, в глазах затеплились живые огоньки.
– Цыпа в правильную сторону мыслит – где-то у нас протекать стало, – я наполнил рюмки по новой. – Том, прощупай Ксюшу. Я все думаю, что, если деваха к Медведю всерьез прикипела? Тогда мотив измены налицо... А ты, Цыпа, проверь досконально персонал «Кента» от уборщицы до метрдотеля. Недовольные всегда есть. Выявить надо быстро.
– Будь спокоен, Монах! Найду и обезврежу, – заявил Цыпа, отправляя следующую порцию ликера по прямому назначению.
– А вот от последнего воздержись, – внес я свои коррективы. – Ты лишь найди предателя, а там вместе пораскинем мозгами, что с ним сотворить.
– И нечего тут думать – очком на кол, и все дела, – обронил Цыпа, беззаботно пыхтя уже вторым косяком из моего портсигара.
– Не говори гоп, пока не перепрыгнешь! – вернул я замечтавшегося боевика в реальность и, захлопнув портсигар, сунул к себе в карман. – Ты обнаружь стукача сперва.
– А если просто в баре заглушку установить, – подал голос все еще хмурившийся Том и пояснил: – Это тоже японская хреновина, сбивающая на нет работу любых хитрых микрофонов.
– Брат, ты, видать, вовсе не играешь в шахматишки. Прикидывай сперва ответные действия противника, а уж потом делай ход. Менты, обнаружив, что мы в курсе их слежки, раз страхуемся, сразу придут к выводу – нет дыма без огня. И займутся просвечиванием нас уже всерьез. Поэтому будем сидеть тихо и не рыпаться, покуда не выясним, какой конкретно информацией на фирму органы владеют. Ладушки! Хапните еще по рюмашке и разбег. Дел у вас невпроворот, а я децал извилинами пошевелю в одиночестве. Авось из сметаны масло собью...
Заперев за ребятишками дверь, вернулся в комнату. Паскудное настроение после общения с соратниками ни капли не улучшилось. Пытался, погасить сволочную депрессию, прикончил остатки «Старой крепости» и снова извлек на свет Божий заветный портсигар.