– Старик в зале с утра за стойкой зажигает, – ответил Киса, напряженно вглядываясь мне в лицо. – Бармен, сука, снова на работу не нарисовался. А Цыпленок за сигаретами ушел. Так как с Могильщиком порешим? Предлагаю...
– Ладно. Будь по-твоему! – не дал я ему договорить роковые слова, слышать которые в данном конкретном случае мне было бы неприятно из-за свойственной всем интеллигентным людям щепетильной совести. – Поехали! Цыпу ждать не будем.
Наша «девятка» отдыхала на положенном месте – автостоянке «Только для двоечников». Дорога до фатеры Могильщика заняла времени почти ничего, к сожалению. Я так и не успел придумать, чем именно облегчить мучения старинного приятеля при отправке «в Сочи».
Киса благоразумно затормозил не у нужного подъезда, а у соседнего. Страхуется мальчуган – школа Монаха!
– Под самоубийство мыслю сварганить, – деловито сообщил мой заплечных дел мастер, натягивая на руки резиновые перчатки телесного цвета. – Подвешу к люстре – и все дела.
– Нет! – мне даже стало как-то неловко за циничную обыденность Кисы. – Оставайся на месте. Сам лично пойду. В тебе ж ни капли сострадания к человеку! Напортачишь излишне жестоко, как обычно! Надо хотя бы культурно и безболезненно для нашего друга сработать! – Я в сердцах захлопнул дверцу «жигуля» и решительно направился к подъезду. Никого из жильцов дома по пути не встретил, что в некоторой мере улучшило мое пасмурно-паскудное настроение.
Прежде чем вдавить кнопку звонка, вынул из наплечной кобуры «братишку» и передернул затвор, переселяя «птенчик смерти» из обоймы в ствол. Поставив на предохранитель, сунул пистолет обратно.
На этот раз Вадим открыл дверь довольно быстро. Да и пьян был кажется, в значительно меньшей степени. Моему неожиданному визиту совсем почему-то не удивился.
– Проходи, Монах! – широко распахнул дверь Могильщик и устало-угрюмо заглянул мне через плечо. – Ты один? Впрочем, я так примерно и представлял...
Несколько озабоченный этими странноватыми словами, я проследовал за хозяином в гостиную, бодренько осведомляясь о его здоровье и кося взглядом в сторону кухни – нет ли там посторонних?
– На здоровьишко не жалуюсь. Дышу пока, – Вадим присел к столу и кивнул на стул напротив, не спуская с меня напряженно-выжидающего взгляда исподлобья. – Просто проезжал мимо? Верно?
– В точку угодил, брат! – я обезоруживающе улыбнулся приятелю, устраиваясь на предложенном месте.
На столе царил все тот же алкогольный бардак. Полные и порожние водочные емкости стояли вперемешку, скатерть некультурно отсутствовала, тарелка с какими-то рыбными остатками распространяла вокруг запах ржавых гвоздей. Рядом с граненым стаканом лежали «наган» и промасленная тряпка. Похоже, перед самым моим приходом Могильщик занимался профилактическим уходом за личным оружием. Я сделал вид, что не обратил внимания на эту весьма любопытную и опасную деталь сервировки обеденного стола.
– Негостеприимно старых друзей встречаешь! – посетовал я, закуривая «родопину». – Радушия ни на децал не наблюдаю! Убери, к дьяволу, эту дурацкую тарелку. Принеси второй стакан и приличной закуски какой-нибудь. Можно просто соленых огурчиков или хлеба с сыром. Ты ж в курсе – мне водяру всегда зажевать требуется. Чтоб ослабить спиртовой удар по печени.
– Сейчас соображу что-нибудь, – Вадим, прихватив грязную тарелку со стола, ушел на кухню. Револьвер остался беспечно валяться на прежнем месте.
Дабы не искушать судьбу лишний раз, я взял «шпалер» и, отщелкнув боковую крышку, крутнул барабан. Все семь тупорылых желтых патронов благополучно выпали в мою ладонь. Ставший неопасным «наган» положил обратно и продолжил наслаждаться душистым болгарским табаком, скользя по комнате чисто профессиональным взглядом:
«Очень много гладких поверхностей, отлично сохраняющих отпечатки пальцев. Придется здорово повозиться с полотенцем. Сделать генеральную уборку помещения, так сказать. Да и доскональный шмон необходим. Зря все же не прихватил с собой Кису, да и Цыпленка надо было дождаться. Он у нас непревзойденный мастак по части уничтожения пальцевых визитных карточек. Старая надоевшая история – задним умом мы все доки. Ладно. Уж как-нибудь и один управлюсь. Да и полезно будет – физические нагрузки давно мне требуются. А то застоялся вконец – жирком уже заметно стал обрастать. Так что нет худа без добра!»
Могильщик приволок чистый стакан и две тарелки. На одной высились ломтики колбасы и сыра, на другой – мелкие импортные огурчики, сплошь пупырчатые, как спина болотной жабы.
– Угощайся, Монах, коли желание появилось. Закусь, понятное дело, наипервейшее средство, чтоб не спиться в одночасье.
Довольно твердой рукой Вадим набулькал из бутылки наши граненые емкости почти до краев и сказал тост:
– За то, чтоб этот стакан стал последним в моей карьере алкоголика! – и залпом заглотил водку, словно какое-то пиво безалкогольное.
– Что? Неужто завязать надумал? – даже не поверил я, пытаясь по выражению его глаз определить – пьяный это треп или всерьез выношенное мужское решение. – И в нашу «фирму» обратно вернешься?
– Нет. Не вернусь, – убежденно ответил Вадим, спокойно глядя на мою ладонь, непроизвольно сжавшуюся в тугой кулак. – Надоело постоянно по «мокрому» ходить. Не по душе такое «плаванье»! У тебя же, Монах, что ни неделя – новые трупы. Обрыдло все это до блевотины! Так что без Могильщика обходись как-нибудь. Усвоил?
Как бы ненароком рука Вадима легла на рифленую рукоять «нагана».
Признаться, я прямо возликовал в душе и еле сдержал вздох огромного облегчения. Если Могильщик попробует меня «замочить», то я буду вправе считать его ликвидацию уже не убийством старого лагерного приятеля, а банальной самообороной. Чтобы сподвигнуть Могильщика к дальнейшим активным действиям в нужном мне направлении, я высказался жестко-провоцирующе:
– Так не покатит, братишка! Хочешь нарушить воровской закон? Назад пути никому нет! Из нашего монастыря можно уйти только на монастырское кладбище! Усвоил, коллега?!
Провокация вполне удалась – боковым зрением засек, как пальцы Вадима с силой сомкнулись на рукоятке револьвера. Указательный лег на крючок курка, а большой на «собачку» взвода. Еще одно наглядное подтверждение, что Могильщик не наш кадр, не профессионал. В подобных ситуациях профи оттягивать «собачку» никогда не станет – непростительная это и опасная трата драгоценного времени. При пальбе в упор вполне достаточно просто на курок нажать – не промахнешься! «Наган»-то не зря «самовзвод» называется! Лично я вот ставлю боевую пружину «нагана» на предварительный взвод только при прицельной стрельбе. Чтобы спуск был мягче и ствол не подрагивал.
– Ну и что дальше, браток? – все же не смог я лишить себя удовольствия поиграть напоследок с бывшим кентом. – Ты оборзеешь до такой свинячьей подлости, что выстрелишь в друга? Падла ты мразотная после этого!
– Опять ты ни хрена не просек, Монах! – как-то криво улыбнулся Могильщик и поднял револьвер со стола. Щелкнула боевая пружина, оттянув и застопорив «иглу», барабан децал приподнялся, вдавившись в ствол «гнездом». «Шпалер» был готов к эксплуатации.
Я чуток повел плечом, решив ударом в челюсть сначала сбить врага на пол, а уж потом без спешки задействовать пистолет, дабы поставить ювелирно-фатальную «точку» подлецу промеж глаз. Ну и парочку в затылок для полной гарантии. А то я где-то читал, что один итальянский общественно-политический деятель благополучно выжил, схлопотав пулю прямо в лоб. Как выяснили эскулапы, пуля прошла между полушариями мозга, даже нисколько их не повредив. Чего только не бывает на свете! После того, как узнал про такой невероятный медицинский казус, всегда стреляю в голову трижды. Лучше перестраховаться, чем потом, стоя у «стенки», локти себе кусать.
Но произошло неожиданное. Могильщик вдруг приставил револьвер к собственному виску и спустил курок. Выстрела, естественно, не последовало. Лишь боек злобно-разочарованно клацнул.
– Дьявольщина! – хрипло выдохнул самоубийца, по новой судорожно и безуспешно пытаясь вышибить себе мозги. Не шибко умные, надо отметить.
– Бывает, – философски посочувствовал я, любуясь такой редкой живописной картиной. Патронам-то небось лет полста. Осечки у «нагана» за постоянку. Потому я и предпочитаю другие системы. Поновее. Но если долго мучиться, как утверждает в песенке Аллочка, что-нибудь да получится! Пощелкай еще хотя б с полчасика, браток! Авось срастется!
Могильщик наконец вкурил, что почем, и отшвырнул бесполезный порожний револьвер в сторону. Я думал, он с расстройства бросится на меня с кулаками, и приготовился дать достойный отпор, но Вадим снова удивил непредсказуемостью поведения. Обхватив свою лохматую голову руками, скрючился на стуле и затих. Плечи его слегка подрагивали, а из зажмуренных глаз текли слезы. Окончательно крыша съехала, по ходу. Впрочем, чему тут стоит удивляться? Все заядлые алкаши по жизни шизофреники и маниакальные неврастеники, как известно. Если часто и плотно не закусывать, алкоголь махом нервную систему расшатывает – по себе неоднократно замечал. Лучше всего закусывать тяжелой пищей вроде мяса, но, на худой конец, можно и простой шоколадкой. Главное – не оставлять спирт один на один с пустым желудком. Тогда всасывание молекул алкоголя не будет смахивать на татаро-монгольское нашествие.
Мне надоело смотреть на этого, до полного безобразия раскисшего слюнтяя, совсем недавно считавшегося в нашей группе вполне даже приличным боевиком. Ладно! Надо дело делать. Поезд «в Сочи» давно уж дожидается своего запаздывающего пассажира.
Рука привычно скользнула под куртку к десятизарядному «братишке», заскучавшему уже, наверно, в своей кожаной «засаде». Вороненый металл пистолета был холодным, призывая для себя немедленной огнестрельной работы для согрева. Рукоятка требовательно и нежно-интимно прижалась к моей ладони своими рифлеными «щечками».
Вытягивая «шпалер» из кобуры, я вдруг наткнулся взглядом на широко распахнутые и совершенно уже сухие глаза Вадима.