Нет худа без добра, как говорится.
– Вот. Инструмент доставил, как договаривались, – сказал я, ставя чемоданчик на стол. И тут же засунул руки в карманы пиджака, чтоб ненароком не наследить в квартире своими пальчиками.
Вернувшийся из прихожей Февраль сразу пристрастно ознакомился с содержимым «дипломата». Оно и понятно. От надежности инструмента в нашей профессии зависит не только жизнь «объекта», но часто и твоя собственная.
– Хороший винторез! – одобрил Февраль, опробовав работу затвора и спускового механизма. – Обойма лишь одна? А запасная?
– И одной будет за глаза! – отмел я нарождающиеся возражения. – Тебе нужно произвести всего три выстрела. Два – в цель, а третий куда душенька пожелает. Он все одно холостой.
– Ну да! Ты в прошлый раз говорил, – осклабился Февраль. – Третья пулька якобы в тебя попала. Верно?
– Естественно! Чего тут не ясно?
– Как раз все ясно, Монах, не хипишуй. Я просто восхищаюсь твоей продуманностью. Мутный ты, навроде самогонки моего деревенского дядьки! Как в зоне главным суперинтриганом был, так и на воле зажигаешь.
– Каждому, знаешь ли, свое, – отмахнулся я от этого сомнительного панегирика. – У меня голова устроена не только для того, чтобы есть. Ладушки! Не будем отвлекаться от темы. Значит, так: не меньше трех выстрелов. Усвоил? Отлично! Остальной гонорар получите после дела в «Полярной звезде» от Цыпы.
– Ясно, хозяин! – Февраль закурил и выпустил насмешливое дымовое облачко в потолок. – Одно не всеку – зачем ты нас нанял? Твои ребятки – тот же Цыпа – вполне справились бы с заданием. Разжуй, браток, чтоб я не думал лишнего...
– Здесь все просто, на поверхности, можно сказать, – заверил я, ничуть не смутившись. – Зря гонишь, Февраль! Раз даже мне понадобилась оправдательная дырка, то и моим мальчуганам отмазка необходима. И она будет в наличии – во время акции и Цыпа, и другие постараются оказаться в значительном отделении от места действия. Уразумел, брат?
– До донышка! Зря нервничаешь, Монах! Сляпаем твое дельце – останешься доволен! Все будет в ажуре, как положено. Точно, Шило?
Шило, оторвавшись от своих вороненых железок, молча кивнул, ухмыльнувшись: мол, базара нет!
– Кстати, вы давно в паре? – поинтересовался я, наблюдая такое полное единодушие наемников. – В одиночку же выгоднее отрабатываться – делиться не надо. Или кенты – не разлей вода?
– Дело не в этом, – пояснил, как старший в их дуэте, Февраль. – Я, понимаешь, когда с «объектом» работаю, отвлекаться по сторонам не могу. Психика так устроена. А это чревато палевом. Вот Шило со своей пушкой и страхует меня с тыла и с боков. Накладно, конечно, выходит. Но зато работаю без суеты, спокойно. Знаю, что все в ажуре будет.
– Мудро! – согласился я. – Пути отхода подготовили?
– Само собой. Слиняем по боковой служебной лестнице. Все надежно. Шило проверял. Дверной замок на соплях держится, одного доброго пинка хватит, чтоб вышибить его из гнезда.
– Ладушки. Сразу рвете когти в Каменск?
– Да нет, – усмехнулся Февраль. – Сперва заглянем в «Полярную звезду». Иль ты запамятовал?
– Ерунду городишь! Цыпа с валютой будет вас ждать, как договаривались. Я имел в виду – сегодня или завтра домой обрываетесь?
– Сегодня. И так уж подзадержались с твоим дельцем. Так что, по ходу, уже не увидимся с тобой в ближайшие месяцы. Можем сейчас заранее попрощаться, Монах, а ежели мы вообще больше не нарисуемся в Екатеринбурге – не удивляйся. Всех денег все одно не заработать... Если честно: подумываем с Шилом завязать и фермерское хозяйство наладить. Коли со сметкой и хваткой взяться – дело заладится. Как думаешь?
– Вполне возможно, – с нескрываемым сомнением сказал я. – Кулаками, значит, решили стать? Усадьбу из белого кирпича на взгорке построить со всеми причиндалами, да?
– Не! – пренебрежительно выпятил нижнюю губу Февраль. – Каменные хоромы красивше, но для здоровья пагубны. Деревянный двухэтажный дом поставим. Из дуба иль, накрайняк, из сосны. Пользительней будет.
– Оно конечно, – согласился я, поймав себя на крамольной мысли, что Февраль как в воду глядит, мечтая о деревянной домине. Очень даже скоро, уверен, мечтания наемников благополучно претворятся в жизнь. Но в совсем неожиданном для них ракурсе.
– Ладно, братва! – я поднялся со стула. – Мне уже пора ноги делать. Весь погряз в делах, не обессудьте. Прощайте, мужики! До встречи в ином месте и другом времени, как говорится!
Дружески пожав напоследок обоим наемникам их крепкие ухватистые ладони, я покинул явочную фатеру. Спускаясь по лестничным маршам, поразмышлял немного о странностях сударыни Судьбы, которая обожает, как видно, позабавиться да поиграть с людишками. Те строят планов громадье, надеются, рассчитывают на что-то, а тут – хлоп! – и ваши уже не пляшут...
Цыпа, заметив, что я вернулся без чемоданчика, многозначительно кашлянул, предупредительно распахнув дверцу машины:
– Что затевается, Евген? Не скажешь?
– Всему свое время, – отмахнулся я, усаживаясь на заднем сиденье. – Давай-ка в наше родное заведение погоняй лошадей!
Так как в форсированном двигателе «жигуля» этих самых «лошадей» было около сотни, то и домчались мы до «Вспомни былое» в считанные буквально минуты.
В кабинете управляющего застал привычную картину: Петрович глядел по «ящику» приключения Тома и Джерри, а Киса самозабвенно раскладывал на столе карточный пасьянс, пыхтя очередной «забитой» папиросой.
– Что день грядущий нам готовит? – полюбопытствовал я у соратника, кивнув на карты. – Вернее, меня интересует нынешний вечер.
– Лажа какая-то прет, – отозвался Киса, обозревая мутным взглядом свое «хозяйство». – Тут и нечаянный интерес выпал, и кресты могильные. Сплошная непонятка!
– Все смешалось в доме Облонских! – усмехнулся я. – И много крестов? Впрочем, дай-ка сам попробую угадать! Три?
– В цвет! – удивился молодой соратник. – Ты, Михалыч, прямо ясновидящий!
– Не говори больше, пожалуйста, при мне это пакостное слово! – поморщился я. – Госпожу Звездину сразу напоминает... Совсем не в кайф, знаешь ли. Это у тебя тонкая материя по молодости начисто отсутствует, а у меня натура нежная, сверхчувствительная, как у всех глубоких, незаурядных личностей. Давай, братец, лучше про что-нибудь веселенькое приколемся. К примеру, о предстоящей работе...
– Есть работа? Выходит, не врали карты? – с Кисы мигом слетела расслабляющая марихуанская дурь. – Я всегда готов, как пионер! Правда, Михалыч! Вот только кофе сейчас хапну чуток!
– Не суетись, брат! Если и будет работенка, то лишь поздним вечером. Отдыхай пока, блуждай дальше в своем оранжевом конопляном тумане, – щедро улыбнулся я, видя такой похвальный трудовой порыв.
Но утихомирить холерика Кису было не так просто – он у меня как боевой конь, почуявший близкую битву, сразу начинает бить от нетерпения копытом, в радостном предвкушении жаркой схватки. Пацан, что с него взять. Пришлось разжевать ему, как маленькому, детально-популярно:
– Да ничего особенного или интересного не предвидится! Вечером я отправлюсь в театр, а ты с Цыпой – к заведению «Полярная звезда». Если там вдруг появятся Февраль с Шилом – вы их тихо ликвидируете. Ну, охолонул? Так-то! Я ж говорил – дело простенькое, без затей и наворотов. Обыденная текучка, так сказать. Ладно, дай-ка мне тоже «косячок». Со скуки сдохнуть можно! До оперетки еще целых два часа с мелочью!..
Глава 4
У парадного входа в академический театр музыкальной комедии я отпустил машину с мальчиками на все четыре. Впрочем, все их дороги сейчас вели в «Рим». К забегаловке «Полярная звезда» то бишь.
Еще было довольно светло. И потому многолюдно. Сытая, хорошо одетая праздношатающаяся публика вселяла сомнение – действительно ли в России ужасный экономический кризис и голод, как о том ежедневно трубят все газеты? Всматриваясь в беспечно-веселые лица прохожих на театральной площади, я сделал оптимистический вывод, что если кризис с прогрессирующей нищетой и есть, то затронули они далеко не всех моих сограждан.
А когда я прошел в просторное фойе театра, то был буквально ослеплен. И не от блеска тысячи граненых висюлек на огромной хрустальной люстре, а от сияния драгоценных камней и золота, которые в неимоверном количестве украшали запястья, грудь, уши и пальчики лучшей половины человечества. Впрочем, мужчины не слишком отставали от своих жен и любовниц – щеголяли золотыми и платиновыми печатками, запонками и галстучными заколками. Здесь собрались так называемые сливки общества. Оно и понятно. Другие попасть сюда были не в состоянии – самый дешевый билет в этот театр стоил ровно месячную зарплату рядового госслужащего.
На фоне того плебейски-роскошного великолепия я смотрелся, наверно, нищим интеллигентом, нахально проникшим в святилище Мельпомены по простой контрамарке. Правда, так оно почти и было. Попал на оперетку совершенно бесплатно, но не по банальной контрамарке, а по вызывающе-глянцевому пригласительному билету в правительственную ложу.
На всех холеных лицах окружающих не замечалось даже намека на трудовые темные круги под глазами, как у меня. Сразу ясно – все поголовно нагло нарушают библейскую заповедь и не в поте лица своего зарабатывают хлеб насущный. Хотя на многих красовались крестики и распятия из драгоценных металлов.
К счастью, у меня не имелось ни времени, ни желания долго любоваться на это сборище «новых русских». Ни Шепота, ни других знакомых личностей в фойе не наблюдалось, и я направил стопы в буфет. Не в поисках своего нового партнера, признаться, а просто чтоб слегка промочить горло рюмкой-другой живительной влаги. Мандраж меня не бил, но ощущалась острая необходимость несколько приподнять жизненный тонус. Чуток взбодриться, короче.
Заполучив у миловидной барменши свои сто пятьдесят граммов, я чинно устроился за свободным столиком. Прежде чем оприходовать коньяк, понаслаждался его благородным терпким ароматом, чтоб перебить им устойчивые запахи разных французских духов, буквально пропитавших весь театр и делавших его похожим на дорогой бордель.