Да, трудно сейчас найти честного и бескорыстного напарника. Верно старые люди говорят: зависть и жадность разъедают человека похуже сифилиса.
Расстроившись от этих мыслей, Джамиль включил воду и забрался в просторную ванну. Та всегда повышала его жизненный тонус, вызывая приятные воспоминания о неглубоких арыках, в которых он пацаненком обожал часами бултыхаться.
Как он и ожидал, мысли тут же плавно потекли в оптимистичном направлении. Рейс на этот раз вышел очень удачным. Весь товар ушел Монаху. С ним Джамиль успешно сотрудничал более года. Знающие люди посоветовали навестить пивную «Вспомни былое». Стоило лишь намекнуть рыжей разбитной барменше чего хочет, как та мигом свела его с нужным человеком. И даже комиссионных за посредничество с Джамиля почему-то не взяла. Монах тогда забрал всю партию – пять кило – по оптовой цене в пятьдесят миллионов. Так и покатило. И дальше бы все продолжалось к обоюдному удовлетворению сторон, не познакомься он случайно позавчера в ресторане «Космос» с явно деловым цыганом. Только одного золота на том висело миллионов на тридцать, что сразу внушило Джамилю почтительное уважение и расположило к доверию.
Цыган представился Бароном, а узнав, что сосед по столику из Душанбе, тут же, без лишних слов предложил ему доставлять в Екатеринбург опий по цене двенадцать «лимонов» за кило. Джамиль, решив пока не посвящать нового знакомого в то, что он уже привез пять килограммов, промолчал. Барон, видно, неправильно истолковав молчание, добавил:
– Могу десять зараз взять. Прикинь – дело стоящее. Если решишься и доставишь груз – шепни любому здешнему официанту. Я махом нарисуюсь. Меня тут каждая собака знает. По рукам, брат Джамик?
Уклонившись от прямого ответа, Джамиль заказал новую бутылку шампанского и перевел разговор на женщин. Благо их в «Космосе» было предостаточно. Доступных и красивых, но шибко дорогих – сто долларов за час нахально требуют. Вперед причем. Подозрительны и недоверчивы, как, наверно, все здесь на Урале. «Богатый город, все с жиру бесятся, – подумал Джамиль. – У нас в Душанбе проститутки поскромнее. За десятку баксов любую можно на всю ночь взять».
Барон создает впечатление делового и серьезного партнера. С ним бизнес не только станет прибыльнее, но и вдвое увеличатся объемы продаж. Если в следующий раз пригнать сразу десять кило, то наварится аж сто двадцать миллионов! Десять – крестьянам, собирающим для него маковое молочко, а сто десять – чистая прибыль! Даже, пожалуй, можно будет и голодранцу Ахмету что-то отстегнуть, чтоб перестал коситься на хозяина с плохо скрываемой злобной завистью...
Немного жаль терять проверенного постоянного клиента. Но Монах сам должен понимать, что прибыль превыше товарищеских отношений. Мужик он не промах, найдет себе другого поставщика по старой цене, раз новая не устраивает. Хотя вчера Монах взял все же весь товар с наценкой по два «лимона» за каждое кило. Чуть полноватые губы Джамиля растянула довольная улыбка. Десять «лишних» миллионов, как с куста! Чтобы укрепить свое радостное настроение, Джамиль стал вспоминать удачную вчерашнюю сделку во всех деталях.
Монах появился в квартире в полдень, как и было условлено заранее по телефону.
– Привет, джигит! Чего смурной такой? Хотя не говори. Я уж догадался. Небось своей любимой бараниной объелся. Верно? – снисходительно усмехнулся гость, проходя в комнату.
– Нет. Дело в другом, – искусно-ловко изобразив на загорелом лице искреннюю печаль, Джамиль уселся на диван и сложил пальцы «домиком». – Видишь ли, уважаемый, я вынужден отказаться от сделки.
– Как так?! – не сдержал эмоций Монах. – Неужто «груз» спалился? Вот досада!
– С товаром все в порядке, – успокоил Джамиль. – Просто у меня появились более выгодные предложения.
– Но так дела не делаются! – сразу посуровел Монах. – Обязан был заранее цынкануть! У меня же договор с реализаторами! Нынче я должен им товар предоставить!
– Ничем помочь не могу, – неискренне вздохнул таджик, искоса наблюдая за гостем. – Бизнес есть бизнес. Мне двенадцать тысяч за грамм дают... Сам должен понимать, уважаемый господин Монах.
– С тобой все ясно! – гость вынул пачку «Родопи» и несколько минут задумчиво курил, как-то странно и по-новому разглядывая хозяина. – Ладушки! Как качество?
– Высший сорт, без дураков! Сбор исключительно только с белого мака! – облегченно заулыбался Джамиль, теребя от волнения свою «чеховскую» бородку. – Засветить?
– Действуй.
Джамиль, покряхтывая от усердия, выудил из-под дивана чемодан. Откинув крышку, продемонстрировал содержимое. Среди одежды и целой коллекции пакетиков с цветными французскими презервативами беспорядочно ютились десять завернутых в фольгу катышков по пятьсот полновесных граммов каждый.
Монах, зная на опыте аккуратность Джамиля, «товар» никогда не перевешивал. Просто взял, как обычно, один из «мячиков» и, понюхав, лизнул сырец, очень похожий визуально на банальную коровью жвачку.
– Ништяк! – похвалил покупатель, заворачивая черный «мячик» обратно в фольгу. – Ты меня припер к стенке, джигит. Вынужден взять по двенадцать. Кстати, твоя новая цена оказалась совсем рядышком с мрачноватой чертовой дюжиной. Примета нехорошая, как считаешь?
– Я не суеверен, – отмахнулся хозяин, пакуя опий в непрозрачный пластиковый пакет. – Да и десятка сверху убедительно склоняет к материализму! Хе-хе!
– Тебе видней! – Монах выложил на стол у дивана толстую стопку стодолларовых купюр. – Здесь одиннадцать тысяч восемьсот гринов – все, что имею с собой. Оставшуюся мелочь доставит кто-нибудь из моих людей. Лады? Не беспокойся, все, что тебе причитается, получишь.
– Да пустяки! – неожиданно для самого себя вдруг расщедрился Джамиль, проворно пряча серо-зеленые банкноты во внутренний карман пиджака. – Не стоит даже беспокоиться!
– Ну уж нет, джигит! – как-то деревянно улыбнулся гость. – Расчет получишь полностью и в срок. Слово я привык держать. Бывай пока!
Прихватив со стола увесистый пакет с опием, Монах в качестве прощания дружески хлопнул по плечу хозяина и покинул квартиру.
Джамиль повернул краник горячей воды. Ванна уже порядком остыла и требовала добавочных вливаний для согрева. Решив соблюсти внешнюю и внутреннюю градусную гармонию, Джамиль извлек из аптечки хранившуюся там чекушку со спиртом. Обычно он им протирал ноги перед сном. Климатические перепады температур, а, может, его опасная нервная работа вредно на них сказывались – ноги постоянно потели, как у какого-нибудь простого батрака-крестьянина. Себя же Джамиль считал аристократом, так как предки его произошли от ханских кровей. И старался высокому званию соответствовать. По мере сил и денежных возможностей, понятно.
Спирт был питьевой и вполне годился не только для ухода за ногами. Сделав пару добрых глотков из чекушки, Джамиль удовлетворенно крякнул и вновь погрузил свое волосатое тело в ласково-теплую воду, отдаваясь нахлынувшему блаженству. «Наташку сюда бы сейчас, – мечтательно подумалось в сладкой истоме, – чтоб спину потерла... И я бы что-нибудь хорошенько ей натер...»
Наташка работала проводницей фирменного поезда «Урал» и сейчас находилась в рейсе. Квартира принадлежала ей, а Джамиль лишь снимал комнату. Оплачивать приходилось не только жилплощадь, но и любовные утехи. Проводница была девахой жадной, но большой чистюлей, что внушало постояльцу спокойную уверенность в невозможности венерического заражения. Наташка соглашалась заниматься сексом исключительно только с презервативом, развратно отдавая предпочтение французским изделиям с «усиками».
Замечтавшись, Джамиль опять не заметил, как вода в ванне остыла. Но корректировать температуру не стал, так как водные процедуры уже наскучили. Набросив на тело Наташкин махровый халат, вернулся в гостиную. По привычке подошел к окну и понаблюдал за внешней обстановкой. Ничего тревожного и подозрительного. Скорей бы уж в родной Душанбе. Зухра хоть и не так дородна и бела телом, как Наташка, но тоже женщина ничего себе. Да и законная жена ведь, как-никак, мать его троих сыновей...
Глава 3
Огуречный рассол пошел в тему – охладил воспаленные после вчерашних возлияний горло и язык, а также обманул желудок, принявший едко-соленую смесь за желанный алкоголь.
С наслаждением опустошив литровую эмалированную кружку, отдышался. Разорванно-клочковатые мысли утихомирились и поплыли плавно-последовательной чередой.
Нынче просто край необходимо вернуться в норму. Тело должно стать привычно послушным, отработанные годами навыки-рефлексы надежно безотказными и быстрыми. Киллер, как минер, ошибается всего один раз. Но если минеру прокол в работе приносит лишь спокойное небытие, то киллеру – очень беспокойное бытие в заколюченной зоне с вышками автоматчиков по периметру и надоедливо-круглосуточным остервенелым лаем овчарок из лагерного вольера. Могут, конечно, и просто «лоб зеленкой намазать», и все дела. А верней, никаких тебе уж дел – кранты, одним словом.
Сидя на люстре, трещал что-то невразумительное Наркоша, требуя себе привычный завтрак.
– Чего разоряешься? – уставился слезящимися красными глазами на попугая Франт. – Безмозглое чудо в перьях, а туда же – права качать!
Но все же насыпал в миску-кормушку горсть зеленых конопляных семян. О себе тоже позаботился. Зажарил яичницу из трех яиц и, преодолевая приступы тошноты, заставил себя все съесть. Долго и мучительно боролся с внутренним «я», убеждавшим, уговаривающим принять хотя бы стограммовую дозу живительной сорокаградусной влаги. В конце концов сошлись на примирительном компромиссе – банке пива.
Выходя на улицу, Франт чуть не запачкал свой бежевый твидовый пиджак. Опять стены в подъезде побелили. «Деньги некуда ЖКО девать! – чертыхнулся Франт. – Голову можно прозакладывать, что и недели не пройдет, как малолетки испоганят побелку! Лучше бы облезлый фасад обновили, олухи!»
Первым делом заехал на железнодорожный вокзал. Извлек из автоматической камеры хранения кожаную сумку-планшет. Там лежали его «инструмент», рабочая роба и парик. Не мудрствуя, прямо в туалете вокзала переоделся. Точнее, просто натянул на свой костюм черную спецовку, которая специально для таких целей была на два размера больше. Застегнув все пуговицы, полностью скрыл предательски торчащий ворот пиджака. Курчавый темный парик сделал его весьма похожим на татарина. Перекинул планшетку с пистолетом «ТТ» через плечо и вышел из воняющей хлоркой кабинки.