За дни моего вынужденного коньячного затворничества Ольга ни разу в номере не нарисовалась. Я пришел к очевидному выводу, что она выписалась из санатория и вернулась на свой основной боевой пост в УГРО или прокуратуре. И правильно сделала девочка — пасти-то здесь некого. Главный подозреваемый в убийстве несчастного Романа Борисовича куда-то бесследно пропал, а моя скромная персона у органов, видно, не вызывала никакого профессионального интереса. Это замечательно, пасьянс складывается именно так, как надо.
До конца моего черноморско-санаторного отдыха оставались считанные дни, и я постарался использовать их с максимальной пользой для души и тела.
Для блага последнего познакомился с одной из столовских официанточек. Молодая брюнетка была студенткой из Симферополя, подрабатывающей здесь в каникулы. Мы довольно неплохо потрудились с ней на поприще взаимоудовлетворения. Славная оказалась девчонка, жаль, не запомнил ее имени.
А для развития души и расширения образовательного кругозора посетил музей Александра Сергеевича Пушкина. Все же коллега, как-никак, необходимо было выразить дань некоторого почтения. Хотя проза мне гораздо ближе, чем поэзия, я стихотворцев уважаю. Слегка, правда.
Крупнейший русский поэт с негритянской родословной, как выяснилось, был в повседневном быту скромнягой. Проживал на втором этаже обычного серого дома в квартирке с анфиладой из трех комнат всего. Меня преследовало ощущение, что нахожусь не в квартире-музее, а в публичной библиотеке. Не из-за обилия книг — в их количестве перебора не наблюдалось. Просто на столах, защищенных стеклянными колпаками от пыли и воров, лежали всякие документы, листки со стихами, открытые старинные фолианты. Немного оживляли скучноватый интерьер несколько живописных картин, изображавших Кавказ.
Кстати, в этом же доме размещалась современная гостиница для писателей. Все-таки хохлы — явные нахалы: могли бы и чуток поскромнее место под отель в городе подобрать, не примазываться к мировой славе русского пиита.
В последний день пребывания в учреждении "Нептун" меня внимательно обследовал главврач, по своей эскулапской привычке звезданув напоследок по моей коленной чашечке. Нога дернулась вверх, но, кажется, не так припадочно, как при первом осмотре.
— Вот видите, молодой человек! — возликовал-возрадовался выходец из Биробиджана. — Вы стали значительно спокойнее и уравновешеннее. И все это благодаря чудодейственным водным процедурам.
— Да уж, — не сдержал я усмешки. — Здешние водные процедуры мне, ручаюсь, очень надолго запомнятся…
В номере оказался живой сюрприз — только я не решил: приятный или неприятный — Ольга в милицейской форме. Ее китель украшали погоны младшего лейтенанта, как я ранее и предполагал. Небось, лишь в прошлом году юридический институт закончила.
Ольга, улыбаясь, неотрывно глядела мне в глаза, явно ожидая увидеть в них громадное изумление. Как человек тактичный, я не стал разочаровывать нежданную гостью, сделав вид, что буквально ошарашен ее милицейским прикидом, и изобразив на физиономии удивленную растерянность, смешанную с восхищением.
— Как сами можете убедиться, Евгений, не только в ваших надуманных криминальных романах бывают крутые повороты! — звонко рассмеялась юная ментовка, забавляясь моим, безусловно потешным, выражением лица.
— Согласен, сударыня, ваша правда! Жизнь преподносит разных зигзагов похлеще любых художественных вымыслов. Выходит, вы поселились в соседнем номере совсем не случайно, а по долгу службы? Угадал?
— Сразу заметен цепкий аналитический ум писателя-детективщика, — слегка польстила мне младшая лейтенантша. — Ну да! Появилась, конечно, не для курортного отдыха. Необходимо было поближе узнать подозреваемых, разобраться в отношениях между вами и потерпевшим. Сейчас уже имею право это сказать, так как преступление можно считать раскрытым, а убийцу точно установленным. В этом есть и ваша заслуга, между прочим. Хотя, если до конца честно, я вначале больше подозревала именно вас, а не Рафаила.
— На каком основании такая честь моей скромной особе? — Я даже слегка оскорбился.
— Иногда проглядывает в вашем взгляде, Евгений, что-то хищное, холодно-жестокое. Я искренне рада, что ошиблась и убийцей оказался другой человек. Как мне стало известно, вам слишком много пришлось испытать тяжкого в жизни. Она складывалась у вас очень непросто и трудно, что, безусловно, наложило свой негативный отпечаток на внешность и выражение глаз…
Признаться, после этих слов Ольги я был не только раздосадован, но и весьма неприятно поражен. Ведь я с первого дня знакомства с ней прилагал массу усилий, чтоб в моих глазах читались лишь томная нежность и глубочайшее мужское преклонение перед ее женскими прелестями. Явно, выходит, сплоховал и сильно переоценил личные способности к обольщению слабого пола.
Впрочем, меня тут же успокоило новое убедительно-веское соображение: Ольга-то не нормальный человек, в натуре, а легавая ищейка. Поэтому все воспринимает совсем не так, как другие женщины. Неадекватно и предвзято, то бишь.
— Насчет жестокости вы грубо заблуждаетесь. Мой гуманизм уже вошел в поговорку среди близких друзей, — открыл я собеседнице сей знаменательный факт, широко известный в узком кругу лиц. — Просто, сударыня, я никак не могу привыкнуть к яркому одесскому солнцу и потому вечно щурюсь. Этим и объясняется мой, якобы, хищный взгляд.
— Очень может быть, — не стала спорить Ольга, грациозно высвобождая из объятий кресла свое восхитительно стройное тело, которое ни капельки не уродовала строго официальная милицейская форма. Скорее — наоборот.
— Уже уходите? А как же допрос? — не удержался я от легкой язвительной колкости, так как мною овладело вдруг ощущение незаслуженной обиды. Неприятное чувство полной отвергнутости, короче.
— Допроса не будет, Евгений. Я лишь на минутку заехала, чтоб проститься с вами и заодно ключ от своего номера отдать. Я ведь даже формально выписаться из санатория не успела с этими розысками Рафаила.
— Как так? — весьма натурально, как мне кажется, удивился я. — Разве сосед все еще не арестован?
— К сожалению, не успели. Думаю, он увидел, как наши сотрудники отыскали на газоне выброшенную им пробирку из-под яда и сразу сорвался в бега. Каюсь, не предусмотрела такой вариант. Но вам совершенно не о чем беспокоиться, Евгений, ни малейшей опасности Рафаил для вас не представляет. Скорее всего, из города его уже и след простыл. Будем объявлять во всесоюзный розыск. Рано или поздно попадется, никуда не денется.
— В таком случае, желаю удачи в поисках и не смею задерживать. — Я тоже поднялся из кресла и склонил голову в прощальном полупоклоне. — Жаль, что наши добрые приятельские отношения не переросли в нечто большее и интимное. Но выше себя все одно не прыгнешь, тут уж ничего не поделаешь. Не было суждено, видно.
— Не расстраивайтесь, Евгений, — нахальная милиционерша фамильярно погладила меня по шевелюре, как маленького капризного пацаненка. — По-своему вы очень обаятельный и интересный мужчина, но, как это ни печально, ваш типаж не в моем вкусе. Простите.
— Между прочим, вкус приходит во время еды, — скаламбурил я, слегка переиначив популярную пословицу про аппетит. — А мы, милая Оля, так и не приступали с вами к "еде"… Крупнейшее и глупейшее упущение, считаю. Но лучше поздно, чем никогда! Посему предлагаю…
— Не надо! — бесцеремонно отбила мои галантные излияния собеседница, лукаво погрозив наманикюренным пальчиком. — Не опускайтесь до бледного уровня навязчиво занудного прилипалы, Женя. Это вам совершенно не идет, поверьте. А личную пользу и выгоду в особо крупных размерах вы от нашего знакомства уже получили и так.
— ?..
— Ну как же! Всю эту историю опишете в своем следующем криминальном произведении. Правда ведь?
— Обязательно! — вполне серьезно и ответственно пообещал я. — Даже не сомневайтесь, сударыня. Напишу все как было, я строгий реалист и в жизни, и в творчестве. Прощайте, Ольга.
— Всего доброго, Евгений, счастливого пути. Не поминайте лихом!
— Вы, драгоценная Оленька, не черт, чтобы вас поминать. Всего лишь — молодая чертовка в форме! — Все-таки не смог я удержаться от несколько жестковатой шутки на десерт.
Моей юной пассии из обслуживающего персонала столовой поехать со мной на железнодорожный вокзал не позволил. Долгие нудные проводы терпеть не могу. Свойство характера такое.
Мне показалось, что в этот раз на вокзале было не так уж слишком многолюдно и шумно, как в день моего прибытия в Одессу. А может, я просто свыкся за две недели к обычной и повсеместной здешней сутолоке и уже перестал обращать на нее внимания.
Железнодорожный билет я имел на тот самый скорый "Уралец", который доставил меня на черноморское побережье. Признаться, функционировала в мозгах, и еще кое-где, лучезарная, уверенно-твердая надежда, что обратный путь в Екатеринбург проведу в чудненьком обществе незабываемой красотульки Маргариты, хотя я не был в курсе графика ее работы.
Бодро шагая по плавившемуся на солнце асфальту перрона вдоль своего зеленого "Уральца", я зорко высматривал среди проводниц, производивших посадку пассажиров в вагоны, знакомое нежно-розовое личико. Мои упорные визуальные старания увенчались заслуженным успехом — Маргарита стояла у дверей тамбура восьмого вагона. На ловца и зверь бежит, как говорится.
Незаметно подойдя к вожделенной цели вплотную, брякнул мешавший свободе рук дорожный баул на асфальт и обхватил милую землячку за прекрасную милую талию, даже не пытаясь скрыть радостной улыбки:
— Здравствуй, малышка! А вот и я!
Дальше произошло дико неожиданное. Резко вывернувшись из моих ласковых объятий, Маргарита со всего размаха припечатала к моей щеке свою маленькую ладошку. Довольно болезненно-хлестко получилось, надо отметить. Хорошо хоть, что я нынче солнечные очки не надел, а то бы дорогая импортно-изящная конструкция "Лидера" разлетелась бы к чертовой матери прямо на моем фэйсе.
— Получай, господин подлец! Я тебе не проститутка! — по-змеиному свистящим шепотом заявила агрессивная особа, забавно раскрасневшись лицом и швыряя мне под ноги две смятые зеленоватые бумажки. Это были те двести долларов, что я из самых лучших побуждений незаметно оставил ей в качестве прощального сувенира.