– Потому что я обязан стараться еще больше! – с чувством ответил он.
– Становиться еще лучше, – подхватил Старик. – Делай все, чтобы стать быстрее. Сильнее. Умнее. Хитрее. А зачем?
Грэйсон искренне ответил:
– Потому что я могу.
У него имелся потенциал. Всегда был. И он обязан раскрыть его весь.
– Возьми ключи, – сказал дедушка, и Грэйсон поднял их. – Красивые, правда? Ты не ошибся, когда искал в них скрытый смысл. Каждый из них спроектирован мною лично. В этих ключах заложена история моей жизни.
Впервые их беседа больше напоминала не очередное нравоучение, а обычный разговор, который мог вести обычный мальчик с обычным дедушкой. Какое-то мгновение Грэйсон даже надеялся, что Старик расскажет ему эту историю – что-нибудь, о чем он еще не знал.
Но Тобиас Хоторн не был обычным дедушкой.
– Некоторые могут допускать ошибки, Грэйсон, и ты к ним не относишься. Почему?
– Потому что я Хоторн.
– Нет! – резко сказал Старик. – Ты снова терпишь неудачу! Прямо здесь. Прямо сейчас. Ты допускаешь ошибку.
Ничто – ничто! – не могло задеть Грэйсона сильнее.
– Ксандр тоже Хоторн. И Нэш Хоторн. И Джеймсон Хоторн. Но ты… – Тобиас Хоторн взял Грэйсона за подбородок и поднял, чтобы внимание его внука сосредоточилось исключительно на нем. – Ты не Джеймсон. Что простительно ему, непростительно тебе. И знаешь, почему?
И вот опять вопрос, тест, снова нельзя ошибиться.
Грэйсон кивнул.
– Скажи мне почему, Грэйсон.
– Потому что, – ответил Грэйсон охрипшим голосом, – когда-нибудь это буду я.
Он никогда еще не говорил этого вслух, но в глубине души давно понимал это. Они все понимали это, сколько Грэйсон себя помнил. Старик не будет жить вечно. Ему нужен наследник. Кто-то, кто способен взять бразды правления в свои руки, кто продолжит дело дедушки: увеличивать состояние, защищать семью.
– Это будешь ты, – согласился Тобиас Хоторн, отпуская подбородок Грэйсона. – Будь достоин! И ни слова об этом разговоре братьям.
Глава 50Джеймсон
Брэдфорда отвели в другую комнату, чтобы с ним «имел дело» – так сказал сам проприетар – Рохан. Cекретом Джеймсона проприетар решил заняться сам.
– Напишите все вот здесь. – Проприетар расправил на столе что-то типа свитка. Рядом со свитком он положил перо. Осмотрев перо, Джеймсон понял, что оно сделано из металла, тонкого, как волос, но острого, как лезвие. Это послужило напоминанием: то, что он делает, опасно, рискованно.
Джеймсон мысленно сказал себе, что это просчитанный риск.
Проприетар поставил перед Джеймсоном небольшую чашу, похожую на те, в которых плавали лилии в атриуме, налил в нее темно-фиолетовые чернила.
– К тому времени, как высохнут чернила, я определю, действительно ли ваша тайна заслуживает участия в Игре. Если я приму положительное решение, от вас потребуется предоставить мне какие-либо гарантии – доказательства. – Проприетар помолчал. – У вас же есть доказательства? – спросил он низким бархатным голосом.
У Джеймсона перехватило дыхание, когда он подумал о своих карманных часах и о предмете, спрятанном внутри их.
– Есть, но не при себе.
– Если ваша тайна удовлетворит меня, то вам нужно будет сказать мне, что это за доказательства и где их найти, – сказал проприетар, – и я пошлю кого-нибудь за ними.
Джеймсон распознал сигналы, которые посылало его тело: во рту пересохло, ладони вспотели, в груди гулко стучало сердце.
Он проигнорировал их все. Точно так же, как он проигнорировал предупреждение, звеневшее в его голове, – женский голос с нотками явной угрозы.
«Есть много способов решать проблемы, Джеймсон Хоторн».
Именно поэтому он хранил в тайне то, что узнал в Праге, даже от своих братьев, даже от Эйвери, ведь некоторые тайны очень опасны.
Но это его возможность, его шанс, которых больше не предвидится.
Когда перед тобой размотается запутанный клубок возможностей и ты не будешь бояться ни боли, ни неудач, что ты будешь делать с тем, что увидишь?
– Что случится с моей тайной, если вы найдете ее достаточно интересной? – спросил Джеймсон спокойным и даже дерзким голосом. – Она попадет в одну из ваших книг?
– О нет! – покачав головой, ответил проприетар, его глаза заблестели. – Книги принадлежат «Милости». Ваша тайна будет принадлежать мне. Если вы выиграете, ваш свиток уничтожат и вам вернут ваши доказательства. И никаких копий, на моих устах печать молчания.
– А если я проиграю?
– Тогда я могу распорядиться вашей тайной так, как сочту нужным. – От улыбки проприетара кровь стыла в жилах. – Даже когда «Милость дьявола» перейдет во владение моему наследнику.
Что-то в тоне проприетара заставило Джеймсона подумать, что речь шла не о далеком будущем. «Он умирает, – подумал Джеймсон, – и ничем не рискует, если я выиграю».
– Это должна быть всем тайнам тайна. – Проприетар присел на край своего стола и набалдашником трости приподнял подбородок Джеймсона. – Другой вопрос, ми-стер Хоторн, насколько сильно вы хотите сыграть в мою Игру?
«Как сильно я хочу заполучить Вантидж?» Джеймсона Хоторна с детства учили не бояться риска. Он взял в руку перо и на секунду задумался, как лучше записать свою тайну. Это должно выглядеть в достаточной мере сенсационно, чтобы получить приглашение, но без лишних деталей, чтобы минимизировать последствия.
В конце концов он остановился на четырех словах. Переложив перо из правой руки в левую, Джеймсон обмакнул его в чернила и начал писать. И пока он писал, определенные буквы всплывали у него в голове: заглавная «Х», слово «еще» и две строчных в конце – «в» и «а».
Положив перо на стол, Джеймсон откинулся на спинку стула и стал ждать, когда высохнут чернила. И когда проприетар наклонился и провел пальцем по строчкам и ни одна не размазалась, он понял, что дело сделано.
Проприетар свернул свиток и зажал его в руке.
– Подходит, – объявил он. – А что с доказательствами?
– Карманные часы в моей квартире. В них есть потайное отделение.
Часы доставили. Джеймсон большим пальцем передвинул минутную стрелку назад и вперед в определенной последовательности. Циферблат часов открылся, под ним оказалась маленькая бусина величиной с жемчужину – прозрачная, наполненная жидкостью.
Джеймсон ждал, что проприетар спросит, что это и каким образом может послужить доказательством. Но никаких вопросов не последовало. Вместо этого ему протянули конверт, точно такой же, какой ранее проприетар отдал Зелле.
Приглашение.
– Откройте его, – приказал Джеймсону проприетар.
Как только Джеймсон разломил печать, ему в лицо взлетел какой-то порошок. Через пару секунд у него перехватило дыхание, мышцы парализовало. Тело Джеймсона соскользнуло со стула на пол, и он начал проваливаться в темноту, слыша, как проприетар подходит к нему и говорит:
– Добро пожаловать в Игру, мистер Хоторн!
Глава 51Джеймсон
Джеймсон пришел в себя на холодном твердом полу. Хватая ртом воздух, он попытался сесть. Темнота грозилась снова поглотить его. Он не собирался допустить этого. Медленно, но чернота отступила, и комната обрела четкость – обозначив с Эйвери.
Она присела на корточки рядом с ним, ее руки нежно обхватили его голову.
– Ты очнулся!
Звука ее голоса было достаточно, чтобы на него нахлынули воспоминания о событиях, которые привели его сюда. «Добро пожаловать в Игру, мистер Хоторн!»
Вместе с воспоминаниями пришло и осознание, что карманы его смокинга пусты. Ни бумажника, ни сотового телефона. Отрезан от внешнего мира.
– Где мы? – спросил он у Эйвери, поднимаясь на ноги. – Который час?
– Раннее утро, только-только рассвело, – ответила Эйвери, когда он наконец сумел разглядеть обстановку: стены из тяжелого серо-коричневого камня, деревянные панели на потолке, лепнина, выкрашенная в золотой и голубой цвет. – И мы в Вантидже.
Теперь Джеймсон внимательно присмотрелся к каждой детали. Длинная узкая комната вполне могла быть частью замка, которым Вантидж не являлся, по словам Иена, «совершенно точно». Камни в стенах наводили на мысли о древних крепостях, лепнина на потолке – о дворцах. Прямо над центром комнаты был изображен сложный крест в виде буквы «Х» с ромбами. Внутри каждого из ромбов щит, украшенный золотистыми и голубыми символами.
Если не считать этих деталей, комната была лишена каких-либо украшений. Внушительные каменные стены разделяли два окна, одна дверь, камин, вырубленный в камне, и еще одно углубление рядом с ним, равное по размеру и форме двери, на треть заполненное дровами.
Единственный предмет мебели – длинный тяжелый стол из темного блестящего дерева, прямоугольный, простой. Стульев не было, поэтому большинство людей в комнате стояли.
«Другие игроки, – подумал Джеймсон, – еще трое, я и Эйвери». Никогда не рано проанализировать ситуацию.
Джеймсон узнал Брэдфорда и Зеллу, которые стояли по другую сторону стола. Слева от них стояла женщина с серебристо-серыми волосами и смотрела в окно. На ней был белый брючный костюм, настолько в безупречном состоянии, что Джеймсон задумался о том, каким именно способом она сюда попала.
«Наверное, она из тех, кого даже проприетар «Милости дьявола» не осмелится вырубить».
Думая об этом, Джеймсон перевел взгляд на Рохана, который неподвижно сидел на камне у окна напротив. Фактотум в костюме того же темно-фиолетового цвета, что и чернила, которыми Джеймсон записал свою тайну, развалившись, читал книгу.
Заглавная «Х», слово «еще», строчные «в» и «а». Джеймсон отогнал воспоминания, и от ужаса у него засосало под ложечкой.
– Ты в порядке? – ровным тоном спросил Джеймсон у Эйвери. Переключить внимание на нее – это действие всегда ему помогало. – Тебя они тоже вырубили при помощи порошка?
– Со мной все в порядке. И да.
– Скажем так, это вряд ли честно, – проговорила женщина у окна, поворачиваясь лицом к комнате. Кончики ее серебристых волос едва доставали до подбородка, но ни одна прядь не упала на глаза. – Этим двоим разрешили играть вместе?