.
– Не так, как он мог бы, – с горечью ответила Ким, – не так, как он помогал бы, будь Колин жив. Шеп обвинял меня, знаете ли. Сказал, что Колин перенял мои вредные привычки, но это неправда. Колин никогда не притрагивался к таблеткам, пока не порвал связку. Из-за этого он пропустил сезон, но как вы думаете, великий Шеффилд Грэйсон когда-нибудь смягчался?
Грэйсон мало что знал о Колине Андерсе Райте, кроме того факта, что он и молодой Тоби Хоторн, дядя Грэйсона, познакомились в дорогом реабилитационном центре более двадцати лет назад. Затем Колин и Тоби отправились в поездку, прихватив с собой наркотики и алкоголь, и в итоге все закончилось тремя погибшими на острове Хоторн, включая Колина.
– Колин все время находился под давлением, – сказала Ким. – Шеп слишком категорично настаивал, чтобы он играл в университетской команде. Мне следовало вернуть ребенка, как только они начали ссориться, но что я могла предложить? Я говорила себе, что все будет хорошо, что там есть Акация. А Колин боготворил ее. Он боготворил Шепа, если уж на то пошло, когда они не ссорились.
– Они были семьей, – тихо сказала Саванна.
Ким закрыла глаза.
– Я всегда думала, что Шеп женился на твоей матери из-за денег, но когда он увидел, как она ведет себя с Колином, он влюбился в нее по-настоящему.
Грэйсон почувствовал, что эта фраза задела сестер за живое.
– Квитанции у тебя с собой? – спросила его Саванна резким голосом, намеренно меняя тему.
Грэйсон кивнул и вытащил их из кармана пиджака.
– Незадолго до своего побега, – сказал он тете, – ваш брат довольно регулярно снимал относительно небольшие суммы наличных. Двести семнадцать долларов, пятьсот шесть долларов… Ну вы поняли суть. Ваше имя – вернее, его сокращенная форма – написано на обратной стороне квитанций.
– Время от времени он приносил мне деньги, – призналась Ким, словно защищаясь. – Но не слишком много. Он не доверял мне. – Она, прищурившись, посмотрела на Грэйсона. – Но только круглые суммы. Двести или пятьсот, типа того. Остальное, должно быть, он оставлял себе.
Грэйсон серьезно сомневался, что Шеффилд Грэйсон оставлял семнадцать – или шесть долларов на собственные нужды.
– Он приходил сюда и давал вам деньги, – резюмировала Саванна. – А еще он что-нибудь с собой приносил?
Грэйсон понял, к чему она вела. Если бы Шеффилд Грэйсон что-то скрывал, – например записи о незаконных транзакциях, – дом его сестры, от которой он отдалился, отличное место для тайника.
– Помимо денег? Нет. – Ким покачала головой и отвела глаза.
Джиджи наклонилась к женщине.
– Что вы нам недоговариваете, тетя Ким?
Грэйсон мгновенно понял, что почувствовала эта женщина, когда Джиджи так ее назвала.
– Шеп иногда разговаривал со мной, – хриплым голосом ответила Ким, – потом оставлял деньги на кухонном столе и уходил в комнату Колина, запирался там.
– Что он там делал? – спросила Саванна.
– Не знаю. Просто сидел, наверное. – Ким помолчала. – Однажды я попыталась войти и поговорить с ним. Он накричал на меня, велел убираться. На полу рядом стояла шкатулка.
– Что за шкатулка? – спросил Грэйсон.
– Деревянная. Милая такая вещица. Очень симпатичная. Он оставлял ее здесь, в шкафу Колина, а мне наказал не прикасаться к ней, даже не смотреть на нее, а если я ослушаюсь, то он перестанет приходить сюда и я больше не получу от него ни цента.
Грэйсон и Саванна переглянулись. Нам нужна эта шкатулка.
– Мы можем взглянуть на комнату Колина? – спросил Грэйсон, хотя это был не совсем вопрос.
Ким прищурилась.
– На комнату, – резким тоном повторила она, – или на шкатулку?
Ответила Джиджи.
– Наш отец сбежал, – просто сказала она, – он уехал и никогда не вернется. А сейчас вдруг выясняется, что он совсем не тот человек, каким мы его считали. – Она проглотила ком в горле. – Каким я его считала.
Саванна встретилась с ней глазами и на секунду задержала взгляд на сестре, а потом снова посмотрела на тетю.
– В четырнадцать лет я узнала, что папа изменял маме, что у него где-то есть другой ребенок, – сказала она.
Грэйсон сомневался, что до этого Саванна когда-нибудь произносила эти слова вслух.
– И папа… он вел себя так, словно это ничего не значило. Но все, о чем я могла думать, – Саванна заговорила медленнее, – это о том, что у него есть сын. Баскетбол всегда был нашим общим увлечением, но когда я перешла в среднюю школу, то заметила, что он перестал говорить, что я играю в баскетбол, и начал говорить, что я играю в женской баскетбольной команде. – Голос Саванны звучал ровно, но Грэйсон чувствовал, каких усилий ей это стоило. – Он начал спрашивать меня, почему я веду себя, как пацанка.
Ким нахмурилась.
– По-моему, ты не похожа на пацанку.
Саванна потеребила кончики длинных светлых волос.
– Вот именно. – Она снова вздохнула. – Наш папа любил Колина. Может быть, он любил и нас, но мы не были Колином.
– Зачем ты мне это рассказываешь? – спросила Ким.
– Затем, что хочу, чтобы вы поняли, – ответила Саванна. – Наш отец бросил нас, и мы заслуживаем знать почему. У нашей мамы крупные неприятности. Что бы папа ни хранил в этой шкатулке, возможно, это сможет ей помочь?
В этот самый момент Корица присела. Ким тут же бросилась к ней и подхватила собаку.
– На улицу, Корица! На улицу!
Она кинулась к двери. Опустив собаку во дворе, Ким вернулась, но остановилась, не доходя до гостиной.
– Дальше по коридору, – хрипло сказала она, – последняя дверь налево. Это комната Колина. Делайте с этой чертовой шкатулкой что хотите. В любом случае вряд ли Шеп уже вернется.
Глава 64Грэйсон
Шкатулка оказалась спрятанной за несколькими незакрепленными панелями шкафа. Грэйсон осмотрел ее. Деревянная и достаточно большая, чтобы вместить ноутбук или стопку бумажных папок. Дерево было твердым, песочного цвета, но на шкатулке не было видимых петель или крышки – ничего, что указывало бы на то, как ее открыть.
Расчистив место на кровати, Грэйсон поставил на нее шкатулку. Его сестры подошли ближе.
– Лом? – предложила Джиджи. – Или что-то типа кувалды?
Грэйсон покачал головой. Верхняя часть шкатулки – если предположить, что это действительно была верхняя часть, – сделана из отдельных деревянных планок, уложенных впритык. Швы видимые, но плотные, поэтому Грэйсон сделал то, что сделал бы любой Хоторн на его месте: он повернул шкатулку на девяносто градусов и стал нажимать на каждую деревянную планку.
На седьмой попытке он был вознагражден: одна из деталей выскользнула. Он осторожно толкал ее, пока она не выпала из шкатулки, затем осмотрел то, что скрывалось под ней: еще одна деревянная панель, сплошная, но с единственным отверстием, достаточно большим, чтобы в него можно было просунуть палец.
Грэйсон прощупал и панель, и отверстие, прежде чем попробовать поднять крышку.
Безрезультатно.
– Что ты делаешь? – спросила Саванна.
– Это шкатулка-головоломка.
Грэйсон ответил кратко, потому что занимался деревянной планкой. Повертев ее в руках, он кое-что заметил: на обратной стороне планки имелась длинная тонкая выемка и в ней находился какой-то инструмент, длиной примерно с зубную щетку, но очень тонкий. С одной стороны он заканчивался острием, похожим на кончик ручки. Другая сторона была плоской и более тяжелой. «Скорее всего, внутри магнит», – подумал Грэйсон.
– Что ты имеешь в виду? Что за шкатулка-головоломка? – серьезно спросила Джиджи.
– Головоломка состоит в том, чтобы найти способ открыть шкатулку, – ответил Грэйсон. – Назовем это дополнительным уровнем безопасности. На случай, если твоей тете захотелось бы узнать, что внутри.
Он опустил инструмент в отверстие, которое обнаружил, сначала острым концом, потом магнитным. Ничего не произошло, и тогда Грэйсон начал водить магнитным концом по всей шкатулке – сверху, по бокам, затем перевернул ее и исследовал дно.
Магнит застрял, и, когда Грэйсон потянул его на себя, от шкатулки отделилась еще одна маленькая деревянная панель, на этот раз в форме буквы «Т». После быстрого осмотра обнаружилось еще одно отверстие – как раз такого размера, чтобы в него можно было просунуть острый конец инструмента. Грэйсон вставил его в отверстие и услышал щелчок, затем проверил движение ручки и понял, что может сдвинуть отверстие – от верхнего левого угла «Т» к нижнему центру.
Стоило ему это сделать, как раздался еще один щелчок.
Грэйсон перевернул шкатулку обратно.
– Нет, серьезно, – сказала Джиджи, – что здесь происходит?
– Мой дедушка любил такие головоломки, – ответил ей Грэйсон. – Я только что кое-что открыл. Остается только выяснить, что именно.
Он снова попытался снять крышку шкатулки, но ничего не получилось.
– Почему бы нам просто не взять пилу? – спросила Саванна.
– И рискнуть уничтожить то, что внутри? – мягко возразил Грэйсон.
– Я на девяносто семь процентов уверена, что смогу очень аккуратно распилить эту штуку, – сказала Джиджи.
– А что, если она защищена от вскрытия? – не сдавался Грэйсон. – Например, внутри могут быть два флакона с жидкостями на тонких стеклянных трубочках, когда шкатулку взламывают, эти стеклянные трубочки ломаются. Жидкости смешаются, и тогда… – Он зловеще умолк.
– Шутишь? – ответила Саванна. – Ты и правда думаешь, что наш папа заминировал эту шкатулку-головоломку?
– Я думаю, – ответил Грэйсон, – что он не хотел, чтобы кто-то, кроме него, имел доступ к тому, что внутри.
Он снова занялся шкатулкой. Что-то ведь открылось. Грэйсон снова начал с верхней боковой части. Все оставшиеся планки крепко сидели на своих местах. Но когда он нажал на край одной из них, она с щелчком ушла вниз, приподнявшись с другого конца.
Грэйсон попробовал снова использовать отверстие, чтобы приподнять верхнюю часть, но безрезультатно.