Джеймсон мысленно вернулся в тот самый момент.
– Я не был уверен, что она блефовала.
– Иен рискнул бы. – Саймон говорил сдержанно, без лишних слов, без иллюзий. – Он позволил бы ей упасть. Боуэн тоже, хотя у него имелся бы план, как снять вину с себя. Но ты? – Виконт сделал еще один шаг вперед, пока они с Джеймсоном не оказались практически лицом к лицу. – Ты считал, что и так прекрасно справляешься, Джеймсон, и ты поставил жизнь другого человека выше победы. Можешь называть это как угодно. Я называю это честью.
Джеймсон сглотнул.
– Я все равно выиграл.
– И я позабочусь о том, чтобы никто не отнял у тебя твою победу, не отнял у тебя это. – В следующую секунду руки дяди легли ему на плечи, поворачивая обратно к окну, к открывающемуся из него виду. – Теперь Вантидж твой. За его содержанием следит траст, которым я управлял для Иена и буду продолжать управлять для тебя. – Голос виконта смягчился. – Приходи и уходи, когда захочешь. Теперь оно твое.
Оно – это самое место, этот кусочек истории, семейное наследие, ради которого Джеймсон был готов бороться, хотя его даже не считали членом семьи.
– Зачем вы это делаете? – У Джеймсона пересохло в горле. – Зачем вы так много делаете для меня?
– Если бы я знал о тебе, когда ты родился, – последовал ответ, тихий и глубокий, как внезапно замершая река, – я бы сделал что-нибудь уже тогда.
Джеймсон подумал о Ксандре и Исайе и о том, что чувствовал его брат, когда узнал, что у него есть отец, который хочет быть с ним.
«Мой дядя пришел бы за мной». Джеймсон снова сглотнул.
– Дедушка не позволил бы вам. – То, что случилось с отцом Ксандра, было тому свидетельством.
– С твоей стороны смело думать, что я оставил бы ему выбор.
Джеймсон фыркнул.
– Вы не знаете, каким был мой дед.
– А Тобиас Хоторн не знал меня.
На секунду Джеймсон почти поверил, что Брэдфорд мог бы противостоять Старику. Но поверить, что он сделал бы это? Джеймсон покачал головой.
– Вы мне ничего не должны, – сказал он.
– И если бы ты позволил герцогине упасть, я, возможно, и сам бы так подумал. Но рыбак рыбака видит издалека, Джеймсон. Ты не твой отец. Боюсь, ты гораздо больше похож на меня.
Это невероятное заявление должно было показаться ему нелепым, оно ничего не значит. Но нет!
– Вы не несете за меня ответственности, – снова попытался возразить Джеймсон, его сердце сжалось в груди.
– Я несу ответственность за все. – Брэдфорд приподнял бровь. – Что касается твоей тайны…
«Теперь это просто пепел, – подумал Джеймсон. – Она по-прежнему тайна. Доказательство мне вернут. Проприетар никому не расскажет».
– Ты расскажешь мне все, что я должен знать, чтобы защитить тебя, – потребовал Брэдфорд.
К счастью, и за это стоило поблагодарить Грэйсона, Джеймсон давно научился игнорировать приказы.
– Если проприетар не нарушит свое слово, моя тайна останется тайной и со мной все будет хорошо. – Он помолчал. – Если только герцогиня не доставит проблем.
– Не доставит! – виконт, похоже, совершенно уверен в этом. – Но ты все равно должен мне…
– …ничего не рассказывать? – предложил Джеймсон, обаятельно улыбаясь.
– Я не доверяю этой улыбке.
Джеймсон пожал плечами.
– Вы и не должны. А что касается вашей тайны…
Брэдфорд тут же изменился в лице.
– Она должна остаться тайной. – На секунду повисла тишина. – Он.
Джеймсон понял, что Брэдфорд редко, если вообще когда-либо, упоминал о своем сыне. Миллионы вопросов роились в его голове.
– Я должен поверить, что если бы вы знали обо мне, то стали бы частью моей жизни, хотя я всего лишь ваш племянник. Если у вас есть сын…
– У него есть отец. – Напряжение, исходившее от Брэдфорда, можно было, кажется, пощупать. – Хороший человек. И титул.
– Тоже хороший? – предположил Джеймсон.
Брэдфорд посмотрел на открывающийся за окном вид, на океан и шторм на горизонте и тихо произнес:
– Если станет известно, кто его настоящий отец, разрушится не одна жизнь, в том числе и его матери. Я не могу этого допустить. – Он отвернулся от окна и снова посмотрел на Джеймсона. – Ты понимаешь?
– Да. О некоторых тайнах лучше забыть раз и навсегда. – Джеймсон подумал о словах, которые он написал на своем свитке, о том, как та ночь в Праге терзала его неделями, о том, как он боролся с самим собой, сопротивляясь желанию все рассказать, – и не потому, что он не доверял Эйвери, а потому, что он не доверял самому себе.
Джеймсона Хоторна воспитывали, чтобы он решал головоломки и шел на невообразимый риск, раздвигал границы и переходил за них, если это необходимо для победы. Но на этот раз голос, который Джеймсон услышал в своей голове, принадлежал не Старику.
Он принадлежал Брэдфорду: «Я называю это честью».
– Я верю, что Вантидж в хороших руках, – сказал виконт. – Моя мать… она бы одобрила.
– Я не ищу ничьего одобрения, – сказал Джеймсон, и впервые в жизни это было правдой.
Глава 89Джеймсон
Спустившись вниз, Джеймсон обнаружил Рохана и Зеллу в противоположных концах прихожей.
– Уладили ваши семейные дела? – спросила Зелла. Она перевела взгляд с Саймона на Джеймсона. – Кстати, я не читала твою тайну.
Чутье подсказывало Джеймсону, что это не блеф. Возможно.
– Вы все еще должны мне, – сказал он ей, – ваша светлость.
– Я всегда плачу свои долги, – ответила она, – мальчик.
– Этот мальчик победил вас обоих. – Рохан оттолкнулся от стены и шагнул вперед. – Проприетар будет разочарован. Он попытается это скрыть, но ты явно была его любимицей в этом году, герцогиня.
Зелла улыбнулась Рохану.
– Я выиграла то, что намеревалась выиграть, и я сомневаюсь, что проприетар настолько разочаруется. Честно говоря, мне кажется, он позволил мне участвовать в этом году только для того, чтобы подготовить к следующему году.
Выражение лица Рохана не потемнело и не изменилось, но Джеймсон почувствовал произошедшую в нем перемену.
– В следующем году? – небрежно спросил фактотум. – Рассчитываешь еще на одно приглашение на Игру?
Зелла направилась к Рохану, не сводя с него глаз.
– В следующем году, – сказала она, – я буду планировать Игру и руководить ею. Проприетар уже пообещал мне. – Герцогиня не останавливалась, пока не поравнялась с Роханом, и только тогда повернула голову. – Ты же не думал, что ты его единственный возможный наследник, Рохан. Мужчины обожают соревнования.
– Ты победил! – это были первые слова, сорвавшиеся с губ Эйвери, как только она увидела его, – утверждение, не вопрос. – Расскажи мне все!
Губы Джеймсона изогнулись в кривой усмешке.
– С чего мне начать, Наследница? Семьдесят ключей, колокольня, я из альтруистических побуждений решаю спасти жизнь и проигрываю, но потом понимаю, как победить.
Эйвери подняла голову, приблизив свои губы к его губам.
– Я же сказала – все.
Он поцеловал ее так, как поцеловал бы, если бы она была рядом в тот момент, когда он победил, – чтобы она тоже почувствовала его адреналин, бешеное биение сердца и тоже захотела сохранить это ощущение.
Ее тело идеально прижималось к его, твердое в одних местах, мягкое в других. Он хотел ее так, как хотел всегда, так, как огонь хочет обжигать. На этот раз поцелуй был наполнен воспоминаниями – о том, как их тела познавали друг друга, о том, как они узнали друг друга, и о многих, многих других случаях, когда это казалось ему самым правильным в жизни.
Джеймсон с трудом оторвался от ее губ.
– Ты сделала так, чтобы тебя исключили, Наследница. Из-за меня.
– Это была твоя игра, Джеймсон. Не моя.
– Ты сожгла мою тайну. – Он посмотрел ей в глаза – не просто карие, а с оттенками золотого и зеленого. – Ты не прочитала, что я написал. Могла, но не стала.
– Это твоя тайна, – просто ответила она, – не моя.
Джеймсон закрыл глаза. Раньше он не доверял себе и поэтому не мог ничего ей рассказать. Но сейчас?
– Скажи, Наследница. – «Таити», и…
– Мне не нужно это знать, – ровным голосом ответила Эйвери. – Если тебе необходимо, чтобы я ничего не знала, значит, мне не нужно знать.
Джеймсон снова прижался губами к ее губам и прошептал в них:
– Врушка.
Орен, который стоял неподалеку, кашлянул, причем громко.
– Сигнал сотовой связи снова появился, – объявил он. – Рохан любезно передал мне ваш телефон, Джеймсон.
– Он блокировал звонки, – пояснила Эйвери. Джеймсон услышал то, чего она не сказала: «Я не вру, что мне не нужно знать. Я притворяюсь. Есть разница. И если тебе нужно, чтобы я продолжала притворяться, Хоторн, я так и сделаю».
Джеймсон почувствовал, как к горлу подступает комок. Эта единственная фраза, казалось, была выжжена в его сознании.
«Х», слово «еще», буквы «в» и «а».
Не сегодня, сказал себе Джеймсон. Сегодня он собирался насладиться своей победой, насладиться Эйвери. Но скоро.
– Я знаю, что ты передала фонду бóльшую часть заграничной недвижимости, – пробормотал он, – но что ты думаешь о шотландских замках?
Вантидж был его и, судя по выражению лица Эйвери, ему очень понравятся ее мысли о шотландских замках.
Но прежде чем она смогла выполнить обещание, горевшее в ее глазах, телефон Джеймсона завибрировал – начали приходить голосовые и текстовые сообщения и уведомления о пропущенных звонках. Он уставился на самое последнее сообщение. От Грэйсона.
911.
Глава 90Грэйсон
Грэйсон подъехал к воротам дома Хоторнов, вышел из взятой напрокат машины и пошел пешком до домика на дереве.
Вернее, того, что от него осталось.
Грэйсон уставился на результат разрушения, которое они с Джеймсоном учинили после смерти Эмили. Сняв пиджак и повесив его на низко свисающую ветку, он начал карабкаться вверх. Большинство переходов между деревьями были разрушены, неповрежденной осталась только одна из высоких башен, в основном корпусе дома зияли дыры.