С чего начинается пари? Не с этого.
Словно вызванный какой-то дьявольской магией, зазвонил его заряжавшийся на прикроватной тумбочке телефон. Грэйсон сел, простыня упала с его груди. Сердцем, разумом и разбитым телом он почему-то ждал, что звонит та самая девушка.
Но нет.
Это не Иви.
Джиджи! Грэйсон уставился на ее имя на экране, не в силах заставить себя поднять трубку. Меньше чем через минуту он получил сообщение. Без фотографии кошки, только слова.
«Я у ворот».
Грэйсон понятия не имел, что Джиджи делала в доме Хоторнов и как она вообще сюда попала. Но его сестра не дала ему возможности задать ни единого вопроса.
– Внутри, – сказала она ему, – мы поговорим внутри. В темноте ты выглядишь жутковато.
Грэйсон изо всех сил старался не принимать это на свой счет. Что бы она ни бросила ему, что бы она ни хотела сказать или сделать, он не станет принимать это на свой счет.
Они вдвоем ехали от ворот до особняка в полном молчании. Грэйсон знал, что все продвижения отслеживались службой безопасности, но никто из людей Орена не пытался их остановить.
Оказавшись в огромном холле, Джиджи перешла сразу к делу.
– Мама говорит, что вернула свои деньги. – Ярко-голубые глаза смотрели пронзительно. – Ты сделал это, не так ли? – Она сделала паузу. – Или ты убедил папу?
Сердце Грэйсона сжалось в груди. После всего, что случилось, она все еще не теряла надежды. Потому что в этом была вся Джиджи. Она надеялась.
– Джиджи…
Она направила на него указательный палец.
– Как ты смеешь делать такие волшебные вещи, когда я злюсь на тебя? – Злится на него? Он-то думал, она распрощалась с ним раз и навсегда. – Ты хоть представляешь, как мне сложно злиться на людей? Как ты смеешь?
Грэйсон не позволил себе улыбнуться, он не мог так рисковать.
– Твой отец тут ни при чем. Это не он украл деньги из траста твоей мамы. Это Троубридж.
Джиджи уставилась на него.
– Кент или Дункан?
– Кент.
Джиджи сделала глубокий вдох.
– Но мне все равно можно ненавидеть Дункана?
В этот раз Грэйсон не смог удержаться. Уголки его губ дрогнули.
– Сколько угодно.
– Хорошо. Потому что у меня отлично получается затаить смертельную обиду на любого, кто обижает мою сестру. Пусть у него вечно чешется промежность в местах, которые очень трудно почесать, а пальцы на руках превратятся в сосиски!
Хорошо, что попытки Джиджи развить у себя магические способности пока не увенчались успехом.
– Раньше ты был неправ, – сказала Джиджи Грэйсону, быстро и решительно сменив тему. – Ты сказал «твой отец», но он не только мой отец, Грэйсон, или Саванны. Он и твой тоже. У тебя, вероятно, была причина для того, что ты сделал, – я не про хорошие вещи, не про деньги, а про все остальное.
Она сейчас о том, как он мешал им, предавал ее.
– Я с самого начала предупредил, чтобы ты не доверяла мне, – сказал ей Грэйсон. Он ждал, что она разозлится, но этого не произошло.
– Почему? – спросила Джиджи. – Даже после всего ты помог нам, Грэйсон. Ты нанял маме адвоката. Ты каким-то образом нашел деньги. Ты победил плохого парня. – Она помолчала. – Ты ведь победил плохого парня, да?
Грэйсон кивнул.
– Да, – сказал он Джиджи. – Я его победил.
– Почему? – снова спросила его младшая сестра. – Потому что, по-моему, это ужасно похоже на то, что тебе не все равно.
Она внимательно посмотрела на него.
– Тебе не все равно. Я знаю, что нет. Так зачем ты…
– Я должен был. – Грэйсон не хотел этого говорить, и он не хотел, чтобы слова получились такими тихими и вымученными. – Я должен был, Джиджи. – Возможно, ему следовало остановиться на этом. Неделю назад он так и сделал бы. – Я знаю кое-что о твоем отце, чего ты не знаешь, кое-что, чего тебе лучше не знать.
– О нашем отце, – упрямо поправила его сестра.
– Он не был хорошим парнем, Джиджи.
– Ты про эту историю с растратой и уклонением от налогов?
«Я могу сказать «да». Я могу оставить все как есть. И я могу потерять ее». Грэйсон вспомнил свой разговор с Эйвери – той, кого он хотел защитить больше, чем кого-либо в этом мире.
Почти.
– Прежде чем исчезнуть, твой отец… – под строгим взглядом сестры Грэйсон исправился: – Наш отец… он пытался убить одного очень важного для меня человека. В новостях этого почти не показывали…
Джиджи смотрела на него.
– Бомба, да? В самолете? Кто-то пытался убить наследницу Хоторнов. – Джиджи нахмурилась. – Разве тогда не арестовали твою маму?
Грэйсон сглотнул.
– Они арестовали не того родителя.
У Джиджи округлились глаза.
– Папа? – прошептала она. – Вся эта история, которую рассказала тетя Ким про то, что Хоторны получат свое…
Сейчас Грэйсон подходил к опасной линии. Он понимал, что мог сказать все что угодно, – и Джиджи все равно предпочтет уйти. Но надо хотя бы попытаться.
– Он хотел отомстить, – Грэйсон сказал ей ту правду, которую мог, – за Колина.
Джиджи глубоко вздохнула и посмотрела на потолок, изо всех сил стараясь не моргать. Не заплакать.
– Все время этот Колин! – Джиджи продолжала смотреть в потолок. – Когда мне исполнилось три года, я уже знала, что мой папа любит меня… – Джиджи проглотила ком в горле, – …потому что я похожа на Колина. И пока я была счастливой, жизнерадостной и просто глупой маленькой девочкой, которая ничего не требовала, все складывалось хорошо.
Грэйсон притянул ее к себе, и вот уже голова его сестры покоилась у него на груди, а его руки обнимали ее.
– Грэйсон, – тихо позвала Джиджи, – ты сказал «хотел» – в прошедшем времени. Ты сказал, что папа хотел отомстить. Но когда он чего-то хочет, он не остановится, пока не доведет дело до конца.
Он не остановился на бомбе. Он не собирался останавливаться, пока Тоби Хоторн не заплатит – жизнью Эйвери и своей собственной.
Джиджи повернула голову к Грэйсону.
– Думаю, в этом я очень похожа на папу – никогда не останавливаюсь.
Грэйсон задался вопросом, не собирается ли Джиджи продолжать расспрашивать, настаивать. Не совершил ли он ошибку, рассказав ей так много.
Но вслух сказал:
– Ты совсем не похожа на нашего отца.
Последовало долгое, тягостное молчание.
– Он не вернется, да, Грэйсон?
Он ответил так, как мог ответить:
– Нет.
– Он не может вернуться, да?
В этот раз Грэйсон предпочел промолчать.
Больше минуты Джиджи не двигалась. Грэйсон обнимал ее, готовясь к тому моменту, когда она отстранится.
Наконец она отодвинулась.
– Тебе придется вернуть мне шкатулку-головоломку, – сказала Джиджи, – для Саванны. Чтобы она нашла ответы, в которые верит, которые не предполагают, что наш папа является злым, преступным гением.
Грэйсон уставился на нее.
– Что ты имеешь в виду?
Джиджи шагнула назад.
– Саванна всегда пыталась защитить меня. Она годами знала о тебе, о папином романе и делала все, что могла, чтобы я ни о чем не догадывалась. А теперь эта история с папой. Ей необязательно знать. – Джиджи произнесла эти слова, как клятву. – Саванна любит папу. Она была ближе к нему, чем мама. Она так старалась ради него. И на этот раз мы будем защищать ее – ты и я. Я помню кое-что еще о взрыве самолета наследницы Хоторна. Погибли люди. Наш отец убил людей, Грэйсон. И теперь он… – Джиджи не произнесла слово «мертв». – …в Тунисе, – закончила она стальным голосом, – и именно там ему нужно остаться.
Грэйсон чувствовал, как она подавляет боль, и это почти уничтожило его.
– Я не могу просить тебя… – начал он.
– Ты не будешь меня ни о чем просить, – сказала ему Джиджи. – Я рассказываю тебе, как все будет. И на случай, если ты не заметил, я очень хорошо умею получать то, что хочу. И я хочу счастливую сестру и старшего брата, которые очень непредвзято относятся к таинственным мерзавцам, которых я могла бы выбрать для коротких романтических связей.
Грэйсон прищурился, глядя на нее.
– Не смешно.
Джиджи улыбнулась, и эта улыбка вонзилась ему в сердце.
– Я никогда не хотел причинить тебе боль, – сказал ей Грэйсон.
– Я знаю, – просто сказала Джиджи.
«Она не уходит. Я не теряю ее». Грэйсон не стал игнорировать эмоции, которые поднимались и сворачивались внутри его. Впервые в жизни он просто позволил им быть.
– Мне нравится моя младшая сестра, – сказал он ей.
На этот раз улыбка Джиджи не казалась вымученной.
– Я знаю.
Глава 96Грэйсон
На следующее утро, собрав шкатулку с копией дневника внутри и отправив ее обратно с Джиджи, Грэйсон взял кейс с фотографиями из банковской ячейки. Он прошел через крыло, где в детстве он и его братья проводили часы, играя в библиотеку своего детства – библиотеку на чердаке. За одной из книжных полок была потайная лестница. У подножия лестницы стоял письменный стол «Давенпорт».
Грэйсон открыл его и обнаружил внутри два дневника: оригинал Шеффилда Грэйсона и его расшифровку. Грэйсон открыл кейс и методично начал доставать свои фотографии за девятнадцать лет, начиная со дня своего рождения, и раскладывать их на столе.
На этот раз лицевой стороной вверх.
Дойдя до фотографии, которую он уже рассматривал раньше, Грэйсон повертел ее в руках и посмотрел на дату на обороте. Неправильная дата. Тут он замер.
Грэйсон просмотрел фотографии в поисках другой, дату которой он мог вспомнить. Год правильный, день тоже правильный, но месяц не тот.
Грэйсон схватил еще одну фотографию, затем еще одну. Месяц всегда был не тот.
Он старался не думать об этих фотографиях, о том, что могло побудить его отца, который ясно дал понять, что не хотел его, хранить их в банковской ячейке. Возможно, дело в чувстве обладания, в желании иметь сына. Но эти фотографии были в ячейке с квитанциями о снятии средств, которые послужили ключом к расшифровке дневника. И в этом дневнике Шеффилд Грэйсон задокументировал все свои незаконные транзакции, указав страны, в которых у него были открыты счета. Но только страны.