ре удалось верно передать оттенок загара, уверенную, открытую манеру и кипучую энергию. Мальчик улыбался художнице, его глаза смеялись.
— Сонни, — прошептала Ханна, и глаза ее наполнились слезами.
Хотя они с Рэйчел обе поначалу расстроились, увидев картины, вслух они захвалили художницу за ее невероятный талант. Элеонора приехала всего на день, но Ханна предложила, чтобы она осталась на ночь перед возвращением в Йорк. Элеонора с радостью приняла приглашение и за ужином поделилась планами:
— Сколько же времени я потратила зря! Перед смертью матери я три года не брала в руки кисть. Я чувствую себя в долгу перед самой собой; я должна вернуть себе потерянное время. Но я пообещала себе еще кое-что. Я подала запрос на поиски могилы Ады. Если получится ее найти, я планирую поехать во Францию и побывать на месте захоронения. Я могла бы поставить ей красивое надгробие, написать на нем что-то личное. Думаю, ей бы это понравилось, но сначала я хотела посоветоваться с вами и заручиться вашим одобрением.
Ханна и Рэйчел были глубоко тронуты планами Элеоноры, и, прежде чем та уехала из дома на мысе Полумесяц на следующее утро, Ханна пообещала обдумать ее предложение и написать ей. Впрочем, она со всем была согласна и собиралась лишь подумать о надписи на могильном камне.
После отъезда Элеоноры Ханна и Рэйчел обсудили молодую художницу и пришли к единогласному выводу. Как отметила Ханна, в пользу Элеоноры играло одно.
— Очевидно, что они с Адой были вместе счастливы. Странно об этом говорить, учитывая природу их отношений, но если рядом с ней моя Ада была счастлива, то и я довольна. Я также вопреки условностям убеждена, что они прекрасно подходили друг другу.
Саймон Джонс женился на Наоми Флеминг в январе тысяча девятьсот двадцать второго года. Они не венчались, а все потому, как объяснил Саймон матери, что оба не ходили в церковь, да и Наоми уже была замужем, хоть и овдовела.
Но истинная причина заключалась совсем в другом. Когда влюбленные начали планировать свадьбу, Наоми столкнулась с препятствием. Помимо фальшивого паспорта, с которым она въехала в страну в четырнадцатом году, у нее не было никаких документов, подтверждающих ее личность. Это было неудивительно, ведь свою личность она выдумала.
Наоми рассказала об этом жениху и удивилась, как спокойно тот это воспринял; а ведь ей самой это препятствие казалось непреодолимым.
— Посмотрим, что можно сделать, — сказал он.
Какими бы ни были его планы, они скоро осуществились; однажды он пришел домой с работы и попросил ее назвать свою дату рождения. Она удивленно ответила, а он сказал лишь, что хорошо бы хоть некоторые факты были правдивыми, но не признался, что затеял.
Каково же было ее удивление, когда десять дней спустя он вошел в квартиру, размахивая конвертом. Он вручил ей конверт и попросил изучить содержимое и запомнить наизусть. Она подчинилась, и, к изумлению своему, обнаружила внутри свидетельство о браке, содержавшее невероятную информацию о том, что некто Гарольд Флеминг, холостяк из Райслипа, женился на Наоми Флеминг, урожденной Кроули; свидетелем бракосочетания был отец Наоми Ричард, литограф, и отец Гарольда Брайан, рабочий по металлу.
Внутри конверта также нашлось свидетельство о рождении на имя Наоми Кроули. Наоми с интересом узнала, что ее мать Сюзанна Кроули до брака с Ричардом носила девичью фамилию Бэтти. Оторвавшись от бумаг, Наоми растерянно взглянула на Саймона.
— Кто эти люди? — спросила она.
Тот улыбнулся.
— Понятия не имею. Я их выдумал.
— Но я в жизни не была в Райслипе. Даже не знаю, где это.
Улыбка Саймона стала шире, хотя шире было уже некуда.
— В Суррее, но не волнуйся. — Он указал на свидетельства. — Гарольд, Ричард и Сюзанна тоже никогда не бывали в Райслипе.
Наоми по-прежнему не понимала.
— Но Саймон, где ты раздобыл эти документы?
Тут Саймон посерьезнел и наклонился к Наоми, словно боясь, что их могут подслушать. Он заговорщически произнес:
— Вчера, пока ты спала, я проник в регистрационное бюро и украл бланки свидетельств; правда, меня чуть не застали, и пришлось быстро смываться. Утром я сам их заполнил.
Наоми отвесила ему подзатыльник за вранье, и они начали бороться. В конце концов она заставила его сказать правду, как позже заметил Саймон, запрещенными методами. Она щекотала его, и наконец ему ничего не осталось, кроме как рассказать ей, как документы оказались у него.
— Мы в компании отправляем довольно много заказов в типографии. До моего прихода каждое предприятие отправляло свои заказы в разные типографии, но я убедил проводить все заказы через одну типографию; это более выгодно с точки зрения и цены, и сервиса. Хозяин этой типографии — мой знакомый, и я просто попросил его об одолжении. Объяснил, что мне нужно, а дальше уже он сам справился. Сертификаты не отличить от настоящих. Я сравнивал и совсем не вижу разницу. Только давай не светить ими направо и налево. Надеюсь, ты не будешь против, если мы ограничимся гражданской церемонией.
Наоми обрадовалась, а еще больше ее тронула предусмотрительность Саймона, когда тот достал из кармана второй конверт и вручил ей свидетельство о рождении Джошуа. Располагая этими документами, он мог бы начать процесс усыновления мальчика.
Свадьба состоялась в конце января; тогда Саймон впервые побывал в регистрационном бюро. И решил, что это самый счастливый в его жизни день, но передумал, вернувшись в регистрационное бюро в конце апреля за свидетельством о рождении своей дочери Дэйзи.
Глава тридцать седьмая
Карьера Роберта Бинкса на химическом заводе «Аутлейн» бесславно закончилась в результате неудачной цепочки совпадений, предотвратить которые он никак бы не смог. Во-первых, его отец в том году решил уйти в отпуск чуть раньше обычного. В его отсутствие Роберт остался за главного в доме и стал временным управляющим завода.
Во-вторых, лопнула водопроводная труба. Случилось это в воскресенье вечером, в конце первой недели родительского отпуска. Срочно вызвать водопроводчика не удалось, и Роберт принял единственное разумное решение: перекрыл воду и лег спать. Наутро водопроводчик устранил протечку, но закончил работать почти к полудню.
А в предыдущую субботу Кларенс Баркер получил очередное письмо от вымогателя. Липовых накладных из «Шерстяной фирмы „Феникс“» уже не хватало для удовлетворения аппетитов шантажиста. И Кларенс, в отчаянии искавший иные способы получения средств, провел выходные в раздумьях и тревоге и наконец решил, что пора заинтересоваться происходящим на химическом заводе «Аутлейн». Он сделал запись в ежедневнике и в понедельник утром явился на завод без предупреждения.
Когда после полудня Роберт зашел в свой кабинет, он обнаружил там Кларенса Баркера. Тот сидел и изучал лежавшую на столе папку. Хотя большинство написанного там казалось ему китайской грамотой — там были одни сложные химические формулы, — надпись на обложке недвусмысленно гласила «Химические удобрения, исследование, том 3, зерновые», да и страница с перечнем расходов тоже выглядела довольно красноречиво.
Кларенс взглянул на часы на каминной полке. Двадцать семь минут первого. Не успел Роберт объяснить, почему опоздал, как Кларенс яростно набросился на него:
— Не понимаю, с чего ты взял, что правила компании существуют лишь для других сотрудников, а тебя не касаются. Я ждал тебя почти три часа — и за эти три часа, напомню, ты получаешь зарплату. Мало того что ты отсутствовал столько времени по неизвестным причинам, ты даже не предупредил о своем опоздании. Я понимаю, что телефон совсем недавно изобрели, но мне казалось, ты умеешь им пользоваться.
Роберта передернуло от саркастического тона Баркера, но он не успел ничего сказать в свою защиту. Кларенс тем временем продолжал:
— Хотя полное отсутствие у тебя пунктуальности само по себе нарушение, в твое отсутствие я провел свое маленькое расследование. Представь, как я удивился, узнав, что ты растратил большие суммы денег на проекты, которые я не одобрял. Завод «Аутлейн» был основан как производство химических красок для текстильной промышленности. И больше ни для чего. Он никогда не предназначался для реализации твоих безумных идей — вроде этой. — Тут Кларенс презрительно указал на открытую папку. — Я же не просто так отказал твоему отцу в финансировании. Может, ты об этом забыл, ведь это было несколько месяцев назад, но теперь я вижу, что ты проигнорировал мое решение и все равно стал заниматься своим проектом. Твое упрямство и вопиющее неповиновение я расцениваю как прямое неподчинение своим приказам, а такое поведение я терпеть не могу и не стану. Ты не оставил мне выбора: я увольняю тебя из дирекции компании. Мало того, случись тебе найти другое место — а в этом я сомневаюсь, — я не дам тебе рекомендаций, так как не смогу при необходимости поручиться за твою честность, порядочность и дисциплину.
Роберт Бинкс вышел из здания фабрики, пробыв там менее десяти минут. За все это время он не произнес ни слова. Но перед тем, как уйти, он совершил еще один акт вопиющего неповиновения и теперь улыбался, думая об этом и вспоминая лицо Баркера и звук ломающейся кости, когда его кулак ударил управляющему директору по переносице. Тот упал и растянулся на ковре, в глазах Кларенса читался страх, лицо исказилось от боли и было запачкано кровью, а на белоснежной рубашке красовались ярко-алые брызги, цвету которых позавидовал бы любой красильщик.
Найти человека, который бы заботился о детях на время отсутствия Джеймса и Элис, оказалось не так-то просто. Наконец решение нашлось, и помогли в этом двое знакомых. Джеймс поделился своей проблемой с Патриком Финнеганом, который стал его близким другом и доверенным лицом. Глава банковского подразделения группы компаний посочувствовал Джеймсу и предложил практичный выход, который частично решил проблему.
— Если вы найдете няню, я могу взять на себя практические заботы: оплачивать счета, расходы на одежду, карманные деньги и прочие бытовые нужды.