ниях и теперь покрыты шрамами, но они не получают такого вознаграждения, как твой Ле-Камю!» — неистовствовал он. Но Ле-Камю цеплялся за такой доход и обеспечил свое будущее, женившись на аристократке. Самая большая его трудность заключалась в произнесении германского титула, который Жером жаловал ему. Ле-Камю, должно быть, был занятной личностью с живым чувством юмора: о нем сообщалось, что он мог искренне смеяться вместе с другими над своим плохим произношением.
Частично Ле-Камю был привлекателен для Жерома тем, что постоянно снабжал его королевскими наложницами. Женатый на женщине, которая его преданно любила, Жером не избегал традиционных наслаждений власти, и хотя придворные часто жаловались, что Кассель очень скучен (некоторые из французов, увязавшихся за Жеромом в Вестфалию, вскоре уехали, разочарованные скудностью развлечений), для него самого жизнь в Касселе никогда не была уныла. Среди его любовниц была актриса из Бреслау, которую он повстречал во время кампании 1806 года, оперная певица, которую он прихватил в Италии, и несколько женщин из домашних его жены. Одна из них была уволена на том основании, что была слишком уж в дружеских отношениях с королем, и, когда Ле-Камю задержал ее уход, она была изгнана из страны полицией. Между ними, Жеромом и Ле-Камю, существовал сговор по предотвращению такого же оборота дел с дамой из Бреслау, которая была поспешно выдана замуж за камергера короля. Но они стали жертвами собственной уловки: вскоре после свадьбы камергер уволился со своего поста, уехал в Париж и взял с собой жену.
Доверчивый характер королевы Екатерины был предметом частых замечаний в сообщениях шпионов Наполеона из Касселя, но сомнительно, что она была столь уж наивна, как полагали они. Детство ее было скучным и спартанским, и она в полной мере наслаждалась своим положением королевы, даже королевы государства-банкрота, а Жером, хотя и постоянно проявлявший неверность, никогда не относился к ней так, как его брат Луи к Гортензии, и в некоторых отношениях их супружество было вполне удачным. При всех перипетиях эта странным образом сложившаяся пара сохраняла взаимную привязанность на протяжении всей своей жизни.
Каждый раз, когда под рукой у Жерома оказывалось немного наличных средств, он всячески старался облегчить скуку жизни для своих подданных, организуя впечатляющие общественные представления, подобные открытию карнавального сезона 1809 года. Девятьсот гостей присутствовало на приеме, где Жером и Екатерина были встречены украшенными гирляндами пастухами и пастушками, которые приблизились к королевскому помосту под аркой из пастушеских посохов. На подобном же приеме имел место великолепный показ фейерверков, организованный одним из помощников Жерома и главой полиции. Король, королева и их подданные с большим удовольствием взирали на этот показ, но на следующее утро хозяева получили напоминание, что фейерверки строго запрещены в Вестфалии и что за их применение налагались большие штрафы. Было бы интересно узнать, шли ли деньги от таких штрафов в национальную казну или же в карман самого Жерома.
Весной 1809 года, когда Жером находился у власти уже около восемнадцати месяцев, снова началась война с Австрией, и Вестфалия, наряду со всей оккупированной французами Германией, была приведена в боевую готовность. «Тугендбунд» — террористическое секретное общество, процветавшее в Пруссии, вело активную деятельность в Вестфалии, и германскими патриотами были совершены две попытки вторгнуться в эту страну, в то время как Наполеон был занят сражениями с Габсбургами на Дунае. Один заговор касался захвата в заложники Жерома офицерами из круга его приближенных, но при всей своей бешеной экстравагантности Жером не был лишен популярности, и заговор провалился. Ради безопасности король отправил свою жену Екатерину в Париж, а сам принял командование десятым корпусом, который был расквартирован в этом районе.
Как генерал, Жером был не более удачлив, чем как моряк или финансист. Когда Жером направлялся на войну, он и не подумал отказаться от домашнего комфорта и отбыл в сопровождении большой свиты, включавшей поваров, камергеров и даже группу дипломатов. Свое время Жером проводил в разъездах по «сфере операций» и после возобновившейся оккупации Дрездена заказал там постановку оперы «Те Деум», а потом посещал спектакли вплоть до эвакуации города вопреки распоряжению своего брата. Он мог бы добиться большего успеха в качестве боевого командира, довелись ему служить в неторопливом XVIII веке, но его брат ввел новые методы ведения войны, и выяснилось, что Жером, к сожалению, отстал от времени. Его приказы как командующего десятым корпусом касались наблюдения за действиями австрийцев против его собственной страны, Саксонии и всей Южной Германии. Наполеон, полностью занятый в районе Дуная, послал ему тщательно проработанный план, имевший целью втиснуть австрийскую армию между вестфальцами и корпусом под командованием генерала Жюно, который проявлял симпатию к Жерому еще со времени его поездки в Испанию и истории с Елизаветой Патерсон. Жером, однако, располагал множеством собственных идей, и они, как правило, были прямо противоположны замыслам его брата. Услышав, что англичане готовят десант в Голландии, он вместо выполнения приказа по его захвату направил свой корпус на север. Непосредственным результатом этого явилось поспешное отступление Жюно, и лишь перемирие спасло Жерома и его армию от полного уничтожения.
Наполеон пребывал в ярости. Задолженность казначейству и расплескивание денег подобно воде — уже одного этого достаточно, чтобы рассердиться, но риск катастрофы на поле боя из-за неподчинения приказу был равносилен преступлению. И гнев императора обрушился на Жерома как кипящее масло. Он уже писал Жерому, выражая недовольство его ведением боевых действий, и убеждал его «прекратить вести себя смехотворно, отослать свой дипломатический корпус обратно в Кассель, продвигаться без багажа и свиты, кормиться за своим собственным столом, вести войну как солдат, стремящийся к славе и военной репутации, и во имя Бога добиться достаточного смысла, чтобы говорить и писать как следует!». Но это письмо было мягким по сравнению с тем, которое Наполеон направил брату, когда он узнал о бесполезном продвижении Жерома на север. Это было самое длинное письмо из тех, которые когда-либо направлялись Жерому от императора, и в этом отношении оно было классическим. Подчеркнув огромный риск, которому подвергался Жером, не подчиняясь приказам, Наполеон писал: «Мне жаль, что ты даешь столь мало доказательств своего таланта или даже здравого смысла в военных делах. Это поведение придворного, еще не ставшего настоящим солдатом. Я был немного старше тебя, когда завоевывал Италию и разгромил австрийскую армию, в три раза более многочисленную, чем моя. Но со мной тогда не было льстецов и группы дипломатов. Я веду войну подобно солдату, и нет другого способа ее ведения. Я не устраивался ни как брат императора, ни как король. Я делал все возможное, чтобы побить врага… и если ты собираешься продолжать как начал, следуя своим фантазиям и не выполняя моих приказов, ты можешь оставаться в своем серале! Я очень боюсь, что бесполезно что-либо ожидать от тебя!»
В военных делах действительно было бесполезно ожидать чего-либо от Жерома. В этом вопросе Наполеон был более прав, чем в критике финансовых провалов Жерома. В результате Жером потерял командование десятым корпусом и потом довольствовался армией из 6 тысяч вестфальских рекрутов. Но война против Австрии закончилась, и Наполеон уже принял решение жениться на австрийской эрцгерцогине в надежде обеспечить превращение Австрии в постоянного союзника. Жером же вернулся в Кассель, где к нему присоединилась обожавшая его Екатерина. Там стало больше приемов, больше любовниц и, возможно, больше фейерверков, которые приносили небольшие деньги в форме штрафов. Финансовые тревоги продолжали нарастать, но что касается короля Вестфалии, то нехватка денег была тем демоном, который привязался к нему с самого детства и которому предстояло следовать за ним до конца его дней. Жером временно отказался от военной славы и отдавал всю свою энергию менее обременительной задаче — щеголять при дворе.
Глава 10
Я не верю, что какой-либо человек в мире более несчастлив в своей семье, чем я сам.
К началу нового 1811 года создание огромной, расползающейся пирамиды было завершено. 20 марта того же года к ней был добавлен последний штрих. Около восьми часов утра после трех дней ужасных переживаний принцесса, которая могла покачивать серьгами в своих ушах, родила здорового ребенка мужского пола. Наконец-то Наполеон Бонапарт, вот уже одиннадцать лет обладающий высшей властью и пятнадцать лет являющийся наиболее известным человеком в мире, получил законного наследника. Преемственность теперь была обеспечена, династия образована. Отныне семья была не более чем роскошь, но все же братья и сестры, их браки, их потомство, их сумасбродство, ссоры и непрерывные интриги продолжали изводить человека, который никогда не мог избавиться от ответственности, принятой им на себя после смерти Карло Буонапарте более двадцати лет назад.
Когда двадцать второй пушечный выстрел поведал парижанам, что пол имперского наследника мужской, Наполеон достиг вершины власти. Никогда раньше не завоевывалось столь много территорий и не приобреталось такого влияния в короткие сроки, и немногие могли бы поверить, что все это ускользнет из рук знаменитого человека за тридцать семь месяцев.
Если не считать войну в Испании, во всей огромной империи царил мир. Французские войска стояли на берегах Балтики и на Средиземном море. Большинство наследственных домов в Европе признавало Наполеона как властелина, а некоторые из них были в долгу перед его щедростью, давшей им возможность продолжать свое существование. Политическая карта Европы кроилась и перекраивалась, для того чтобы с помощью крови и бракосочетаний обеспечить его родственников королевствами, герцогствами и феодальными поместьями. Не оставались обделенными и наиболее отличившиеся из его товарищей по оружию. Его сестры и их мужья правили Центральной и Южной Италией. Северная Италия контролировалась сыном его бывшей жены. Голландия, Бельгия и Люксембург были поглощены Францией. Большая часть Испанского полуострова оккупирована французскими легионами. Центральная Европа управлялась группой тихих ничтожеств, включавшей младшего брата императора. Маршалы с золотыми галунами, сыновья юристов, конских барышников, брадобреев и простые солдаты стояли там, чтобы убедиться, что марионетки останутся марионетками. Российский царь, единственный среди всех соперников Наполеона, кто обладал силой, чтобы бросить вызов его всемогуществу, был его другом и почитателем. Любому простительно было предположить, что наследники Карло Буонапарте, которому когда-то удалось получить бесплатные места в образовательных заведениях Бурбонов, столь же уверены в возможности наследственной передачи власти, как Романовы в Петербурге и Ганноверианцы в Виндзоре. Маленький отпрыск рода человеческого, за рождением ко