– М-м-м… Есть справка?
– Дядя, у тебя есть справка? - спросил Петр.
Каруселин понял, что сейчас Петр огреет пришедшего чем придется, парень решительный.
– Есть справка. Есть! - громко сказал Каруселин. - Заходите, господин хороший.
Мужчина прошел в комнату и снял шляпу. Да это ж директор школы Николай Алексеевич Хрипак! Петр даже рот разинул. Вот уж кого не ожидал встретить!
– Закрой рот, Лужин, - усмехнулся Хрипак. - Если не ошибаюсь, Петр?
Петр кивнул и сглотнул слюну.
– Здравствуйте, товарищ Хрипак, - сказал Каруселин. - Есть что-нибудь?
– Они вели земляные работы в саду седьмой школы, где у них штаб.
– Что за работы?
– Вроде окопа, - неуверенно ответил Хрипак. - Туда ж и близко не подпускают.
– Вроде окопа, - задумчиво повторил Каруселин. - Еще?
– Есть сведения, что минирована котельная на деревообделочном. Товарищи говорят: вытаскивали из стен в двух местах кирпичи, и еще в основании трубы. Там возились. Теперь все заложено, зацементировано.
– Так.
– Электростанцию немцы восстановили наполовину. Два генератора работают. Полагают, что заминированы и генераторы.
– Очень может быть, - согласился Каруселин. - Немцы там есть?
– Только обычная охрана. Перед взрывом кто-нибудь появится.
– Не обязательно, - сказал Каруселин. - Немцы гады обстоятельные. Могут все концы свести в одну точку и оттуда произвести взрывы.
– Ну? - удивился Хрипак.
– Эту точку надо найти, ну и, конечно, предпринять меры на местах. В случае обнаружения каких-либо проводов - к ним не прикасаться. Вызвать меня. А то и объект порушите и сами взлетите.
– Дядя Толя, - вмешался в разговор Петр и покосился на Хрипака. - Им точку на стороне невыгодно создавать. Бункер надо строить, или землянку, или еще что. Скорей всего они где-нибудь при своем учреждении. Там что угодно можно нагородить, и не видит никто.
– В школе у них штаб, - сказал Хрипак.
– Возможно, и в школе, - снова согласился Каруселин.
– И от нашей школы расстояние примерно одинаковое, и до деревообделочного, и до электростанции - центр города.
Хрипак посмотрел на Петра серьезно.
– Вырос ты, Лужин.
– А Ржавый, то есть Долевич, говорил, что вы у немцев на бирже труда работаете.
– Куда послали, там и работаю, - усмехнулся Хрипак. - А вы полагаете, что у плохого директора хорошие ученики?… Гм…
– Придется школу проверить, - сказал Каруселин.
Ждали темноты. День тянулся томительно. Петр остался один. Каруселин не разрешил ему выходить на улицу. Петра могли узнать немцы. Ведь он жил среди них в гостинице.
Каруселин ушел и его долго не было. Потом в дверь постучали. Пришел Хрипак. Принес какой-то узел.
– Скучаешь, Лужин? Недолго осталось. Скоро наши придут. Кругом грохочет. - Он развязал узел. В нем оказались черные эсэсовские мундиры и фуражки с высокими тульями. - Примерь-ка.
Петр надел мундир, нахлобучил на голову фуражку.
– Пойдет, - одобрил Хрипак.
– А штаны?
– Штанов нет. И сапог нет. Мундиры и фуражки товарищи раздобыли на станции. Не то стащили, не то выменяли.
– Как же без штанов? - спросил Петр.
– Не знаю. Дождемся твоего дядю.
Вскоре пришел Каруселин. Тоже примерил мундир и фуражку. И огорчился по поводу штанов и сапог. Где это видано, чтобы эсэсовцы разгуливали по городу без штанов?
Порылись в гардеробе у Василя. Небогато жил Долевич: несколько рубах, старые серые штаны, сапоги с побитыми подошвами.
– Придется патруль раздевать, - сказал Каруселин.
Хрипак и Петр уставились на него удивленно.
– Петр, выйди на улицу и позови патруль. Немецкий-то не забыл?
– Что им сказать?
– Ну… Что-нибудь, чтобы они пошли… Знаешь, правду им скажи, что здесь два партизана.
– Стрельбу поднимут, - сказал Петр.
– А ты скажи, что партизаны пришли из леса и спят. Клади барахло под одеяло.
Они быстро сунули мундиры и рубахи Василя под одеяло на кровати. С краю Каруселин сунул сапоги, будто они высовываются.
– Что ж они, так в сапогах и спят? - спросил Хрипак.
– А что взять с русских свиней? - усмехнулся Каруселин. - Мы с вами, товарищ Хрипак, станем у двери. Дверь откроют - нас не видно. Чем бы их трахнуть? Стрелять не хочется. Лучше тихо.
– В сенях должны быть лопаты, - сказал Петр.
В сенях действительно был инструмент. И лопаты, и лом, и топор. Хрипак взял топор, Каруселин - лом. Вернулись в комнату, осмотрели кровать. Добрая вышла кукла, полное впечатление, что лежат двое.
– Ну, давай, Петя, - сказал Каруселин. - И поубедительней.
Петр пересек дворик и выглянул на улицу. Посередине шли солдаты, но форма у них была серая. К черным мундирам не подойдет. Он решил дожидаться эсэсовцев. Ждать пришлось недолго. Два автоматчика показались из-за угла. Они шли неторопливо, переговариваясь.
Петр подождал, пока они подойдут поближе, и выскочил им навстречу.
– Хайль Гитлер! Быстро за мной. Я - агент штандартенфюрера Витенберга.
– Что случилось? - спросил один из эсэсовцев, постарше.
– В доме - два партизана. Они пришли из леса и завалились спать
– Откуда ты знаешь, приятель?
– Каждый служит фюреру на своем месте. И не задавай глупых вопросов. Входим тихо. Берем сонных.
Петр приказывал так уверенно, что приученные к повиновению автоматчики пошли за ним.
Возле дверей Петр остановился и прижал палец к губам.
– Никакой стрельбы. Они нужны штандартенфюреру живыми. Я за ними неделю охочусь, - произнес он шепотом и тихо отворил входную дверь. Автоматчики вошли за ним в сени, потом в комнату. На кровати лежали двое. Один прямо в сапогах.
Петр обернулся к автоматчикам и прошипел:
– Т-с-с…
И в это мгновение на головы пришедших обрушились мощные удары, и оба рухнули на пол.
Когда стемнело, из дома Долевичей вышли двое эсэсовцев и вывели мужчину в широкополой шляпе, который нес на плече лом. Они зашагали прямо посередине улицы. Миновали цирк, гостиницу, свернули к школе. Прошли мимо, не озираясь. Не было возле здания ни автомобилей, ни автоматчиков, и само здание казалось покинутым, светилось только одно окно возле входа. Но у ворот стояли часовые. Вряд ли немцы стали бы охранять пустое здание.
Эсэсовцы и мужчина с ломом свернули в переулок, обошли школьный сад и оказались с тыльной стороны школы.
– Ломик, - сказал эсэсовец постарше, Каруселин.
– Осторожно, у них может быть сигнализация.
– А мы ничего не тронем. - Он взял ломик, вставил его в прутья решетки, нажал. - Помогите.
Хрипак тоже навалился на лом. Прут начал сгибаться, нижний конец его хрустнул и выскочил из крепления. Оба ухватились за него и отогнули в сторону.
На улице показался патруль.
– Быстро. Чини. Петр, внимание.
Хрипак стал ковырять ломиком землю возле решетки. Патруль остановился. Один из патрульных спросил:
– Что тут у вас?
– Ремонтируем решетку, черт бы ее побрал! - откликнулся Петр.
– Помочь не надо?
– Свинья справится и сам.
Патрульный кивнул, и они пошли дальше. Когда патруль свернул за угол, Каруселин спросил у Петра:
– Пролезешь?
– Попробую.
– И пробовать нечего. Давай второй прут отогнем. Что там парень один будет делать? - сказал Хрипак и сунул лом под соседний прут. Вместе с Каруселиным отжали его в сторону. - Теперь все пролезем.
Петр пролез в дыру. За ним Каруселин.
Хрипак порвал пальто, пока пролезал, слышно было, как рвалась материя.
Все трое двинулись к школе.
С этой стороны часовых не было. И прожектор не светил: то ли поломан, то ли немцы реѬили, что он больше не нужен, раз штаб уехал.
На эту сторону здания выходил черный ход. Он был закрыт.
– Если они не заколотили изнутри, ключ есть. Я все ключи от школы сберег. - Хрипак тихонько звякнул связкой ключей, отыскивая нужный. Ключ вошел в замок, но не поворачивался. Видимо, дверью не пользовались, и замок заржавел.
– Осторожней. Не сломайте, - прошептал Каруселин. - Дайте-ка я попробую.
Замок не поддавался.
– Может быть, не тот ключ?
– Тот, - ответил Хрипак твердо.
Каруселин снял со связки другой ключ, длинный и толстый, скорей всего от парадного, сунул конец его в кольцо ключа в двери и, ухватив пятерней оба ключа, нажал. Раздался неприятный скрежет. Ключ повернулся.
Каруселин потянул дверь. Она поддалась с каким-то стоном. И петли заржавели.
Все трое замерли. Потом вошли. Двери прикрыли и долго стояли, привыкали к темноте.
Петр так четко представил себе маленький вестибюль, словно видел: направо начинается узкая лестница наверх. На деревянные перила строители предусмотрительно набили деревянные не то шишки, не то шары, чтобы мальчишки не скатывались. Многих шишек не хватало. Прямо - выход в широкий коридор первого этажа. Налево - узкая лестница вниз, в подвал. В начале войны она была наглухо забита. Он помнил, как еще в первые дни бомбежек отбивали доски, и сколько за дверью скопилось мусора, - таскали в ведрах.
В здании стояла тишина. Из тьмы проступили стены, пятнами посветлее наметились окна. Получалось, что и не так уж темно.
– Что дальше? - шепотом спросил Хрипак.
– В подвал. Он сплошной? - спросил Каруселин.
– Узкий коридор и классы, как наверху. Только потолки пониже.
– Пошли.
Хрипак повел их налево, где начиналась лестница вниз. Они спустились по ней, подергали дверь. Она была закрыта.
– Пойдем по другой лестнице, - шепнул Хрипак.
Они поднялись, вышли в коридор и, стараясь ступать как можно мягче, направились к парадному входу. Паркет под ногами поскрипывал, кое-где пол оказался щербатым, верно, тащили по нему что-то тяжелое. Хрипак вздохнул: придется пол перестилать. Эк, загадили школу… Европа!…
Из двери возле главного вестибюля просачивалась в щель тоненькая желтая полоска. За ней слышались голоса. Слов было не разобрать.
Хрипак повел товарищей вниз. Дверь тоже оказалась запертой.