«НАЦИЯ ИММИГРАНТОВ». КЕННЕДИ
Ниобой наций (по античной мифологии, Ниоба – мать, растерявшая своих детей) называют «Зеленый остров» – Ирландию. Более ста лет с его берегов стекали потоки эмигрантов. Голод и нищета гнали ирландскую бедноту искать лучшей доли за морями. Ныне вне пределов Ирландии живут десятки миллионов ирландцев и их потомков, во много раз больше, чем в самой стране. Ирландцы, рассеянные по всем континентам, помнят свою родину, а иные из них иногда и навещают ее.
10 августа 1947 года по проселочной дороге ирландского графства Уэксфорд пробирался автомобиль. Молодой американский конгрессмен Джон Ф. Кеннеди в запыленной машине времени совершал путешествие в прошлое – ровно сто лет назад его прадед эмигрировал отсюда в Америку. В местечке Нью-Росс конгрессмен разыскал родовое гнездо семьи Кеннеди – типичный ирландский дом под остроконечной соломенной крышей, с тщательно выбеленными каменными стенами.
Семья бедного фермера – муж, жена и полдюжины ребятишек сердечно встретили неожиданного посетителя. Старшие вспомнили, что еще до первой мировой войны дед конгрессмена побывал в Нью-Россе. «Из разговора с ними, – с щемящим чувством сообразил Кеннеди, – я понял, что все Кеннеди в округе эмигрировали. Я провел около часа в домишке, окруженном цыплятами и поросятами, и уехал вконец расстроенный, под бременем тоски по родине».
Откуда, откуда пошла Американская земля? Существует ли история иммиграции в США или иммиграция и есть история заокеанской республики? Для Джона Кеннеди то были не праздные вопросы – он собирался написать обо всем этом книгу, подыскал название «Нация иммигрантов», подобрал материалы и закончил ряд глав. В судьбе прадеда как в фокусе сосредоточилась для него история ирландской иммиграции в США, куда въехало свыше четырех миллионов человек. «Ирландцы, – рассказывал Кеннеди, – были авангардом великих волн иммиграции девятнадцатого столетия». Пионерам всегда приходится трудно, и ирландцы в США не избежали этой участи. Они, вероятно, были единственной национальностью в истории США, против которой коренные американцы образовали в 50-х годах минувшего столетия политическую партию – «ничего не знающие» (так члены партии были обязаны отвечать на вопросы об их целях).
Размышляя о значении иммиграции для страны, Дж. Кеннеди склонен считать, что приток новых людей был чуть ли не основной движущей силой прогресса в Америке. В подтверждение он сослался на слова Ф. Рузвельта, сообщившего съезду «Дочерей Американской революции»: «Помните всегда и везде, что все мы, вы и я в особенности, происходим от иммигрантов и революционеров». К заключению Рузвельта Кеннеди добавил собственное соображение: «Каждый раз, когда какая-нибудь революция терпела поражение в Европе, каждый раз, когда какая-нибудь страна подпадала под власть тирании, мужчины и женщины, любившие свободу, собирали свои семьи и пожитки и ехали за море».
Исторический анализ, отнюдь не безупречный, верный для XIX века, оказался абсолютно неверным для XX века – теперь в США уезжают не революционеры, а бегут контрреволюционеры…
В конце августа 1963 года президент США Джон Ф. Кеннеди еще раз посетил Ирландию. Два университета присвоили ему почетные степени, ирландский парламент выслушал речь американского президента, обнаружившиеся теперь отдаленные родственники подарили ему ковер грубой домашней выделки: «Пусть лежит у кровати миссис Кеннеди, когда она разрешится близнецами». Детский хор исполнил в честь высокого гостя народные песни, а он подпевал.
Кеннеди ответил на радушный прием. Оп говорил о боге и своих предках: «Я рад побывать здесь. Потребовалось 115 лет, 6 тысяч миль и три поколения, чтобы совершить это путешествие. Когда мой прадед уехал отсюда, чтобы стать бочаром в восточном Бостоне, он не имел за душой ничего, только глубокое религиозное чувство и страстное желание свободы. Если бы он не уехал тогда, сейчас бы я работал на предприятии «Альбатрос компани», вон там, через дорогу…».
Так президент США говорил, подогреваемый вниманием громадной толпы, на том самом месте, где его прадед вступил на борт судна. В книгах приводятся суждения обычно более трезвые, и автор «Нации иммигрантов» усомнился: мог бы человек, подобный его прадеду, быть допущенным в США в середине XX века. «Прославленные слова Эммы Лазарус на пьедестале статуи Свободы, – писал он, – гласят: «Дайте мне ваших измученных, ваших бедных, ваших униженных, жаждущих стать свободными». До 1921 года то была точная картина нашего общества. При существующем (иммиграционном) законодательстве к этим словам следовало бы добавить: «Только в том случае, если они происходят из Северной Европы, не слишком устали, не слишком бедны, в отличном здоровье, не украли ни ломтя хлеба, не были членами сомнительной организации и если могут документировать свою жизнь за последние два года».
Свято веря в прогресс и памятуя о предках-ирландцах, президент Дж. Кеннеди хотел, чтобы американцы стали нацией наций, вбирающей в себя самое лучшее у человечества. Ради этого он писал книгу «Нация иммигрантов» и разрабатывал реформу иммиграционного законодательства, требуя установить основной критерий при въезде в США – нужда в квалификации данного человека. «Я не знаю другого вопроса, которому президент Кеннеди придавал бы большее значение, чем улучшение нашей иммиграционной политики», – свидетельствовал Р. Кеннеди. Пуля убийцы сразила Дж. Кеннеди, и книга «Нация иммигрантов», хотя и изданная, осталась незаконченной. Процесс, который Кеннеди хотел ускорить, – «утечка мозгов» в США, продолжается. Но в наши дни едут не бочары, а всасываются люди, обремененные учеными степенями.
Сто с небольшим лет до появления Джона Кеннеди на земле отцов ирландцы были привязаны к родине, но богопослушные католики твердо уяснили: господь оставил попечением «Зеленый остров». В середине 40-х годов разразился «картофельный голод». Недород, непонятная болезнь, поражавшая клубни картофеля, обрекали бедняков на мучительную голодную смерть. В стране, где тогда жило около 6,5 миллиона человек, за два года от голода умерло свыше миллиона. Слабые духом встречали смерть в родных домах, надеявшиеся на что-то бродяжничали, бросая ослабевших в дорожной пыли, и лишь самые энергичные, распродав все, устремлялись к портам, чтобы уехать в Америку, страну забытой сытости и сказочного счастья.
Поток эмигрантов унес молодого Патрика Кеннеди. По всей вероятности, в 1848 году. В числе 150 тысяч ирландцев, покинувших в том году родину. Заплатив (по нынешним ценам) около 20 долларов, Патрик вступил на борт старого парусника. Шесть недель переполненное эмигрантами судно плыло к обетованной земле за океаном. Современники утверждали, что на кораблях работорговцев неграм было куда лучше: они считались ценным живым товаром, ирландцев не ждали покупатели. Ждали разочарования – люди без гроша в кармане не могли двинуться на пресловутый Дикий Запад, возделывать тучные земли, строить бревенчатую хижину и американскую демократию. Они остались там, где ступили на землю США, – в городах на берегу океана.
Но и в Бостоне, где обосновался Патрик, не было ни сытости, ни спокойствия. Он нашел работу, стал бочаром, рабочий день – 14—15 часов, без воскресений. Его уделом стал сокрушающей силы труд, жизнь в сырых подвалах, забитых до отказа нищими иммигрантами. О жизни Патрика почти ничего не известно, он умер 35 лет от холеры, оставив четверых детей, последний сын Патрик Кеннеди-младший родился в 1862 году.
Мальчишке пришлось туго, а когда он подрос, то отчетливо понял: хваленая каторжная работа приведет его к скорой встрече с отцом. Патрик окончил только начальную школу и завершил образование в гуще жизни среди портовых грузчиков, чернорабочих. Как выбиться в люди? Случайность помогла: на Хаймаркет-сквер в восточном Бостоне продавался грязный кабак. Патрик сумел купить его в рассрочку и занял приличное по американским стандартам место – за стойкой. Разливая там дрянное пиво и дравшее горло виски, он на голову возвысился над своими соотечественниками, бившимися в тисках безысходной нищеты.
Как подобает доброму христианину, Патрик помогал обездоленным – окрестные ирландцы зачастили в кабак, где могли за плату получить стакан сивухи и бесплатно побеседовать с рассудительным и, как считалось, начитанным молодым владельцем. Их беды были известны: в Америке плохо относились к ирландцам, да еще католикам. Национальные предрассудки оборачивались худшими условиями труда для тех, кто был в меньшинстве, как ирландцы. А иногда объявления о работе заканчивались словами: «Ирландцы не нужны!» Они отвечали сплочением по религиозному – католики – и национальному признаку, яростным презрением к тем, кто уже считался коренным американцем. Господствовавшие тогда в США вероисповедания протестантского толка учили: верующий добьется лучшего в земной жизни, поощряли индивидуализм. За два с половиной столетия умеренное благополучие растворило пуританскую суровость и кальвинизм, протестанты теперь знали – прогресс угоден богу, а человек должен совершенствоваться.
Католическое вероисповедание, импортированное в США в те времена, в основном с ирландцами, окрашивало в мрачные тона без того безотрадную жизнь. Священники, впрочем, всегда были с паствой, указывая путь к спасению – через церковь, в семье. Уже в духовной области католики-ирландцы знали: нужно держаться вместе.
Кабатчик Патрик, или Пат, как его называли завсегдатаи заведения, стал своего рода политическим организатором, а под закопченными сводами душного зала родились честолюбивые замыслы – ирландцы покажут этому Бостону! В Америке, чтобы достигнуть успеха в политике, нужны верные соратники. Пат стремительно обрастал ими, он оказался отзывчивым – давал деньги в рост. Спокойный, черноусый кабатчик и ростовщик с головой окунулся в политическую деятельность. К 30 годам он был избран сначала в палату представителей, а затем в сенат легислатуры штата Массачусетс. Деньги двигали его личную политику, политика ускоряла обогащение.