бомбардировщика в составе берегового командования. Задача – патрулирование Бискайского залива, Северного моря и Ла-Манша для предотвращения прорыва германских подводных лодок в Атлантику. Работа нервная и опасная. По всей вероятности, в этих экстремальных условиях он очень сблизился с сестрой Катлин, работавшей в организации Красного Креста в Лондоне. Катлин весной 1944 года доплетала свою сеть, с 1938 года она вела дело к браку с Хартингтоном, наследником герцогского титула. Это льстило семье Кеннеди, но брак католички с протестантом ни Джозеф, ни Роза не могли допустить.
Тут и протянул Катлин братскую руку помощи Джо, поддерживая ее вызов религии и родителям. Еще Катлин обратилась за поддержкой к прослывшему экспертом в делах сердечных Джону. Она откровенно писала ему: «Я не понимаю, почему мне так нравятся англичане, хотя они относятся к людям безразлично и не так обходительны с женщинами, как американцы, но, наверное, женщинам нужно именно английское обращение. Ведь это твоя техника, когда ты подгребаешь к нам?» Неизвестно, что ответил Джон сестре, отцу, однако он посоветовал – пусть Хартингтон уступит в вопросе вероисповедания.
Из этого ничего не вышло, как и из обращений семьи Кеннеди к знакомым кардиналам и даже к Папе Пию XII. Тогда 6 мая 1944 года Катлин разрубила гордиев узел: в гражданской церемонии бракосочеталась с будущим герцогом, а пока маркизом Хартингтоном. Она входила в одну из богатейших семей Англии, имеющей только земельные владения до 100 тысяч гектаров. Присутствовали несколько представителей высшей английской знати, от семьи Кеннеди Джо, как и жених, в военной форме.
Выдав сестру замуж, Джо не видел больше особых причин задерживаться в Англии. Он отслужил вместо одного срока два и уже собирался вернуться в США, как прослышал о намечавшейся весьма секретной операции. Вскоре после высадки в Нормандии гитлеровцы начали обстрел Англии управляемыми снарядами, за ними последовали ракетные удары неуязвимыми ФАУ-2. Хотя последствия всего этого оказались в конечном итоге не столь значительными, летом 1944 года Лондон был очень встревожен. Считалось необходимым любой ценой предотвратить смерть и разрушения, которые несло новое немецкое оружие.
Выход был один – попытаться подавить стартовые площадки управляемых снарядов и ракет. Мощная система противовоздушной обороны, созданная для их прикрытия гитлеровцами, почти начисто ликвидировала возможность успешной бомбардировки с воздуха. Тогда и родился план этой операции – использовать против стартовых площадок самолеты, начиненные взрывчаткой. Замысел был прост. Бомбардировщик стартует с английского аэродрома, ложится на курс, затем пилоты-добровольцы покидают машину на парашютах, а управляемый по радио с другого самолета бомбардировщик обрушивается на избранный объект.
Джо и вызвался быть пилотом обреченной машины. Его вещи уже были отправлены на родину, участием в операции он хотел подвести черту под боевой карьерой. Сначала все пошло по плану. 12 августа 1944 года, натужно ревя, перегруженный четырехмоторный бомбардировщик взлетел, набрал высоту и лег на курс. Но с земли и сопровождавшего самолета увидели вместо двух фигурок – Джо и второго пилота, которые должны были отделиться от самолета, – ослепительный взрыв. Бомбардировщик, имевший на борту несколько тонн бомб, на глазах ужаснувшихся свидетелей катастрофы буквально обратился в пыль. Хоронить было некого, осталась только память.
По стечению обстоятельств взрыв бомбардировщика Джо на время ослепил в экипаже самолета сопровождения капитана Эллиота, сына президента Ф. Рузвельта. Джозеф Кеннеди был ослеплен ненавистью к президенту и вскоре осведомился у Г. Трумэна, баллотировавшегося на пост вице-президента вместе с Рузвельтом: «На кой черт ты помогаешь этому сукиному сыну, этому уроду, погубившему моего сына?!» Рузвельт все же пригласил в Белый дом Дж. Кеннеди поговорить на политические темы. В предпоследний раз в 1942 году они обменялись репликами:
«Кеннеди: Ты умрешь либо великим президентом, либо величайшей ж…
Рузвельт: Есть третья возможность – я помру президентом захудалой страны».
Теперь в их последнюю встречу Кеннеди изрек – если президент потерпит поражение на выборах, будут виновны «евреи и коммунисты», которыми он окружил себя.
Джон собрал воспоминания о старшем брате и принял участие в написании небольшой книжки «Джо, каким мы помним его», изданной ограниченным тиражом. В ней было много теплых слов родных и друзей, воспоминания 12-летнего Эдварда. Ему запомнилось, как он и старший брат попытались взять приз на парусных гонках. Эдвард зазевался, не успел выполнить команду. Джо в мгновение ока схватил невнимательного мальчишку за шиворот и с головой окунул в ледяную воду. «У Джо был один недостаток: он легко, как видите, приходил в ярость во время спортивных состязаний», – закончил панегирик брату 12-летний автор.
Профессор Г. Ласки в своем очерке припомнил другое: «Он интересовался всем, обладал удивительным энтузиазмом, если любил что-нибудь, то любил всем сердцем. Он глубоко интересовался политикой и решил посвятить себя до конца политической карьере. Частенько он сидел у меня в кабинете и с обворожительной улыбкой бесконечно дразнился, говоря, что решил стать ни больше, ни меньше, как президентом Соединенных Штатов». Джон призвал в книжке быть верным памяти брата.
В составе флота США появился новый эсминец «Джозеф П. Кеннеди-младший». 19-летний Роберт бросил офицерское училище, пошел матросом первой статьи на корабль. Эсминец охранял покой в водах Карибского моря. За шесть месяцев службы молодой моряк не видел врагов, но научился сражаться за чистоту на корабле: в тропиках приходилось постоянно возобновлять краску на коррозирующем металле. Роберт демобилизовался с внушительным шрамом на лбу – результат потасовки с пуэрториканцем. Шрам остался на всю жизнь.
Семья Кеннеди понесла еще одну утрату: 10 сентября в Бельгии был убит в бою доставшийся с таким трудом Катлин супруг, 26-летний капитан гвардии маркиз Хартингтон.
Еще Ремарк тонко очертил психологию молодого человека, обожженного войной. Переход к мирной жизни мучительно труден. Тени ушедших окружают выжившего.
Инга Арвад по старой дружбе добилась у Джона интервью. Она попыталась заверить Джона, что он герой. «Во мне нет ничего героического, – отпарировал он, – настоящие герои не те, кто вернулся, а те, кто там остался, а таких много, включая двоих из экипажа моего катера».
Записные книжки Джона за 1945 год пестрели заметками о смерти. О гибели Раймонда Асквита в 1915 году (цитата из книги У. Черчилля «Великие современники»): «Война, сломившая множество людей, не могла ничего поделать с ним. И когда в реве и грохоте битвы на Сомме он пошел навстречу своей судьбе, то был он спокоен, горд, решителен и, в сущности, весел». Вырезки из газет о смерти Джо, письмо-рассказ Катлин о гибели мужа. Выписка из другой любимой книги – Джона Бьюкенена «Путь пилигрима»: «Он любил свою юность и остался юн навсегда. Любящий жизнь, блестящий и смелый, теперь он часть бессмертной Англии, не знающей ни старости, ни усталости, ни поражений». Шли годы, жена утверждала: горечь смерти молодым всю жизнь преследовала его.
В канун нового, 1945 года, Джон был демобилизован по инвалидности. Он отказался от пенсии, но взял 10 тысяч долларов, полагавшиеся ему как фронтовику по закону конгресса, именовавшемуся тогда «Солдатским биллем оправах». В начале года он несколько месяцев отдыхал. По наущению отца написал очерк «Попытаемся провести эксперимент – установить Мир», который не был опубликован. Мысли автора не были зрелыми, стиль далек от совершенства, но сердце было поставлено правильно: он обратился к самой волнующей проблеме – сотрудничеству с СССР. «Нам нужно самим продемонстрировать Советам свою готовность справедливо разрешать европейские проблемы, – писал Джон, – перед тем, как русские по-настоящему поверят нашим декларациям о дружбе. У русских память долгая, и многие лидеры нынешнего правительства помнят годы после первой мировой войны, когда в рядах Красной Армии они сражались против вторгнувшихся войск многих стран, включая английские и американские». Статья не пошла, хотя Джозеф приложил немалые усилия, чтобы протолкнуть ее.
В апреле 1945 года «герой с торпедного катера» Дж. Кеннеди «с точки зрения солдата» стал освещать конференцию в Сан-Франциско для газетного концерна, возглавлявшегося закадычным приятелем отца – У. Хэрстом. Уже 30 апреля 1945 года в его корреспонденции встречается суждение: «Самое главное здесь – наследие 25 лет недоверия между Россией и остальным миром, которое нельзя будет преодолеть ряд лет». Размышляя по поводу первой недели жарких споров на конференции, он заметил: «Русские, быть может, простили, но не забыли. Они хорошо помнят предвоенные годы, когда Россию пускали только на задний двор. Поэтому любая организация, основанная здесь, будет лишь скелетом. Ее возможности будут ограниченными. Она будет отражать глубокие разногласия между своими членами».
К концу конференции молодой журналист впал в глубокий пессимизм. Он объявил, что ООН – «продукт тех же страстей и эгоизма, которые породили Версальский договор», и зафиксировал: «Идут разговоры, что с русскими будут воевать через 10—15 лет. Но человечество не может позволить себе еще одну войну».
В 1945 году Гарвардский университет разослал бывшим выпускникам анкету, прося ответить на ряд вопросов. В конце анкеты Джон написал: «Я смотрю пессимистически на будущее нашей страны». Наверное, атомное сожжение Хиросимы и Нагасаки через несколько месяцев не прибавили ему оптимизма.
Джозеф П. Кеннеди так и не оправился от гибели Джо. В 1957 году его посетил обозреватель хэрстовских газет, взявшийся написать серию статей о семье Кеннеди. Состояние Джозефа Кеннеди достигло 500 миллионов долларов. Оп считался двенадцатым по счету богачом в США. Глава семьи гордо, загибая пальцы, перечислял достижения детей, упомянул о старшей дочери Розмари, о Катлин, погибшей при авиационной катастрофе в 1948 году. Журналист заметил, что отец старательно умалчивает о Джо. Он задал вопрос в лоб. Старик разрыдался и сквозь слезы кивнул в сторону жены: «Спросите о нем ее, она может говорить о нем. Я не могу».