Жаклин часто позировала фотографам рядом с мужем-сенатором. Она интересовалась и политикой. Пример ее суждений мыслимое и немыслимое в одном абзаце: «Я наполнила наш дом мебелью восемнадцатого столетия, которую я люблю, моими картинами, ну теми, которые собираю. Джэк был очень мил, он разрешил мне устроить все, как я хотела, однако не все было по-моему, мне никогда не хотелось жить в доме, где нужно говорить детям – не трогай, а мужу – неуютно. Хотя везде в доме масса мелких вещей, есть также большие, удобные кресла, а рядом с ними столики, необходимые каждому политику, на них он может класть газеты, ставить кофейные чашки, пепельницы». В одном Жаклин не преуспела: не смогла приучить мужа к изысканной роскоши. Она купила пару ковров за бешеные деньги, скрыв цену. Джон не заметил этого, но подаренный ею на новый 1957 год роскошный белый «ягуар» он вернул дилеру. Сенатор прекрасно знал стоимость автомобиля.
Клан Кеннеди разросся. Они породнились с известными богачами. Жена Роберта Этель Скакель представляла в семье «Грейт Лейке карбон корпорейшн», одну из крупнейших монополий страны. Муж Джейн Стефан Смит – из семьи нью-йоркских судовладельцев, охотно принялся работать в финансовой империи Джозефа Кеннеди. Серджент Шривер, уже трудившийся в одной из компаний Дж. Кеннеди, вошел в семью, женившись на Энис.
Помимо обеспечения деловых интересов, многие Кеннеди занялись политической деятельностью. В Нью-Йорке Джейн стала помощницей преподобного Д. Келлера, основавшего организацию для борьбы с коммунизмом «путем поощрения христиан работать в областях, излюбленных коммунистами, – государственном управлении, просвещении, трудовых отношениях, литературе и искусстве». Патриция, единственная дочь, осквернившая семейные традиции (она вышла замуж за актера), в Калифорнии участвовала в движении – побудить семьи собираться раз в день за молитвой.
Патриарх клана Джозеф П. Кеннеди по-прежнему внимательно следил за делами своих детей. В 1951 году Эдвард навлек позор на семью – его с треском исключили из Гарвардского университета. По словам автора его биографии, беда началась с изучения испанского, который считается самым простым иностранным языком. Тед успевал на тройку и понимал, что в Хайниспорте ее сочтут плохой отметкой. Привыкнув к легкой жизни, он нанял приятеля сдать контрольную за себя. Обоих поймали и выгнали. Реакция старика Кеннеди была неоднозначной. Он обозлился на Гарвард за суровое наказание, публично пообещав оплатить обучение 31 молодого человека, выгнанного (за аналогичные проступки) из Вест-Пойнта. Он прочел суровую лекцию Эдварду, который «в такой спешке добровольцем вступил в армию, что не обратил внимания, – он обязался прослужить четыре года. Несколько телефонных звонков Джозефа Кеннеди – и срок был сокращен вдвое.
Молодой Тед прослужил в Европе, не побывав на войне в Корее. В 1953 году демобилизовался солдатом».
Наверное, он подучил испанский и во время поездки в 1961 году по Бразилии чувствовал себя прекрасно, рекламируя «новые рубежи» по-испански, пока кто-то не сказал ему, что в Бразилии говорят по-португальски.
Когда в январе 1953 года сенатор Дж. Кеннеди приступил к работе, его ожидало предложение стать членом подкомитета по расследованиям сенатского комитета по деятельности правительства. Коротко говоря, его звал к себе сенатор Дж. Маккарти. Предложение было не случайным. Связи семьи Кеннеди с рьяным борцом против коммунизма были общеизвестны, а после напоминаний в кампании 1952 года о роли Дж. Кеннеди в «расследованиях», видимо, вернулись к его свершениям 1947 года. Наверное, восхитились тем, что теперешний сенатор на диво подкован в теоретических вопросах. В самом деле, в 1947 году среди прочих перед свирепым молодым конгрессменом предстал юридический консультант объединенного профсоюза рабочих электротехнической промышленности Рас Никсон. По курьезному совпадению Никсон в свое время учил Джона в Гарварде, где он преподавал экономику. Теперь ученик допрашивал учителя.
Кеннеди сразу же взял быка за рога, определив новое положение сторон:
Кеннеди: Как бывший ваш ученик, я поражен вашей изворотливостью при ответах на сегодняшние вопросы.
Никсон: Понимаете, мистер Кеннеди, я должен был дать пример ученику.
Кеннеди: …Как вы считаете, коммунизм является угрозой экономической и политической системе США?
Никсон: Не думаю, чтобы он был угрозой. Я думаю, угрозой является наша неспособность демократически разрешить некоторые основные экономические проблемы собственного народа, постоянная неспособность расширить его гражданские права…
Кеннеди: На мой вопрос все еще нет ответа. Руководство вашего профсоюза в каком-либо заявлении где-нибудь когда-либо обрушивалось на агрессию Советской России? Отвечайте: да или нет?
Никсон: Ответ прост – нет.
Кеннеди: Благодарю вас.
Если маккартисты с удовлетворением перечитывали этот и аналогичные диалоги, то не только президент, но и сенатор Джон Ф. Кеннеди, вероятно, предпочел бы забыть о проделках политической юности. Но о них помнили. Когда впоследствии появлялись не только статьи, но и книги типа разгромной работы В. Ласки «ДФК: человек и миф», Джон философски заметил: «Мы все учимся, с момента рождения до самой смерти… Меняются события… изменяются условия, и… было бы чрезвычайно неразумно… следовать политике, которая не принесет удачи». Предложение Маккарти в 4953 году в глазах Кеннеди и было приглашением принять участие в проведении политики, утрачивавшей шансы на успех. Репутация Маккарти к этому времени была основательно подмочена. Джон не связал себя с проигрышным делом, отклонил предложение, но не воспрепятствовал Роберту в том же январе 1953 года стать юрисконсультом пресловутого подкомитета по расследованиям.
Столичные журналисты гадали, пытаясь уточнить политические воззрения Дж. Кеннеди. Король тогдашней американской журналистики Дрю Пирсон записал в дневнике в начале 1953 года: «Завтракал с Джэком Кеннеди, новым сенатором от Массачусетса. У него данные быть первоклассным сенатором или отъявленным фашистом, все зависит от того, какие люди возьмут на себя труд окружить его. Брат Джэка – советник в подкомитете Маккарти. Было время, когда я не понимал, почему ФДР порвал с Джо Кеннеди. Чем больше я вижу Джэка, тем лучше теперь я могу понять почему».
Роберт давно водил дружбу с Маккарти, в традициях семьи почитал его человеком почтенным. Этель и Роберт Кеннеди избрали Маккарти крестным отцом своего первого ребенка, дочери, родившейся летом 1951 года. Старый Джозеф Кеннеди горячо одобрил выбор Роберта. Он говорил: «Мне нравится, как Маккарти борется против коммунистов в нашем правительстве. Я полагаю, что он сделает сенсацию, он ловкий парень». Маккарти приставил Роберта к делу – искать гомосексуалистов в государственном департаменте и изучать, не попадают ли американские товары в социалистические страны. Об успехах Роберта в ловле гомосексуалистов ничего не известно, что до торговли со странами социализма, то Роберт подготовил доклад, получивший значительную известность в прессе. Он выяснил, надо полагать, заглянув в справочники, что суда стран—членов НАТО заходят в порты социалистических государств. Однако 31 июля 1953 года Роберт объявил, что хочет заняться «частной юридической практикой», и ушел в отставку. Маккарти в прощальном письме отметил, что Роберт «оказал честь комитету и выполнил великое дело».
Р. Кеннеди вовремя унес ноги. Маккартисты вызывали растущее омерзение и даже озлобление в широких кругах. С окончанием войны в Корее массовый антикоммунистический психоз стал спадать. Против Маккарти все настойчивее выступали многие. Три сенатора, демократическое меньшинство в подкомитете Маккарти, пригласили Роберта в свои советники. В этом качестве Роберт в январе 1954 года вернулся, встав на сторону тех, кто не одобрил действия Маккарти. Пути сенатора и молодого представителя клана Кеннеди – Роберта – расходились, по крайней мере, по поводу методов «расследований».
Самому Дж. Кеннеди, не рискуя политической репутацией, больше нельзя было молчать. Он избрал средний путь – не осуждать, но и не поддерживать. На вопрос корреспондента «Нью-Йорк пост», что сенатор думает о Маккарти, Кеннеди ответил: «Не слишком много. Я лажу с ним. Пока мне не мешают, я не хочу лишних ссор».
Своим друзьям Кеннеди объяснял: «Черт возьми, ведь половина избирателей Массачусетса считают Маккарти героем!» В сенате также считались с Маккарти, никому не хотелось прослыть коммунистом. Г. Хэмфри выдвинул гениально простой план: «Я устал читать заголовки о том, что мягок к коммунизму, – говорил он, – я устал читать в газетах о том, что я левый. Пришло время разрешить вопрос о коммунизме, запретив коммунистическую партию». 75 сенаторов проголосовали за, среди них Кеннеди.
Маккарти торжествовал. Через несколько дней он взял слово и поделился с сенаторами детскими воспоминаниями. Мальчишкой он с приятелями истреблял скунсов, пожиравших кур. «Очень неприятная работа, – сетовал Маккарти. – Резолюции не помогали против скунсов. Милые маленькие мальчики могли принять резолюции против скунсов, но они не помогали нам выкапывать зверюшек из нор. А то был тяжкий труд. Иногда после этой работы наши друзья в церкви не хотели сидеть рядом с нами». Бессовестный демагог оконфузил сенат и вместе с другими Кеннеди.
Все приходит своим чередом, и сенат наконец взялся за Маккарти. Его сторонники оттягивали решение. Сенатор Кеннеди голосовал за предложение Истленда отложить рассмотрение дела Маккарти по веской причине: откладывалась и его речь.
2 декабря 1954 года сенат осудил Маккарти 67 голосами против 22. Кеннеди не присутствовал на заседании, лежал в больнице. Однако все остальные отсутствовавшие сенаторы дали знать, как они проголосовали бы. Только от Кеннеди – ни звука.
Вместо Маккарти председателем подкомитета по расследованиям стал сенатор Дж. Маклеллан, а Роберт возвысился до поста главного советника. Он напыщенно объявил, что подкомитет вернется к расследованию бесхозяйственности, мошенничества, коррупции, по «это не означает, что подкомитет хоть на волос будет меньше заинтересован в выкорчевывании коммунизма в государственных органах, чем когда это дело возглавлял сенатор Маккарти».