Много спустя Дж. Кеннеди дал развернутое объяснение: «Мы все голосовали за то, чтобы пустить Маккарти в сенат. Мы ассигновали на его деятельность средства. Следовало высказаться по любому вопросу до января 1953 года. По праву справедливости тот, кто не говорит, когда нужно говорить, теряет право говорить. В конце концов Маккарти осенью 1952 года был избран жителями штата Висконсин, которые послали его в сенат представлять их интересы. Сенат принял его, сделал председателем комитета, ассигновав ему деньги. Если были возражения против его деятельности до 1953 года, тогда следовало бороться в январе 1953 года, когда он занял свое место… И черт возьми, если начать осуждать сенаторов, можно зайти далеко… Мы никогда очень строго не судили о наших пэрах и, вероятно, поступали правильно.
Поведение Кеннеди запомнили. Во всяком случае, когда в 1959 году, преодолевая предполье на пути к Белому дому, он посетил штат Висконсин, его радушно встретили. В местном пресс-клубе группа журналистов пропела на мотив «Клементины»:
О Джон, о Джон, где ты был, где ты был,
Когда сенат Джо осудил?
Пропели в лицо высокому гостю. Среди скорых на слово журналистов пришлось отмолчаться. Но в другой раз в ответ на невинное замечание об отношении к маккартизму Джон всплыл: «Вы что от меня хотите, чтобы я совершил харакири?».
В 1954 году Джон Кеннеди гласно не занял определенной позиции в деле Маккарти. Либералы совершенно основательно указывали, что возраст сенатора – 37 лет – начисто исключает стариковскую осмотрительность. Тогда каковы его мотивы? Кеннеди не по своей воле получил достаточно времени, чтобы обдумать политические последствия своего каменного молчания. Осенью 1954 года боли в спине резко усилились, и он был помещен в Манхэттенскую больницу специальной хирургии.
21 октября Кеннеди перенес первую операцию – врачи попытались выправить больные позвонки. Вместо выздоровления мучительные недели иа больничной койке, состояние здоровья ухудшилось. Пациента отпустили провести невеселый Новый год с семьей, а в феврале 1955 года – новая операция. Врачи решили вынуть стальную пластину, приделанную к спинному хребту Кеннеди военными хирургами в 1944 году. С тех пор она виднелась в отверстии на спине. Кеннеди причастился, а родные, собравшиеся у дверей операционной, поддерживали хирургов молитвами. На этот раз исход оказался удачным, больной набирал силы. В конце февраля Кеннеди покинул стены больницы и отправился в Палм Бич, штат Флорида, чтобы встать на ноги.
Попался наконец толковый врач, разобравшийся в сущности заболевания, – дело было в нервных связках спинных мускулов. Он подобрал эффективную терапию, попутно выяснил то, чего не замечали раньше, – одна нога была почти на два сантиметра короче другой, отсюда постоянная нагрузка на позвоночник. Заказали ортопедическую обувь. Стало много легче. Джон стоически выносил лечение. Он часто повторял слова Сомерсета Моэма: «Страдание не облагораживает, а озлобляет человека». Наверное, он соглашался с писателем.
Во время выздоровления чаще, чем раньше, он просил Жаклин прочитать давно полюбившееся ему стихотворение Алана Сигора «Встреча со смертью». (Сигор в 1917 году вступил в американскую армию, убит на западном фронте.) Там были такие строки:
Насколько лучше было бы, о Боже,
Зарыться в пух и шелк душистый ложа,
Где в сладком сне любовь нашла покой,
Где губы в губы и рука с рукой,
Где дорог миг немого пробужденья…
Мне ж в полночь смерть принять без промедленья…
В каком-то городе, что пламенем пылает,
Тогда как к северу весна уже шагает.
Что ж, давши, не нарушу обещанья —
Со смертью я не пропущу свиданья.
Джон, полузакрыв глаза, согласно качал головой, покачиваясь в кресле-качалке – он полюбил и это кресло, удобное для больной спины. «По крайней мере, половину дней, проведенных им на земле, – писал о брате Роберт, он страдал от страшной физической боли» 30. Упорно подозревали туберкулез адреналиновых желез.
Тяжкие испытания или мучительная необходимость объяснить свой подход к маккартизму, а скорее и то и другое, побудили сенатора задуматься над политическим мужеством. Если болезнь не дала ему возможности явиться в Капитолий 2 декабря 1954 года, когда сенат осудил Маккарти, то выздоравливающий мог свободно владеть пером. Кеннеди решил на бумаге разрешить щекотливый вопрос о политическом мужестве. «Из-за боли иной раз он мог спать не больше часа, – вспоминал Джозеф, – и, чтобы приглушить ее, стал заниматься. Так готовилась книга». На свет появился символ веры Джона Фитцджеральда Кеннеди – «Очерки политического мужества».
О творческих свершениях Кеннеди друзья говорили много лестного. Они представлялись особенно внушительными на фоне того, что в 1954—1955 годах сенатор пунктуально исполнял часть, и обременительную, своих обязанностей – переписка с избирателями, совершил несколько поездок по стране, а с августа по октябрь 1955 года путешествовал по Европе.
Журналисты, просмотрев творение сенатора, пустили в обиход едкую остроту – Кеннеди следовало бы поменьше показывать профиль и быть более мужественным, а «многие, – отмечал Соренсен, – полагали, что книга всего-навсего «помет души», рвотное, оправдание или эрзац его позиции при осуждении Маккарти». Но книга была неплохо написана по профессиональным критериям. Сочинитель получил премию Пулитцера, в стране поставили под сомнение авторство, заявляя, что «писатели-тени» написали ее за Кеннеди. Это порядком раздосадовало самолюбивого автора.
Когда Джо Пирсон прокомментировал в массовой телевизионной программе получение премии Пулитцера указанием на то, что книга сделана руками других, Кеннеди сначала серьезно решил пойти в суд и привлечь Пирсона за клевету. Договорились с адвокатом К. Клиффордом, собрали черновики, показания стенографисток, лиц, видевших, как Дж. Кеннеди работал над книгой. Но руководство телевизионной компании АБС все не верило, Пирсон назвал автора – Т. Соренсена. Его подвергли перекрестному допросу. Соренсен писал:
«Быть может, – заявил вице-президент АБС сенатору, пока я ожидал в соседней комнате, – Соренсен сказал об этом, будучи пьяным.
– Он не пьет, – отрезал сенатор.
– Быть может, он сделал это, рассердившись на вас.
– Он никогда не сердится на меня!»
Из всех почестей, которые он получил за всю жизнь, ни одна не радовала его больше, чем премия Пулитцера в 1957 году. И из всей клеветы, распространявшейся в отношении него в течение всей жизни, его больше разозлило утверждение, что не он написал собственную книгу». Настолько разгневался, что просил Э. Гувера установить слежку ФБР за группой лиц в Нью-Йорке, пытавшихся установить поименно «писателей-теней».
В конечном итоге АБС сдалась и принесла извинение. Чтобы окончательно рассеять подозрения, Кеннеди распорядился снять фотокопии со страниц рукописи и пустил их в дело в кампании 1958 года по перевыборам в сенат. Фотокопии украсили окна штаб-квартиры сенатора в Бостоне.
Неверующие могли убедиться в том, что во время выздоровления весной 1955 года во Флориде Кеннеди не бездельничал. Перед их глазами были плоды титанического труда: автор боролся с непокорными словами, часто перечеркивал написанное, делал вставки и с черновика диктовал второй вариант стенографистке. Не было только одного – окончательного варианта рукописи, писанного рукой или продиктованного автором! Но тогда на это не обратили внимания, умилялись массе бумаги, отрывочных заметок, испещренных неразборчивыми выписками Джона из второстепенных книг.
Так что же сочинил Джон Кеннеди, сидя, как говорили, на своем рабочем месте в кресле перед плавательным бассейном у громадного дома в Палм Бич? Он трактовал о мужестве на примерах жизни десяти американских сенаторов с начала XIX века до 50-х годов XX века.
Список американских витязей составили коллективными усилиями автор и несколько профессоров истории, возглавлявшихся А. Невинсом. Уже тогда не отрицали, что оп еще написал предисловие к книге и отредактировал ее. Первым героем повествования был сенатор Джон Квинси Адамс, служивший в первом десятилетии XIX века, а в 1824—1828 годах президентом США. Заключал работу рассказ о сенаторе Роберте Тафте (сыне президента США в 1908—1912 гг.), достигшем своего политического потолка на рубеже 40-х и 50-х годов XX века.
Исторически как-то сложилось мнение, что величайшее мужество проявляют люди, презирающие смерть ради идеи. Автор внес поправку в устоявшееся понятие – все десять упомянутых им лиц пе шли на смерть, они выступали в сенате вразрез с мнением большинства. И все. Иногда им удавалось убедить политических противников, иногда нет, отсюда разные судьбы каждого из сенаторов в дальнейшем. Не политическая принадлежность, предупреждал автор, определяла выбор героев книги. «Мы в США, – настаивал Кеннеди, – где брат когда-то сражался с братом, не судим о мужестве человека под огнем, исходя из цвета знамен, под которыми оп служил».
Автор сумел обнаружить мужественных сенаторов в XIX веке только среди тех, кто в Капитолии отстаивал дело Юга до или после гражданской войны в США. Пламенный, поэтически взволнованный очерк посвящен сенатору Э. Россу, тому самому, который в 1868 году сорвал осуждение сенатом президента-реакционера Эндрю Джонсона. Когда состоялся единственный в истории США суд сената над президентом, голоса Росса не хватило для вынесения обвинительного вердикта – по конституции требуется большинство в две трети.
В мертвой тишине зала, вспоминал Росс впоследствии, я подал свой голос против и «буквально заглянул в свежевырытую собственную могилу». Ужасных последствий не наступило, Росс прожил остаток жизни парией, отвергнутый своими согражданами в штате Канзас. Он сам избрал свой жребий, не приняв совет канзасцев, шедший от души: «Веревка Иуды Искариота потеряна, но пистолет у тебя под рукой». На взгляд Кеннеди, подвиг Росса в том, что он «сохранил для нас и для потомства конституционное правление в США», ибо сорвал появление прецедента – суд над президентом.