ал во сне и проснулся.
И тут, хотите верьте, хотите нет, я увидел, что кто-то стоит в тёмном углу возле буфета, и этот кто-то испугался, когда я вскрикнул, и скользнул чёрной тенью за дверь, прежде чем я успел окончательно проснуться.
Это произошло так быстро, что я подумал сначала, что мне всё приснилось. Но когда я разбудил Юнатана и рассказал ему об этом, он решил иначе.
– Нет, Сухарик, это тебе не приснилось, – сказал он. – Этот был не сон. Это был предатель!
6
– Когда-нибудь настанет и черёд Тенгиля! – сказал Юнатан.
Мы лежали на зелёной траве у реки. В такое прекрасное утро трудно было поверить, что на свете есть Тенгиль или какое-то ещё зло. Вокруг нас царили тишина и покой. Меж камней под мостом тихо журчала вода, а больше не было слышно ни звука. Было так приятно лежать на спине и видеть лишь маленькие белые облака на небе. Лежишь себе, наслаждаешься, мурлычешь песенку, и нет тебе ни до чего дела!
А тут приходит Юнатан и напоминает про Тенгиля!
Мне не хотелось думать о нём, но я всё-таки спросил:
– Что ты хочешь этим сказать? Что значит «настанет и черёд Тенгиля»?
– Рано или поздно с ним случится то, что бывает со всеми тиранами, – ответил Юнатан. – Его раздавят, как вошь, и он исчезнет навсегда.
– Надеюсь, это случится скоро, – сказал я.
И тут Юнатан тихонько пробормотал:
– Хотя он силён, этот Тенгиль. И у него есть Катла!
Юнатан снова произнёс это ужасное имя. Я хотел спросить про него у брата, но промолчал. Не хотелось портить себе прекрасное утреннее настроение.
Но после Юнатан сказал такое, что хуже не выдумаешь:
– Сухарик, тебе придётся ненадолго остаться одному в Рюттаргордене. Мне нужно отправиться в Долину Терновника.
И как только он мог сказать мне эти страшные слова! Как он мог подумать, что я останусь без него хоть на минуту в Рюттаргордене? Если даже придётся броситься прямо в пасть Тенгиля, я всё равно поеду с ним. Так я ему и сказал.
Он как-то странно посмотрел на меня и ответил:
– Знаешь, Сухарик, у меня только один брат, и я должен уберечь его от всякого зла. Как ты можешь хотеть, чтобы я взял тебя с собой, когда мне нужно сохранить все силы на что-то другое? На что-то очень опасное.
Но мне от его слов легче не стало. Я расстроился и разозлился до того, что всё во мне закипело, и я крикнул ему:
– А ты! Как ты можешь требовать, чтобы я сидел один в Рюттаргордене и ждал тебя? А может, ты вообще никогда не вернёшься!
Я вдруг вспомнил то время, когда Юнатан умер и был далеко от меня. А я лежал на кухонном диванчике и не знал точно, увижу ли его когда-нибудь. Ах, думать об этом было всё равно что смотреть куда-то вниз, в чёрную дыру!
А теперь он снова хочет покинуть меня и отправиться навстречу опасностям, о которых я ничего не знаю. Ведь если он не вернётся, то на этот раз уже ничего не поделаешь, придётся мне остаться одному навек.
Я разозлился ещё сильнее, закричал на него ещё громче и наговорил ему всяких гадостей, каких только мог.
Нелегко ему было успокоить меня хотя бы немного. Но под конец, ясное дело, он взял верх. Ведь я знал, что он во всём разбирается лучше меня.
– Ну что ты, дурашка, конечно, я вернусь! – уверил он меня.
Это было вечером, когда мы грелись в кухне у очага. Вечером, накануне его отъезда.
Я больше не злился, а только огорчался, и Юнатан это знал. Он был так добр ко мне. Дал мне свежеиспечённого хлеба с маслом и мёдом, рассказывал мне сказки и всякие истории, а я был не в силах их слушать. Я думал только о сказке про Тенгиля, о том, что это самая злая сказка на свете. Я спросил Юнатана, почему он должен идти на такое опасное дело. Нет чтобы сидеть себе дома в Рюттаргордене, у очага, и наслаждаться жизнью! А он ответил, что есть дела, которые человек должен делать, даже если они опасные.
– А почему? – спросил я.
– Потому что иначе ты не человек, а ни то ни сё, дерьмо!
Он рассказал мне, что собирается делать. Он хотел попытаться вызволить Урвара из пещеры Катлы. Потому что Урвар ещё главнее Софии и без него придёт конец зелёным долинам Нангиялы.
Было уже поздно. Огонь в очаге погас. Наступила ночь.
И вот настало утро. Я стоял у калитки и смотрел вслед Юнатану. А он поскакал и исчез в тумане. Да, в то утро Долину Вишен заволокло туманом. Верите ли, когда его поглотил туман, сердце у меня чуть не разорвалось. А он растаял в тумане и исчез. И я остался один. Выдержать это было невозможно. Я просто с ума сошёл от горя. Я помчался в конюшню, вывел Фьялара, прыгнул в седло и бросился догонять Юнатана. Я должен был увидеть его ещё раз, быть может в последний. Мне было известно, что сначала он отправился в Тюльпанную усадьбу, чтобы получить приказ Софии. И я поехал туда. Я мчался как сумасшедший и нагнал его возле самого дома Софии. Тут мне стало стыдно, и я хотел уже было спрятаться, но он услыхал топот копыт и увидел меня.
– Чего ты хочешь? – спросил он.
И в самом деле, чего я хотел?
– А ты точно вернёшься назад? – пробормотал я, больше ничего не сумев придумать.
Тогда он подъехал ко мне. Наши лошади встали рядом. Юнатан стёр что-то, может быть слёзы, с моей щеки указательным пальцем и сказал:
– Не плачь, Сухарик! Мы точно увидимся. Если и не здесь, то в Нангилиме.
– В Нангилиме? – спросил я. – А что это такое?
– Об этом я расскажу тебе в другой раз, – ответил Юнатан.
Не знаю, как я вытерпел те дни, когда оставался один в Рюттаргордене. Правда, я ухаживал за своими животными. Почти всё время я проводил в конюшне у Фьялара. А ещё подолгу болтал со своими кроликами. Иногда удил рыбу, купался и стрелял в цель из лука. Но всё это казалось мне без Юнатана пустым делом.
София заходила и приносила мне еду, и мы с ней говорили о Юнатане. Я всё ждал, что она скажет: «Скоро он вернётся домой». Но она этого не говорила. Мне хотелось спросить её, почему она сама не попыталась спасти Урвара, а послала Юнатана. Но зачем было спрашивать, я и сам это прекрасно знал. Ведь Юнатан говорил мне, что Тенгиль ненавидит Софию.
«София из Долины Вишен и Урвар из Долины Терновника – его злейшие враги. Уж будь уверен, он хорошо это знает, – говорил мне Юнатан. – Урвара он засадил в пещеру Катлы. Он с удовольствием запер бы туда и Софию, чтобы она там томилась до самой смерти. Этот негодяй обещал дать пятнадцать белых лошадей тому, кто доставит ему Софию живой или мёртвой».
Да, Юнатан рассказывал мне об этом. И мне было ясно, почему София должна была держаться подальше от Долины Терновника. Пришлось послать туда Юнатана. О нём Тенгиль ничего не знал. Во всяком случае, можно было на это надеяться. Хотя, видно, кто-то понимал, что Юнатан не просто батрак в саду у Софии. Тот, кто был у нас ночью в доме. Тот, кто стоял тогда у буфета. И София не могла не думать о нём с тревогой.
– Этот человек слишком много знает, – сказала она.
И она велела сразу же сказать ей, если я замечу, что кто-то вертится возле Рюттаргордена. Я сказал ей, что в буфете они теперь ничего не найдут, потому что мы перепрятали секретные бумаги в другое место. Теперь они лежат у нас в ларе с овсом, в конюшне. Мы положили их в большую табакерку и засунули на дно ларя, под овёс.
София пошла со мной в конюшню, достала табакерку и положила в неё новую бумажку. Она решила, что это хороший тайник, и я с ней согласился.
– Постарайся не падать духом, – сказала мне София, уходя. – Хотя я знаю, как тебе тяжко, но ты не должен падать духом!
Мне и в самом деле было тяжело, особенно по вечерам.
Однажды вечером я отправился в «Золотого петуха». Мне было невмоготу сидеть одному в Рюттаргордене, там стояла такая тишина, что мои мысли звучали слишком громко. И мысли эти были отнюдь не радостными.
Когда я вошёл в трактир без Юнатана, все, все до одного, уставились на меня.
– Вот те раз! – сказал Юсси. – Явилась только половина братьев Львиное Сердце! Куда же ты подевал Юнатана?
Нелегко мне было выкрутиться. Я помнил, о чём мне твердили София с Юнатаном. Мне было велено молчать, куда и зачем отправился Юнатан, что бы ни случилось. Не говорить ни слова ни одной душе! И я сделал вид, что не слышал вопроса Юсси. Но рядом со мной сидел Хуберт.
– Да, так где же Юнатан? Неужто София лишилась своего маленького садовника? – спросил он.
– Да нет, Юнатан на охоте, – ответил я, – охотится на волков.
Надо же мне было что-то сказать! И мне показалось, что я неплохо вывернулся, ведь Юнатан рассказывал мне, что в горах водятся волки.
В тот вечер Софии на постоялом дворе не было. Но, кроме неё, там собралась, как обычно, вся деревня. Они, как всегда, пели и веселились. Но я с ними не пел. Для меня всё теперь было по-другому. Без Юнатана мне здесь было невесело, и я скоро собрался уходить.
– Не куксись, Карл Львиное Сердце, – сказал мне на прощание Юсси. – Юнатан, поди, скоро вернётся домой с охоты.
Ах, как я был благодарен ему за эти слова! Он похлопал меня по щеке и дал с собой вкусного печенья.
– Погрызёшь его, пока будешь сидеть дома и ждать Юнатана, – добавил он.
Добрый был этот Золотой Петух. Мне даже стало не так одиноко.
Я приехал домой, сел у камина и стал есть печенье. Днём солнышко уже сильно пригревало, почти как летом. Но мне всё же приходилось разводить в большом очаге огонь, потому что толстые стены нашего дома ещё не прогрелись.
Я улёгся на свой откидной диванчик, мне было холодно, но я тут же уснул. Во сне я видел Юнатана. Сон был такой страшный, что я проснулся.
– Да, да, Юнатан! – кричал я. – Я иду! – снова крикнул я и вскочил с постели.
В темноте эхом отозвался чей-то крик. Это кричал Юнатан! В моём сне он кричал и звал меня на помощь. Я это знал. У меня в ушах ещё звенел этот крик. И мне захотелось прямо в эту минуту, тёмной ночью броситься искать его, где бы он ни был. Но скоро я понял, что это невозможно. Что мог сделать я, такой беспомощный? Я мог лишь снова лечь в постель. Меня била дрожь, и я чувствовал себя маленьким, растерянным, испуганным, одиноким, самым одиноким на свете.