Глава 12
В ту ночь мы спали под елью, а ранним утром, на рассвете, проснулись замёрзшие. По крайней мере, я замёрз. Среди деревьев повис туман, мы насилу могли разглядеть Грима и Фьялара. Их силуэты едва маячили перед нами, словно серые лошади-призраки в окружавшей нас глубокой тишине. Было тихо-тихо. И как-то по-особому печально. Не знаю почему, но пробудиться в то утро было так горестно, так одиноко и страшно. Я знаю только, что тосковал по тёплой кухне Маттиаса и приходил в ужас при мысли о том, что нас ожидало. О всём том, о чём я ничего не знал.
Я попытался не высказывать Юнатану, что я чувствовал. Ведь кто знает, может, он надумает отослать меня обратно, а я так хочу быть с ним, делить с ним опасности, как бы опасны они ни были.
Юнатан смотрел на меня и слегка улыбался.
— Почему у тебя такой испуганный вид, Сухарик? — сказал он. — Как нам приходится сейчас, это ещё ерунда! Пожалуй, худшее впереди!
Да, вот так утешил! Но вдруг солнце прорвалось сквозь тучи, и туман растаял. В лесу запели птицы, и в тот же миг все мои опасения рассеялись. Горькое чувство одиночества прошло. И я согрелся, так как солнце уже припекало. Всё виделось в розовом свете, всё виделось почти прекрасным.
Гриму и Фьялару, верно, тоже было прекрасно. Ведь они покинули свою мрачную конюшню и снова могли бродить, щипать сочную, зелёную травку. По-моему, она им очень понравилась. Юнатан свистнул им, тихонько и слабо свистнул, но они всё-таки услыхали его и подошли к нам.
Он хотел уехать отсюда, мой Юнатан. Уехать далеко-далеко! И сию же минуту.
— Потому что стена совсем близко, за этим орешником, а у меня нет ни малейшего желания вдруг заглянуть Дудику в его белёсые глаза.
При свете дня оказалось, что наш подземный ход совсем рядом, между двумя кустами орешника. Но лаз не был виден. Юнатан прикрыл его ветвями и хворостом. Он пометил это место несколькими колышками, чтобы мы могли снова отыскать спуск вниз.
— Не забывай это место, — сказал он. — Запомни этот большой валун, и ель, под которой мы спали, и орешник. Возможно, нам ещё раз придётся пройти тем же самым путём. Если только не…
Но тут он смолк и не произнёс больше ни слова. Мы сели верхом на лошадей и молча поехали прочь.
Тут над верхушками деревьев показалась белая голубка. Одна из белых голубок Софии.
— А вот и Палома! — сказал Юнатан. Как он смог узнать её на таком дальнем расстоянии?
Мы долго ждали весточку от Софии. И вот наконец прилетела её голубка, теперь, когда мы были уже за стеной. Она летит прямо к Маттиасгордену. Вскоре она опустится на голубятню рядом с конюшней, но тогда там будет только один Маттиас, и только он один прочитает послание Софии.
Это огорчило Юнатана.
— Не могла эта голубка прилететь вчера! — сказал он. — Чтоб я успел узнать всё, что мне хочется знать.
Но нам пора было уезжать подальше от Долины Терновника, и стены, и всех людей Тенгиля, преследовавших и травивших Юнатана.
— Окольным путём, лесом надо нам попробовать спуститься к реке, — сказал Юнатан, — а затем проехать берегом к водопаду Кармафаллет. А там, малыш Карл, там ты увидишь такой водопад, о котором даже и не мечтал.
— Нет, как же я мог о нём мечтать? — сказал я. — Ведь я никогда в жизни не видал больших водопадов.
В самом деле, не очень-то много видел я на свете до того, как очутился в Нангияле. Никогда даже не видел такого леса, каким мы сейчас проезжали. Это был настоящий сказочный лес, густой и мрачный, в котором не было ни единой проторённой дорожки. Всаднику там приходилось протискиваться между деревьями, которые тянули свои отсыревшие от дождя ветви прямо нам в лицо. Но мне это всё равно нравилось. Нравилось всё — видеть, как солнце просвечивает между стволами, слышать, как поют птицы, и чувствовать запах влажных деревьев, и мокрой травы, и лошадей. А больше всего нравилось ехать по лесу верхом вместе с Юнатаном.
Воздух в лесу был свеж и прохладен, но, по мере того как мы ехали всё дальше и дальше, становилось теплее. Уже чувствовалось, что день будет жарким.
Вскоре мы оставили далеко позади Долину Терновника и углубились в самую чащу леса. И там на поляне, окружённой высокими деревьями, перед нами появилась маленькая серая лачуга. В самой глухой чаще мрачного леса! Кто бы мог жить в такой глухомани и в таком одиночестве! Но кто-то там жил. Из трубы поднимался дымок, а перед лачугой паслось несколько коз.
— Здесь живёт Эльфрида, — пояснил Юнатан. — Она, верно, даст нам немного козьего молока, если мы попросим.
И нам дали молока. Столько, сколько нам хотелось. Это было чудесно, ведь ехали мы долго и ничего не ели. Мы сидели на каменной ступеньке лачуги Эльфриды, и пили козье молоко, и ели хлеб, который был у нас с собой в заплечных мешках. Ели мы и козий сыр, который дала нам Эльфрида, и каждый съел целую горсть земляники, которую я собрал в лесу. Как всё это было вкусно! И мы наелись и напились до отвала.
Эльфрида была маленькая, толстенькая, добрая старушка. Она одиноко жила в лесу, с одними только козами да серым котом, составлявшим ей компанию.
— Слава Богу, что я не живу за стеной, — сказала она.
Она была знакома со многими в Долине Терновника и хотела знать, как они поживают. Юнатану пришлось ей рассказать. Он рассказывал неохотно и с грустью. Потому что большинство историй было таких, что, слушая их, добрый старый человек непременно должен был расстроиться!
— Как ужасно, что в Долине Терновника такая страшная, такая жалкая жизнь! — вздохнула Эльфрида. — Да будет проклят Тенгиль! Да и Катла тоже! Всё было бы ещё ничего, не будь у него Катлы.
Она прикрыла глаза передником, кажется, она плакала.
Я не в силах был выдержать всё это и пошёл за земляникой. Но Юнатан остался и долго беседовал с Эльфридой.
Собирая землянику, я всё время ломал себе голову кто такая Катла и где она находится? Когда мне доведётся узнать об этом?
Мало-помалу мы подошли к реке. Стояла нестерпимая полуденная жара. Солнце, словно огненный шар, сверкало высоко в небе, да и вода тоже сверкала и блестела, словно тысяча маленьких солнц. Мы стояли на высоком крутом береговом откосе и смотрели на реку, протекавшую глубоко под нами. Какой чудесный вид открылся нам! Река Древних Рек неистово неслась к водопаду Кармафаллет, так, что кружила пена. Река стремилась туда всеми своими могучими водами, и можно было слышать, как вдали грохочет водопад.
Мы хотели спуститься вниз, к воде, чтобы освежиться. А Гриму и Фьялару предоставили свободно бродить по лесу и искать ручей, где они могли бы напиться. Нам хотелось искупаться в реке. Мы ринулись вниз по крутому склону, срывая с себя одежду почти на бегу. Там, у самой реки, росли ивы. Одна из них простёрла свой ствол над рекой и спустила ветви в воду.
Мы забрались на ствол дерева, и Юнатан показал мне, как покрепче уцепиться за ветку и окунуться в речной водоворот.
— Но не отпускай ветку, — сказал он, — а не то не успеешь опомниться, как попадёшь в Кармафаллет.
И я крепко держался за ветку, так что даже косточки рук побелели. Я раскачивался на своей ветке, не мешая воде обливать и полоскать меня. Более весёлого купанья никогда в жизни у меня не было, но и более опасного тоже. Всем телом ощущал я, как водопад всасывает меня в пучину.
Потом я снова крепко уцепился за ствол дерева. Юнатан помог мне, и мы устроились в самой гуще ивовой кроны, словно в зелёной беседке, раскачивавшейся над водой. Река неслась, прыгая и играя, прямо под нами. Ей, верно, хотелось заманить нас к себе и заставить поверить, что это вовсе не опасно. Но мне достаточно было окунуть лишь пальцы ног, чтобы даже большим своим пальцем я ощутил, как всасывает, как затягивает меня река.
И вот, сидя там, на дереве, я взглянул наверх, на береговой откос, и тут я испугался. На берегу появились конные солдаты Тенгиля с длинными копьями. Они скакали галопом, но из-за шума воды мы не слышали топота лошадиных копыт.
Юнатан тоже их увидел, но я не заметил, чтобы он испугался. Мы сидели молча, ожидая, что они проедут мимо. Но они не проехали мимо. Они остановились, соскочили с коней, словно собирались отдохнуть или у них было тут дело.
Я спросил Юнатана:
— Как ты думаешь, это они тебя ищут?
— Да нет, — ответил Юнатан. — Они едут из Карманьяки в Долину Терновника. Там, дальше, у водопада Кармафаллет, есть висячий мост, и Тенгиль обычно посылает своих солдат этим путём.
— Но им не обязательно было останавливаться именно здесь, — сказал я.
Юнатан согласился со мной.
— Да, в самом деле, мне не хотелось бы, чтоб они меня увидели, — сказал он, — и пусть хоть на минуту перестали бы забивать свои дурацкие головы мыслями о том, куда подевался какой-то там Львиное Сердце.
Шесть всадников насчитал я наверху, на круче. Они болтали о чём-то и шумели, показывая пальцами вниз, в воду, но расслышать, о чём они говорят, было невозможно. Но вот внезапно один из них погнал свою лошадь вниз по склону, прямо к реке. Он ехал верхом прямо на нас, и я порадовался, что дерево — такое надёжное укрытие.
Другие кричали ему вслед:
— Брось эту затею, Перк! Утонешь сам и утопишь коня!
Но он — тот, кого они называли Перком, — только засмеялся и крикнул им в ответ:
— Сейчас увидите! Если не доберусь живым до этой скалы или не вернусь обратно, приглашаю вас на кружку пива[4], всех до единого, клянусь вам!
Тут мы поняли, что он задумал.
В некотором отдалении от нас над стремниной высилась скала. Бурные течения бушевали вокруг неё, и только небольшая её часть виднелась над водой. Но Перк, видно, успел заметить скалу, когда они проезжали мимо, и ему захотелось похвастаться, какой он храбрец.
— Ну и дурак! — осудил Перка Юнатан. — Неужто он думает, что лошадь может плыть против течения аж до самого скалистого островка?
Перк уже сбросил с себя шлем, и плащ, и сапоги. Он сидел верхом в одной рубахе и штанах и пытался заставить свою лошадь — красивую вороную кобылицу — спуститься вниз, в реку. Перк орал на неё, и шумел, и гнал её, но лошадка не желала спускаться по откосу. Ей было страшно. Тогда он ударил её. Хлыста у него не было, и он стал лупить её кулаками по голове. И я услышал, что Юнатан всхлипнул, точь-в-точь как тогда, на площади.