Я молча заплакал и затосковал по Юнатану.
— И мальчишечку можно использовать как наживку, на которую клюнет София.
— Что ж ты, голова кабацкая, раньше об этом молчал? — воскликнул Кадир. — Брат! Да попади он нам, и мы легко выманим Львиное Сердце из его логова. Где бы этот молодец ни прятался и ни таился, а ведь все равно проведает, что мы взяли братца.
— И выйдет к нам, — подхватил Ведир. — Мол, отпустите брата и заберите меня. Что еще ему останется, если он действительно его любит и захочет уберечь сами знаете от чего.
У меня даже слезы на глазах высохли, до того я перепугался. А Йосси надулся и заважничал.
— Я все мигом устрою, как вернусь домой, — заверил он. — Заманить Калле Львиное Сердце в ловушку проще простого, да и стоить-то будет горстку печенья. А потом я заманю туда же Софию — спасать малыша!
— София — женщина башковитая, — усомнился Кадир. — Сможешь ли ты надуть ее?
— Всенепременно. Она даже не заподозрит, кто все подстроил. София мне верит! — И Йосси затрясся от смеха. — А потом, когда вы получите и ее, и малыша Львиное Сердце, сколько белых лошадей даст за них Тенгил, как войдет в Вишневую долину?
Ну это мы еще посмотрим, подумал я. Ах вот как, Йосси, ты, значит, поедешь домой, чтобы заманить Калле Львиное Сердце в ловушку! А если его не окажется в Вишневой долине, тогда что? И я развеселился в первый раз за всю долгую и трудную ночь. До чего глупый будет у Йосси вид, когда он узнает, что я исчез!
Но потом Йосси сказал:
— Малыш Калле Львиное Сердце, конечно, хороший мальчик, но воистину его нельзя назвать львом. Пугливей вороны не сыскать. Заячье Сердце — самое ему имя.
И Йосси сказал правду. Я и сам знал, что никакой я не храбрец. И что не имею права называться Львиное Сердце, как Юнатан. Но услышать такое от него!
Лежа в темноте, я застыдился, я подумал, что должен, обязательно должен стать хоть немного храбрее. Но не сейчас, сейчас мне слишком боязно.
Йосси замолчал. Он выказал всю свою подлость. Больше хвастать было нечем. И он поднялся.
— Я должен поспеть домой до зари.
Они наставляли его до последней минуты.
— Смотри же, не оплошай с Софией и братцем! — наказывал Ведир.
— Будьте покойны, — ответил Йосси. — Но и вы должны пообещать мне, что не сделаете мальчонке ничего дурного. Не знаю, жалко мне его, что ли?
«Большое спасибо, я это уже заметил», — подумал я.
— Да, не забудь пароль, если случится приехать в Шиповничью долину с какими вестями, — предупредил Кадир. — Если хочешь попасть за стены живым.
— Слава Тенгилу, нашему освободителю! — повторил Йосси. — Я помню пароль днем и ночью. А Тенгил не забудет, что мне обещал, а? — Йосси уже сидел в седле, готовый тронуться в путь. — Йосси, ярл Вишневой долины! — гордо произнес он. — Тенгил мне обещал, он не забудет?
— Тенгил ничего не забывает, — ответил Кадир.
И Йосси поехал. Он скрылся за той же скалой, из-за которой появился, а Ведир и Кадир долго сидели и молча смотрели ему вслед.
— Этот, — сказал Ведир, — пойдет Катле, когда мы покончим с Вишневой.
По тому, как он это сказал, я понял, что значит достаться Катле. Я знал о ней совсем немного, но задрожал и едва не пожалел Йосси, хотя он и оказался негодяем.
Костер на каменной площадке догорел. И я стал надеяться, что Ведир и Кадир сейчас тоже уедут. Я представил себе, как они уезжают, и все тело у меня заныло от нетерпения. Я рвался освободиться от них, как крыса от капкана. Только бы вывести их лошадей из пещеры. Если бы удалось вывести их до того, как воины войдут сюда, думал я. Тогда бы я был спасен, и Ведир с Кадиром никогда бы не узнали, что им ничего не стоило схватить младшего брата Юнатана.
И тут Кадир сказал:
— Пошли в пещеру, соснем часок!
Ну вот и конец, подумал я. Ладно, не все ли равно, больше я этого не вынесу. Пусть хватают, но только побыстрей!
Ведир возразил ему:
— К чему спать? Скоро утро. Хватит с меня гор! Я хочу домой, в долину.
И Кадир согласился.
— Как хочешь, — сказал он. — Ступай выведи коней!
Иногда в момент настоящей опасности делаешь то единственное, что нужно для спасения. Я бесшумно юркнул назад и забился в самый темный угол пещеры, совсем как маленький легкий зверек. И тут же увидел у входа фигуру Ведира; в следующую секунду она растворилась в кромешной тьме. Я больше не видел его, но слышал и страшно боялся. Он тоже не видел меня, но ведь тоже мог услышать. Мог услышать мое сердце, как оно стучало в то время, когда я лежал и ждал, что случится, если Ведир обнаружит трех лошадей вместо двух.
Они тихо заржали, когда он вошел. Все трое, Фьялар тоже. Я бы различил ржание Фьялара среди тысяч других. Но Ведир, тупица, ничего не понял, надо же, он даже не заметил, что в пещере три лошади! И выгнал наружу двух, стоявших ближе к выходу, — их собственных — и вышел за ними сам.
Не теряя ни секунды, я бросился к Фьялару и ладонью прикрыл ему ноздри. Милый, милый Фьялар, ради бога, молчи, взмолился я. Ведь стоило Фьялару заржать сейчас, и они снаружи услышали бы его и заподозрили неладное. А Фьялар — какой он все-таки умница! — он понял все. Чужие кони ржали. Они говорили ему: «До свиданья!» Но Фьялар стоял тихо и не отвечал им.
Я видел, что Ведир и Кадир уже на конях, и, конечно, возликовал. Еще миг, и я свободен! Чудом, но я вырвался из капкана. Так мне казалось.
А Ведир вдруг сказал:
— Я забыл огниво. — Спрыгнул с коня и начал искать вокруг кострища. Потом недовольно буркнул: — Его здесь нет. Наверное, я обронил его в пещере.
С треском и скрежетом капкан захлопнулся, меня поймали. Ведир вошел в пещеру за своим проклятым огнивом и прямиком наткнулся на Фьялара.
Я знаю, лгать нехорошо, но ради спасения жизни, наверное, нужно.
У него, у Ведира, к тому же оказались жесткие кулаки, ни разу в жизни со мной не обращались так грубо. Мне было больно, и я разозлился — да, я разозлился даже больше, чем испугался. И, наверное, потому врал так складно.
— Долго ты лежал там и шпионил? — проревел Ведир, когда выволок меня из пещеры.
— Со вчерашнего вечера, — пропищал я. — Но я только спал. — И сощурился, словно только что проснулся.
— Спа-ал? — протянул Ведир. — Ты что же, хочешь сказать, не слышал, как мы тут орали целую ночь? Только не ври!
Наверное, он был страшно доволен своей хитростью: они ночью и не думали петь. Но я оказался еще хитрее.
— Может, я и слышал немножко, как вы пели, — неуверенно пробормотал я, будто стараясь им угодить.
Ведир и Кадир переглянулись, теперь они точно знали: я и вправду спал и ничего не слышал.
Но мне это нисколько не помогло.
— А ты знаешь, что ездить этой тропой запрещено под страхом смертной казни? — спросил Ведир.
Я притворился, что ничего не знаю: ни о смертной казни и вообще ни о чем.
— Я хотел только посмотреть на лунный свет в горах, — еще раз пискнул я.
— И из-за этого рисковал жизнью, дурак? Откуда ты? Из Вишневой или из Шиповничьей долины?
— Из Шиповничьей долины.
Ведь Карл Львиное Сердце жил в Вишневой, а я скорее бы умер, чем позволил им догадаться, кто я такой.
— Кто твои родители? — продолжал допрос Ведир.
— Я живу… с дедом.
— Как его зовут?
— Я зову его просто дедом, — ответил я, притворившись совсем глупеньким.
— А где он живет?
— В доме… в маленьком белом домике. — Ведь дома в долинах наверняка одинаковые.
— Ну ты нам сам покажешь и свой дом, и своего деда, — сказал Ведир. — А теперь на коня!
И мы поехали. Над горами Нангиялы взошло солнце. Небо вспыхнуло красным огнем, и вершины гор засияли. Ничего прекраснее, грандиознее я не видел никогда в жизни. И если бы не спина Кадира и не черный круп его коня, мозолившие мне глаза, я, наверное, ликовал бы от восторга. Но я, ясное дело, не ликовал, радоваться было нечему.
Тропа продолжала петлять и кружить среди скал. Но скоро пошла круто вниз. Я понял, что мы приближаемся к Шиповничьей долине. И все-таки едва поверил своим глазам, когда внезапно увидел ее прямо внизу подо мной.
О, она была так же прекрасна, как Вишневая, и лежала в нежной утренней дымке со всеми ее домами, дворами, зелеными пригорками и цветущими зарослями шиповника. Отсюда, сверху, долина казалась настоящим морем с розовой пеной на зеленых волнах. Да, не зря ее назвали Шиповничьей долиной.
Но не будь со мной Ведира и Кадира, мне бы никогда в нее не попасть. Потому что вокруг всей долины тянулись стены, построенные жителями по приказу Тенгила: ведь он хотел лишить их свободы и сделать своими рабами. Юнатан рассказывал мне.
Ведир и Кадир, видно, забыли спросить, как это мне удалось выбраться из наглухо запертой долины, и я взмолился, чтобы они и не вспомнили. Что бы я им ответил? Как человек мог выбраться отсюда, да еще и на коне?
Воины Тенгила в черных шлемах с мечами и копьями ходили по стенам, куда бы я ни бросил взгляд. И так же тщательно охранялись ворота. Как раз к воротам и вела тропа, идущая от Вишневой долины.
Рукоятью меча Ведир постучал в них. Открылось небольшое окошечко, и здоровенный верзила высунул из него голову.
— Пароль! — заорал он.
Ведир и Кадир шепнули ему что-то на ухо. Наверное, чтобы я не расслышал. Только зря они старались. Я ведь знал пароль: «Слава Тенгилу, нашему освободителю!»
Человек посмотрел на меня из окошечка и сказал:
— А этот? Что он за птица?
— Слабоумный мальчишка, мы подобрали его в горах, — объяснил Кадир. — Только, видать, не такой уж он слабоумный, раз проехал здесь на коне вчера вечером. Как считаешь, начальник стражи? Порасспросил бы ты своих людей, чем они занимаются на службе по вечерам, а?
Начальник стражи разозлился. Потом открыл ворота. Но все бранился и ругался и меня пропускать не хотел, только Ведира и Кадира.
— В пещеру Катлы его! — орал он. — Там ему место!
Но Ведир и Кадир заупрямились — я должен проехать с ними, твердили они, и доказать, что не солгал им. Они отвечают за это перед Тенгилом.