Мы давно ожидали письма от Софии. И вот голубь появился, но нас в Шиповничьей долине уже не было. Голубка летела прямо к усадьбе Маттиаса. Скоро она сядет на голубятню возле конюшни, но один Маттиас узнает новости от Софии.
Юнатан сильно огорчился.
— Что бы ей прилететь вчера, — сказал он. — Тогда бы я узнал все, что мне следует знать.
Но мы спешили, мы торопились уехать от Шиповничьей долины подальше, от всех ее стен и от охотившихся на моего брата воинов.
— Окольным путем через лес мы спустимся вниз к реке, — сказал Юнатан, — а потом поедем вдоль берега до водопада Карма. И там, дружище Карл, ты увидишь такой водопад, каких в жизни не видел!
— А я и не видел водопадов, — ответил я ему, — никогда в жизни.
Да, не так-то много я повидал, пока не попал в Нангиялу. Даже ле́са, и тем более такого, по которому мы ехали. А лес нас окружал по-настоящему сказочный, темный и густой, без единой тропы. Ехать приходилось прямо между деревьями, норовившими хлестнуть тебе в лицо сырыми ветками. Но мне все равно здесь нравилось. Все нравилось: и неяркий солнечный свет между стволами, и щебет птиц, и влажный запах деревьев, травы и лошадиного пота. Хотя больше всего мне нравилось, что я еду по лесу с Юнатаном.
Лесной воздух был свежий и прохладный, но мы ехали все дальше, и становилось теплее. Чувствовалось, что день будет жарким.
Скоро Шиповничья долина осталась далеко позади, и мы заехали в самую чащу. И тут на полянке, окруженной высокими старыми деревьями, наткнулись на серую избушку. Она стояла в самой середине леса — и кто бы мог жить здесь в таком одиночестве? Но кто-то здесь жил. Из трубы курился дым, а возле избушки паслись козы.
— Здесь живет Эльфрида, — сказал Юнатан. — Если попросим, она угостит нас козьим молоком.
И мы вволю напились молока, а были голодные, потому что ехали долго и еще ни разу не ели. Мы сидели на каменном крыльце избушки, пили козье молоко и закусывали его хлебом из котомок и козьим сыром, который дала нам Эльфрида. Еще нам досталось по горсти земляники — я набрал ее в лесу. Завтрак получился вкусный и сытный.
Эльфрида оказалась толстой милой старушкой, она жила в лесу одна в обществе своих коз и серого кота.
— Слава богу, не пришлось мне жить за каменной стеной, как тем несчастным в Шиповничьей долине, — сказала она.
Эльфрида знала в долине многих и интересовалась, живы ли они. Юнатан стал рассказывать ей. Хотя рассказывал он без удовольствия. Чем мог он порадовать старую милую женщину?
— И подумать только, что Шиповничьей долине так не повезет, — сказала Эльфрида. — Будь проклят Тенгил! И Катла! Управились бы с ним, да появилась у него Катла!
И она закрыла глаза передником, наверное, плакала.
Я не мог больше смотреть на нее, пошел и стал собирать землянику. А Юнатан остался и долго беседовал с Эльфридой.
Собирая землянику, я думал. Кто такая Катла? Где она живет? И когда я это узнаю?
К полудню мы добрались до реки. В самую жару. Солнце в небе сияло как раскаленное ядро, сверкало в воде и отражалось в ней тысячью маленьких солнц. Мы стояли высоко на берегу и смотрели, как внизу под нами неслась река. Да, вид отсюда открывался грозный! Река Изначальных Рек, пенясь, устремлялась к водопаду Карма, она несла к нему все свои воды, мы слышали, как вдалеке гремел водопад.
Мы решили спуститься к воде, а Грима и Фьялара отпустили в лес — они там отыщут ручей и попьют. А мы сами искупаемся. И вот рванулись вниз по крутому склону, срывая на бегу одежду. У самой воды росли большие ветлы, и ствол одной из них далеко выдавался над рекой, ветви дерева окунались прямо в стремительные потоки. Мы залезли на ветлу, и Юнатан показал мне, как, держась за ветку, лечь на воду.
— Держись крепче, — предупредил он. — А то оглянуться не успеешь, как очутишься в водопаде Карма.
И я держался изо всех сил, даже пальцы на руках побелели. Я качался вместе с веткой, а струи воды омывали тело со всех сторон. Никогда еще мне не случалось купаться так весело, да и так опасно тоже. Я всем телом чувствовал, как тащил меня к себе, словно засасывая, водопад Карма.
Потом я снова вскарабкался на ствол. Юнатан подал мне руку, мы залезли на развилку ветвей и уселись в самой середке зеленого, качающегося над водой дома. Река играла и резвилась прямо под нами. Она манила к себе и как будто уговаривала: я веселая, я ничуть не опасная. Но стоило окунуть в воду пальцы ног, и сразу чувствовались ее напор, стремление утащить тебя, унести с собой.
Вот так мы сидели на ветле, когда я случайно взглянул вверх и онемел от испуга. На высоком берегу показались всадники — воины Тенгила с длинными копьями. Они скакали галопом, но из-за гула водопада мы не услышали топота копыт.
Юнатан тоже увидел их, но я не заметил, чтобы он испугался. Мы молча сидели и ждали, когда они проедут мимо. Но они мимо не проехали. Они остановились и спрыгнули с коней, то ли чтобы устроить привал или еще для чего.
Я спросил Юнатана:
— Как ты думаешь, не тебя они ищут?
— Нет, вряд ли, — ответил он. — Они же едут из Карманьяки. Там, у водопада Карма, есть висячий мост. По нему обычно посылает Тенгил наемников в Шиповничью долину.
— Но они могли бы и не останавливаться здесь? — сказал я.
Юнатан согласился:
— Да, могли бы не останавливаться. И лучше нам сидеть тихо. Чтобы им не стукнули в голову очередные бредни насчет Львиного Сердца.
Всего я насчитал их шесть человек. Воины о чем-то болтали, потом расшумелись и стали показывать на воду, хотя, о чем шла речь, мы расслышать не могли. Но вот один сел на коня и погнал его вниз. Он скакал прямо на нас, и я порадовался, что мы хорошо спрятались среди ветвей.
Те, наверху, кричали ему:
— Брось, Пэрк! Ты утопишь и себя и коня!
Но он — тот, кого звали Пэрком, — только засмеялся и крикнул в ответ:
— Я вам покажу! А не доберусь до скалы и обратно, ставлю пиво, круг пива на всех! Слово!
Мы догадались наконец, что он затеял.
Не очень далеко от берега из воды выступала скала. Течение с шумом и пеной обегало ее, и только верхушка виднелась над водой. Наверное, Пэрк заметил скалу, когда они проезжали мимо, и решил отличиться.
— Дурак, — сказал Юнатан. — Неужели он думает, что лошадь справится с течением!
Пэрк уже сбросил шлем, плащ и сапоги. Теперь он сидел верхом в одной рубашке и штанах и пытался заставить свою лошадь, красивую вороную кобылу, войти в воду. Пэрк кричал, бил ее пятками, понукал, но кобыла упиралась, не шла, она боялась реки. Тогда он ударил ее. Хлыста у него не было, он ударил ее прямо по голове кулаком, я услышал, как рядом всхлипнул Юнатан — как в тот раз, на площади.
Наконец Пэрк добился своего. Кобыла ржала, перепуганная до смерти, но все-таки бросилась в воду. Из-за одной только прихоти сумасброда. Я со страхом смотрел на лошадь, смотрел, как она боролась с течением и как течение подхватило ее.
— Лошадь снесет на нас, — сказал Юнатан. — Что бы Пэрк ни делал — до скалы ей не доплыть.
Но лошадь старалась, она честно исполняла волю хозяина. Ох, как же она выбивалась из сил, бедная кобыла, и какая ее охватила смертная тоска, когда она поняла, что течение сильнее ее.
Даже Пэрк сообразил наконец, что рискует жизнью. Он попытался повернуть обратно, но скоро убедился, что до берега ему не добраться. Он-то хотел обратно на берег, да река этого не хотела. Река хотела утащить его в водопад Карма, и он это заслужил. Я не жалел его, а вот лошадь мне было жалко. Ведь она оказалась совсем беспомощной. Их несло в нашу сторону, точно как говорил Юнатан, скоро их протащит мимо, и все будет кончено. Я увидел округлившиеся от страха глаза Пэрка: он понимал, что его ждет.
Я оглянулся на Юнатана и вскрикнул. Зацепившись за ствол согнутыми в коленях ногами, он повис, раскачиваясь над водой, и вытянул руки. И, когда Пэрк поравнялся с ним, вцепился ему в волосы и подтянул его наверх, чтобы он схватился за ветку. А потом позвал кобылу:
— Сюда, лошадка, плыви сюда!
Ее сносило мимо нас, но она делала отчаянные попытки повернуть. Теперь она избавилась от верзилы Парка, но все равно почти тонула. Каким-то непонятным образом Юнатану удалось поймать ее за уздечку, и он стал тащить лошадь к себе. Похоже было на игру в перетягивание каната, только игру серьезную, эта шла не на жизнь, а на смерть, река не разжимала свою мертвую хватку, она хотела утащить их обоих — и кобылу и Юнатана.
Я совсем вышел из себя и заорал на Пэрка:
— Помоги! Ты, дубина, помоги же!
А он сидел себе на дереве в полной безопасности — совсем рядом с Юнатаном — и пальцем не шевельнул, чтобы помочь ему. Впрочем, он наклонился вперед и закричал:
— Брось лошадь! Отпусти! Наверху в лесу гуляют две другие. Я возьму одну! Отпусти, брось!
Говорят, злость прибавляет сил, может, в этом смысле Пэрк все-таки помог. Юнатан вытащил кобылу. Но потом сказал Пэрку:
— Эх ты, оболтус! Неужели я спас тебе жизнь затем, чтобы ты увел у меня коня? Стыда в тебе нет!
Не знаю, может, Пэрк устыдился. Он ничего не ответил, не спросил, откуда мы и кто такие. Он поплелся наверх со своей бедной кобылой и вскоре скрылся вместе с отрядом.
Вечером мы разожгли костер над водопадом Карма. Я уверен, ни один костер на свете — ни на этом, ни на том, ни в наше время, ни в прошлом — не горел на таком удивительном месте.
Нас окружала грозная, пугающая красота, другой такой не найти ни на небе, ни на земле. Горы, река и водопад были слишком огромными, немыслимо огромными. Я словно опять очутился во сне и сказал Юнатану:
— Не думай, что все это на самом деле. Нам просто снится сон о древних-древних, незапамятных временах, я знаю.
Мы стояли на мосту, как раз на том висячем мосту, который приказал построить Тенгил, чтобы соединить две земли — Карманьяку и Нангиялу. Они были разделены пропастью и лежали каждая по свою сторону от реки Изначальных Рек.
Эта река неслась сейчас под нами в пропасти и с ревом кидалась в водопад Карма, увлекавший ее в еще более страшную бездну.