Все это огромное напряжение, жизнь на постоянных нервах не могли не сказаться на состоянии здоровья Эммануила Нобеля, которому было на тот момент уже 64 года – весьма солидный для той эпохи возраст. 6 января 1865 года Нобеля разбил инсульт, и он до конца жизни оказался органичен в возможности передвижения.
Впрочем, еще до этого, в период с ноября по начало января, в его жизни и жизни всей семьи Нобелей произошел ряд весьма важных событий…
Глава третьяБремя больших ожиданий
Я могу простить Альфреду Нобелю изобретение динамита, но только злодей в человеческом обличье мог изобрести Нобелевскую премию.
Та же Ингрид Карлберг обращает внимание на то, что на протяжении всего процесса Эммануил Нобель ни разу ни в каком ракурсе не упомянул об Альфреде, самым активным образом участвовавшем в экспериментах с нитроглицерином и бывшем его главным потребителем. Отец явно не хотел втягивать Альфреда в этот процесс и делал все, чтобы в его адрес не только не прозвучало никаких обвинений, но и не было брошено даже тени на его имя.
В. Красногоров в своей замечательной книге «Подражающие молниям», рассказывающей об истории создания взрывчатых веществ, утверждает, что взрыв на заводе в Хеленеборге «подорвал доверие к нитроглицерину», но это, безусловно, не так. Оценившие всю перспективность изобретения Нобеля, позволявшего осуществлять горные работы вдвое, а то и более быстрее, чем с обычным порохом, отнюдь не собирались от него отказываться. В том же октябре 1864 года, то есть во время процесса над Эммануилом, Государственное управление железных дорог в Швеции решило использовать взрывчатку Нобеля при прокладке длинного железнодорожного туннеля под Сёдермальмом. Поступали заказы на партии взрывчатки и от владельцев различных рудников. Один из инженеров, строивших железную дорогу, опубликовал в правительственной газете «Почта и внутренние новости» статью, прославляющую возможности нитроглицерина. В статье подтверждалось, что у рабочих, работающих с новой взрывчаткой, случаются головные боли, но они не носили чрезмерного характера, и автор статьи не видел в этом большой проблемы.
Увеличивавшийся объем заказов подталкивал Эммануила и Альфреда к тому, чтобы создать новую компанию, которая специализировалась бы исключительно на производстве нитроглицерина, но Людвиг, с которым они состояли в постоянной переписке, выразил вполне обоснованное мнение, что все заработанные компанией деньги уйдут на выплату компенсаций. Для того, чтобы сберечь будущие прибыли, он предлагал создать акционерное общество, и эта идея пришлась по душе и отцу и брату.
Эммануил, который в то время был еще на ногах, предложил за небольшую подъемную сумму выдать половину акций компании редактору газеты «Афтонбладет» Ларсу Юхану Хьерте. Тот был по совместительству владельцем стеаринового завода, то есть мог предоставить сырье для производства нитроглицерина, а заодно и поддержку прессы. Альфреду пришлось приложить немалые усилия, чтобы отговорить отца от этого безумного предложения. Вместо Хьерте он сделал ставку на капитана Карла Веннерстрёма, жившего по другую сторону пролива как раз напротив Нобелей и создавшего у себя небольшую швейную фабрику и столярную мастерскую. Веннерстрём, с которым Альфред познакомился случайно, как раз искал, куда бы вложить появившийся у него небольшой капитал, и охотно принял предложение Альфреда. Но для того, чтобы развернуть солидное производство, денег Веннерстрёма не хватало.
В поисках новых акционеров Альфред обратился к ближайшим родственникам матери, но ни у дяди Людвига Альселля, ни у тети Бетти средств на то, чтобы войти в дело, не было. Зато тетя вспомнила, что ее подруга Хульда Сульман (запомните имя этой особы!) является женой редактора «Афтонбладет» Августа Сульмана, а среди их близких знакомых значится богач Вильхельм Смитт, активно вкладывающий средства в различные перспективные начинания. Хульда Сульман свела Альфреда Нобеля со Смиттом, который после некоторых колебаний согласился.
Таким образом, еще до конца октября 1865 года образовался костяк будущего общества, и вскоре оно было зарегистрировано под названием Nitroglycerinaktiebolaget (Нитроглицериновое акционерное общество). Альфред Нобель, не имевший капитала, вносил вклад в виде своего патента, который он оценил в фантастическую сумму в 100 тысяч риксдалеров, из которых Смитт и Веннерстрём обязались выплатить ему 38 тысяч из будущих прибылей, а остальное он получал в виде 62 акций. Половину из них Альфред тут же передал отцу. Контрольный пакет акций в итоге оказался у Смитта, но у него было всего на одну акцию больше, чем у Веннерстрёма.
Вот так и получилось, что вернувшийся в Стокгольм Роберт сразу же окунулся в дела начинающегося акционерного общества, готовящегося к своему первому собранию акционеров. Дела у Роберта к тому времени были совсем плохи: ламповый бизнес приносил одни убытки. А тут перед ним забрезжила новая возможность: если он вернется в Финляндию и возьмет патент на взрывчатую смесь с созданным братом капсюлем-детонатором, то сможет открыть там собственное акционерное общество по производству нитроглицерина. Однако эти планы неожиданно оказались под угрозой, когда Эммануил накануне первого собрания акционеров потребовал предоставить ему пост… председателя правления акционерного общества.
Это было чистой воды безумие: у него не имелось никаких оснований выдвигать подобное требование, более того – он находился под судом, и это могло сильно ударить по репутации еще, по сути дела, не созданной компании. Неудивительно, что требование отца привело Альфреда в бешенство. Роберт, таким образом, оказался в самом эпицентре нового конфликта, и ему пришлось играть роль «разводящего». О том, насколько это было нелегко, можно судить по его письму Людвигу: «Мне пришлось призвать на помощь все свое красноречие, чтобы убедить старика отказаться от поста директора. Я указал ему на его слабые стороны как оратора, составителя документов и химика, и ему пришлось признать, что я прав, а также пообещать, что он не будет занимать эту должность, а уступит ее Альфреду. Отец ужасен, когда на него найдет; он может довести до белого каления даже камень, и я бы никогда не выдержал все это так долго, как Альфред. Но безотносительно ко всему этому мне не вполне нравится стиль поведения Альфреда. Он горяч и деспотичен, и вот они уже снова повздорили. Слишком уступать старику тоже не имеет смысла, ибо в финансовом отношении он только загубил бы такое хорошее дело. Положение Альфреда, говоря начистоту, очень трудное, однако маме тем более не позавидуешь, ибо она из чувства справедливости берется защищать Альфреда, и потому ей приходится выносить от отца всяческие обиды».
Тем не менее, благодаря усилиям Роберта, все кончилось относительно хорошо: Вильхельм Смитт стал председателем правления, Веннерстрём – исполнительным директором, Эммануил Нобель – его заместителем, а Альфред – рядовым членом правления.
Первой трудностью, с которой столкнулось «Нитроглицериновое акционерное общество», был вопрос о том, где производить нитроглицерин после того, как полиция Стокгольма запретила его производство в черте города. В поисках выхода Смитт в самом начале 1866 года приобрел для строительства нового завода окруженный высокими скалами участок на озере Меларен и убедил окрестных жителей подписать бумагу, что они не возражают против производства на этом участке нитроглицерина.
Тогда же прошли испытания взрывчатки с капсулой Нобеля в туннеле в Тюскбагарбергене, вызвавшие совершенный восторг прессы. «Можно было наблюдать, как огромная каменная масса распалась на большие куски и осыпалась. Понадобилось бы значительное количество пороха, чтобы добиться такого же действия», – с восторгом писали газеты.
Перед самым Новым годом Эммануил и Альфред вроде бы снова помирились. «Старик и вправду добродушен и делает все, чтобы исправить старое. Сейчас я не вижу никаких причин для новых столкновений в будущем», – писал в те дни Альфред Роберту.
Одновременно у него снова начались проблемы со здоровьем: вдруг появилась опухоль на глазу, и в письме, написанном брату по-русски, для пущей конспирации, Альфред сообщает, что врачи считают опухоль проявлением «старой Венеры» и говорят о «необходимости познакомиться с Меркурием». Для тех, кто незнаком с алхимической символикой, поясним: речь идет об обострении сифилиса, в связи с чем врачи рекомендовали Альфреду препараты, содержащие ртуть.
А тут еще как раз в эти самые дни старика Эммануила разбил инсульт!
О том, что отца хватил удар, Альфред сообщил братьям лишь спустя две недели. Видимо, все это время он надеялся, что инсульт окажется легким и Эммануил встанет на ноги. Увы, этого не произошло. Со временем к нему вернулась ясность мысли, но он не мог даже пошевелиться без посторонней помощи, и вдобавок вскоре у него началась диарея, а затем и внутреннее кровотечение. Андриетта уже приготовилась к худшему, и в дом был вызван адвокат, чтобы заверить составленное супругами общее завещание.
За больным требовался круглосуточный уход, и расходы на сиделку, врачей и лекарства легли на семью новым бременем – вдобавок к требованиям о выплате компенсации. Эммануил написал прошение о пенсии как российскому, так и шведскому правительству, но на оба письма получил холодные отказы. Вдобавок производство нитроглицерина, которое пока решили осуществлять в восточной части озера Меларен, заморозилось в буквальном смысле слова: январские морозы превратили азотную и серную кислоту в лед, а глицерин от резкого снижения температуры стал похож на густой кисель. Надо было как можно скорее построить завод на купленном участке, и по этому вопросу начались трения между акционерами. У Людвига и Роберта дела шли из рук вон плохо, и они ничем не могли помочь отцу.
Альфред был в отчаянии. Единственным светлым пятном в январе 1865 года стало получение Веннерстрёмом патента на его изобретение в Норвегии. На этот раз Альфред решил не играт