директора завода «опытного химика», «надежного прусского лейтенанта артиллерии» Карла Диттмара. Завершалось письмо просьбой к властям герцогства после окончания строительства его нового завода прислать на предприятие опытных инспекторов, в присутствии которых он проведет несколько экспериментов, доказывающих, что его новый продукт совершенно безопасен.
Откуда он взял деньги на баржу, достройку завода, найм Диттмара и все остальное, так и осталось неизвестным. Возможно, определенную сумму ему все-таки «подбросил» Людвиг, какие-то деньги принесла еще действующая Нитроглицериновая компания в Швеции, а что-то было взято в виде займов у частных лиц под залог его акций в компаниях в Швеции и США.
Говоря о «новом продукте», Альфред в момент написания письма имел в виду раствор нитроглицерина в метиловом спирте, опыты с которыми и в самом деле показали, что он безопасен при транспортировке. Но, во-первых, для обратного извлечения нитроглицерина требовалась перегонка, которая была небезопасна и весьма хлопотна. А во-вторых, как справедливо указывали его критики, метанол был сам по себе ядовитым веществом, и факт этот к тому времени был известен любому химику. В-третьих, жидкая взрывчатка однозначно была не только опасна, но и крайне неудобна как для транспортировки, так и для хранения и прямого использования; с этой точки зрения обычный порох был куда предпочтительней.
Следовательно, раствор нитроглицерина в метаноле никак нельзя было считать решением проблемы – его безопасность лишь давала необходимую отсрочку, и не более. Кардинальным же решением было бы применение нитроглицерина в смеси с каким-нибудь твердым пористым материалом – чтобы такую взрывчатку было легко перевозить и брать в руки. Идея эта была не нова – Альфред не мог не знать, что еще во времена Крымской войны Петрушевский пробовал смешивать нитроглицерин с порохом, чтобы получался его твердый раствор в порохе, а не наоборот, но в итоге потерпел неудачу.
В конце лета Альфред дал Теодору Винклеру задание попытаться найти пористый материал, который мог бы абсорбировать нитроглицерин так, чтобы затем его можно было извлечь обратно. Одновременно он начал и сам производить эксперименты в этом направлении, испытывая десятки материалов: бумагу, гипс, уголь, кирпичную пыль, опилки, вату…
Решение, как всегда, пришло неожиданно. Еще когда Альфред только намеревался купить завод в Крюммеле, Винклер обратил его внимание на кизельгур – серо-белый или светло-коричневый песок, в изобилии встречавшийся на побережье Эльбы (да и во многих других местах планеты). Кизельгур (он же диатомит, он же инфузорная земля, он же горная мука) образуется при осаждении на дно водоемов кремниевых останков крошечных водорослей. Девяносто процентов его объема приходится на поры, способные жадно впитывать жидкости; он совершенно инертен, то есть является отличным абсорбентом, и вдобавок из-за своей распространенности и доступности баснословно дешев.
Более того, еще в 1865 году Альфред Нобель стал использовать кизельгур в качестве наполнителя в ящиках, в которые упаковывались бутылки с нитроглицерином. Именно отсюда и берет свое начало известная версия о том, что в 1866 году одна из бутылок дала течь, в результате чего нитроглицерин смешался с кизельгуром и тот его полностью поглотил. Затем Нобель обратил внимание, что пропитанный нитроглицерином песок взрывается с помощью нитроглицерина почти с той же силой, что и сам нитроглицерин – и так, в результате случайности, был изобретен динамит.
На самом деле, разумеется, речь идет лишь о легенде, еще менее достоверной, чем легенда об открытии Ньютоном закона всемирного тяготения. Нет, динамит появился на свет благодаря тяжелому и кропотливому исследовательскому труду, заслуживающему куда больше уважения, чем случайная удача. Сам Альфред Нобель высказался по этому поводу совершенно определенно: «Я, безусловно, никогда не замечал ни одной случайной утечки нитроглицерина в кизельгуровую упаковку в таком количестве, чтобы образовать пластичный или хотя бы влажный материал, и идея такой случайности изобретена, должно быть, теми, кто принимает предположения за действительность. Что, в самом деле, привлекло мое внимание к использованию инфузорной земли для динамита, так это ее чрезмерная легкость в сухом виде, что свидетельствует, разумеется, о ее большой пористости. Следовательно, динамит появился не в результате случайности, а потому, что я с самого начала видел недостатки жидкой взрывчатки и искал способы им противодействовать».
Но эти слова будут сказаны много позже. А тогда, осенью 1866 года, в лаборатории в Крюммеле и на барже эксперимент следовал за экспериментом. Бо́льшую часть этого времени Альфред жил на директорской вилле Диттмара и его супруги и выезжал в Гамбург лишь по необходимости. Что действительно не исключено, так это то, что первые опыты с кизельгуром он начал еще в 1864-м или 1865 году, и именно поэтому на обратном пути в Европу у него так настойчиво стучало в мозгу слово «песок»: сама идея динамита уже начала оформляться у него в голове, подталкивая к шагам в нужном направлении.
Постепенно он пришел к выводу, что ни один абсорбент не может ни по свойствам, ни по цене сравниться с кизельгуром. Начав экспериментировать с пропорциями этой смеси, Альфред в итоге пришел к заключению, что оптимальной является четверть песка и три четверти нитроглицерина – масса в итоге получалась сухой по консистенции. Правда, тут же выяснилось, что получившаяся смесь «ни черта не желает загораться». Это было немалым преимуществом и недостатком одновременно и требовало экспериментально определить оптимальную мощь капсюля-детонатора.
Но главное было уже сделано: на свет появилась принципиально новая мощная взрывчатка, основанная на нитроглицерине, но совершенно безопасная в обращении до тех пор, пока не зажжешь подведенный к ее капсулю бикфордов шнур. «Гремучий дьявол» был наконец посажен в клетку, выдрессирован и теперь послушно повиновался ударам бича «дрессировщика».
И это было, без сомнения, эпохальное изобретение, призванное перевернуть мир. А именно ради этого – чтобы перевернуть мир, сделать его лучше и оставить свое имя в памяти человечества – жил и работал Альфред Нобель. Эта цель была той тайной страстью, которая сжигала его всю жизнь; деньги же никогда не были для него главным. Во всяком случае, если бы они были главным, он вполне мог заработать их в неменьшем количестве другим, куда менее хлопотным путем.
Официальной датой создания динамита (еще не имевшего этого названия) можно считать середину октября 1866 года, когда в Крюммель прибыла назначенная правительством Лауэнбурга инспекция. Сначала Нобель продемонстрировал инспекторам, какого высокого уровня безопасности можно достичь, смешав нитроглицерин с метанолом, а затем и с кизельгуром, и те вроде бы были полностью удовлетворены.
В ноябре он получил официальное разрешение на производство нитроглицерина, но с условием, что перед вывозом с предприятия тот должен быть переведен в невзрывоопасное состояние. Так как метанол, напомним, был ядовитым и во время работы с ним у рабочих часто начинались головные боли, а также тошнота и рвота, было окончательно решено перейти на использование кизельгура.
Компаньоны торопили Альфреда с началом массового производства новой взрывчатки, и их можно было понять: они до сих пор не выплатили штрафы и компенсации за июньский взрыв. Но Альфред на этот раз твердо решил никуда не спешить, взвесить все до конца и подготовить продукт, который вернет доверие к нитроглицерину и завоюет мировой рынок. К концу 1866-го или началу 1867 года он пришел к окончательному решению о том, в какой форме хочет продавать свое изобретение: завод в Крюммеле начал производить из смеси нитроглицерина и кизельгура круглые шашки, подходящие по размерам к наиболее распространенному диаметру скважин, а чтобы не пачкать руки, шашки стали заворачивать в пергаментную бумагу.
В декабре, после серии успешных испытаний новой взрывчатки на прусских рудниках, Альфред поделился с Робертом своей новой идеей и призвал его вместе с его другом и помощником Алариком Лидбеком проверить новшество в деле. Так как кизельгур в Швеции не встречается, Роберт использовал другой известный абсорбент – древесный уголь, но результат тоже получился впечатляющим. «Пророчу этому делу большое будущее и сделаю все для его реализации», – писал Роберт брату в совершенном восторге.
Ранней весной 1867 года Альфред решил, что пришло время для получения патента на свое изобретение – для начала в Великобритании, стране, с которой у него, в отличие от России, Германии и США, пока не было связано никаких неприятностей, но перед культурой, а точнее, поэзией которой он преклонялся. Возник вопрос, как именно назвать его новое детище, и Альфред решил посоветоваться по этому поводу с Робертом, Людвигом и Лидбеком. Поначалу он предлагал назвать новую взрывчатку «новым порохом», «исполинским порохом» и даже в шутку «арлекином», добавляя, что название в принципе может быть каким угодно.
Любопытно, что Людвиг предложил назвать взрывчатку «нобелином». Это, кстати, и в самом деле было удачное название, которое вдобавок обессмертило бы их фамилию. Однако Альфред почему-то на это не пошел. Может быть, потому, что Людвиг прислал это предложение слишком поздно, когда заявка была уже отослана и в ней изобретение было названо «динамитом» от греческого δύναμις – то есть «сила». Ингрид Карлберг вполне логично связывает это название с тем, что незадолго до подачи патента Альфред побывал на Всемирной выставке в Париже, где был весьма впечатлен демонстрацией генератора электротока Вернера фон Сименса, который тот назвал динамо-машиной.
7 мая 1867 года британский патент был получен. За ним 19 сентября последовал шведский, потом норвежский, американский, немецкий… Наверное, самое время написать, что так началось победное шествие динамита по миру, но не будем торопиться. Репутация нитроглицерина в мире была настолько испорчена, что его производство, транспортировка и использование во многих странах были связаны с немыслимыми ограничениями, а порой и просто запрещены. Доказать, что динамит – это уже «не совсем нитроглицерин», было сложно, а подчас и невозможно, так что нередко приходилось отправлять его опытные образцы за границу под видом «персидского порошка против насекомых» или в ящиках с надписями «Осторожно! Стекло!», «Не бросать! Фарфор!» и т. п.