[41].
По личному опыту Людвига, эффективным в повышении дисциплины труда стал переход на более частую выплату зарплаты: «Прежде расчет делался по полугодно, а теперь платится каждые две недели. Рабочий лучше хозяйничает, когда у него немного денег на руках; в долги он не входит. Я могу смело и утвердительно сказать, что такая система расчета принесла хороший результат, я думаю, что и у нас не будет так много пьянства, если заводы будут иметь постоянную работу и будут в состоянии платить аккуратно»[42].
Еще спустя несколько лет зарплата рабочим его завода стала выдаваться еженедельно по вторникам, и если выплаты предшествовали празднику, то они переносились на следующий после него день – чтобы не было соблазна пропить все сразу. Еще одним эффективным способом поддержания высокой дисциплины труда являлось приглашение на работу финских рабочих. Начиная с первого года работы, на позиции ведущих специалистов в области механики и оружейной технологии были приглашены инженеры из Швеции и Финляндии. До 1887 года 32 инженера и четыре начальника цехов на заводе были шведами и финнами. Даже в начале ХХ века владельцы предприятия констатировали, что до половины детей рабочих, принимаемых в училище при заводе, – «финляндцы, не умеющие говорить по-русски».
Постепенно у Людвига Нобеля завязались долгосрочные деловые отношения с представителями дворянских родов, например, с Петром Александровичем Бильдерлингом, арендовавшим в Ижевске оружейный завод. Будет у Людвига успешное партнерство и с конструктором первых систем скорострельной артиллерии, истинным гением русской артиллерии Владимиром Степановичем Барановским, учредившим предприятие по изготовлению артиллерийского снаряжения на Выборгской набережной в Петербурге[43].
Бильдерлинг первым обратился к шведам с предложением, чтобы завод «Людвиг Нобель» стал мастерской для Ижевского оружейного завода, а контора завода в Петербурге сделалась бы центром деловых переговоров и коммерческих сделок с иностранными фирмами.
Между Нобелем и Бильдерлингом был найден консенсус, по которому в Ижевск в качестве ключевых руководителей переселялись ведущие иностранные и российские мастера, техники и инженеры с завода «Людвиг Нобель», которые должны были обучать местные кадры, передавая опыт в учебных мастерских и непосредственно на производстве. Мощности завода Нобеля изготовили необходимые механизмы, станки и машины в количестве двух сотен единиц и благополучно доставили их на предприятие в Ижевск. В итоге за восьмилетний контракт Петр Бильдерлинг и Людвиг Нобель выпустили на базе Ижевского завода 18 тысяч ружей и 200 тысяч винтовок по основному заказу, 152 тысячи винтовок дополнительных заказов, 83 455 винтовок казачьего образца, превысив суммарным количеством «стволов» свой собственный контракт в 2,5 раза! При этом цена за одну винтовку снизилась с 27 до 21 рубля, а образцы крепостных ружей, выполненных в Ижевске, стали переходной ступенью к изготовлению первых в России скорострельных пушек.
Просто удивительно, за сколько инженерных и конструкторских проектов и контрактов Людвиг отвечал одновременно, находя в каждом из них кратчайший путь к исполнению и при этом с оптимальными затратами на изготовление. За столь нестандартный подход к налаживанию всех цепочек производственного процесса, за широту взглядов и горизонты планирования Людвига Нобеля неоднократно удостоят правительственных наград в России и за границей и с полным правом назовут «пионером социального прогресса, как в среде инженеров, так и в среде низшего персонала» (Рагнар Сульман).
Вот и в письме Роберту, о котором мы говорили выше, в феврале 1864 года, прогнозируя, что «у нефти вообще во всех отношениях блестящее будущее», Людвиг не ошибается и за тысячи верст чует успех и прибыль буквально по запаху. Скорее всего, Роберт уже слышал из других источников, что еще в 1857 году промышленник и меценат Василий Александрович Кокорев построил к северу от Баку завод. В том же году вместе с благотворителем и будущим «нефтяным королем» Петром Ионовичем Губониным и бароном Николаем Егоровичем Торнау Кокорев основал «Закаспийское торговое товарищество» для организации торговли с Персией. Ожидаемых доходов товарищество ни Кокореву, ни его партнерам не приносило, и Торнау, не поддаваясь отчаянию, пригласил немецкого химика Юстуса Либиха разработать новую технологию получения фотогена (напомним, что так вначале назывался керосин) «из твердых горючих ископаемых». В качестве сырья Либих решил использовать кир, то есть асфальтовую смолу, лежащую на поверхности земли. Необходимую аппаратуру и оборудование привезли из Германии.
Под новый проект был построен новый завод в бакинском пригороде Сураханы, и в 1859 году там наладили первое производство отечественного фотогена, но выход производимого на нем керосина в конечном счете был ничтожно мал. Кокорев и Губонин уже думали закрыть убыточный завод, и тогда им на помощь пришел теоретик и магистр «фармации» Московского университета, автор работ по исследованию нефти Василий Евстафьевич Эйхель, приглашенный Кокоревым для «оказания консультаций». Заняв должность химика на сураханском заводе, Эйхель, предложил радикальные преобразования – отказаться от кира и перейти непосредственно на переработку сырой нефти, изменив технологический процесс и аппаратное оборудование. Это требовало немалых финансовых вложений, но после раздумий Василий Кокорев принял предложения Эйхеля.
Вместо немецких чугунных реторт на заводе были установлены 17 железных кубов периодического действия: 12 из них емкостью по 300 пудов, а 5 – по 80 пудов. Шарообразные паровые котлы были заменены цилиндрическими, что обеспечило равномерный нагрев нефти. В качестве топлива на заводе стал использоваться природный газ, выходы которого имелись на территории предприятия. Новому осветительному материалу, по предложению Эйхеля, дали название «фотонафтиль» («свет нефти»).
В 1861 году на Святом острове в Баку был построен новый завод Витте, где путем переработки кира получали осветительное масло и парафин. Оба предприятия принимали участие в Петербургской мануфактурной выставке того же года, где впервые были представлены отечественные нефтепродукты. Меценат Кокорев и барон Торнау демонстрировали образцы кира и полученного из него «фотонафтиля», а завод «иностранца Витте» – фотоген и парафиновые свечи.
За мануфактурной выставкой, новыми внедряемыми производственными и экспериментальными процессами и развитием нефтепромышленности в целом пристально следил великий русский ученый Дмитрий Иванович Менделеев. В своих научных трудах он предвидел огромное значение отрасли, разрабатывал и предлагал новые технологии переработки нефти. Критикуя использование нефти только как топливо, он неуклонно повторял: «Топить можно и ассигнациями». Как актуально звучат сегодня его слова о том, что «торговать сырьем может и дикарь»!
Когда в 1863 году было создано первое нефтеперегонное производство в Баку, Менделеев по приглашению Кокорева приехал туда «в гости». Проведя несколько недель непосредственно на производствах, тщательным образом изучив существующий процесс перегонки, он, благодаря широким знаниям и квалификации, предложил ряд прогрессивных инженерных идей. А именно – организовать нефтеналивную морскую перевозку, проложив нефтепровод от завода прямо к берегу моря. А также максимально приблизить переработку нефти к центрам сбыта масел, построив вблизи Нижнего Новгорода нефтеперегонный завод, куда будут доставлять сырье по Волге. Еще он предложил ввести круглосуточную перегонку нефти.
Кокорев не располагал столь большими средствами и техническими возможностями и не мог в короткий срок реализовать новаторские предложения Менделеева, хотя продолжал обсуждать с ним в течение нескольких последующих лет основные процессы нефтедобычи и нефтеперегонки. В 1870 году государственная монополия на бакинскую нефть, из которой Кокорев вырабатывал фотоген, перешла к богатому армянину Ивану Мирзоеву, но четырехлетний срок откупа сильно препятствовал расширению добычи – никто не хотел вкладывать деньги в столь недолговечные проекты.
Кокорев и Менделеев не раз убеждали российское правительство отменить систему нефтяных откупов. Власти понимали необходимость этой меры, однако из-за длительного обсуждения вопроса решение оттягивалось. Законодательство было изменено 1 января 1873 года, когда откуп был заменен долгосрочной арендой и акцизным обложением. После этого казна через официальные торги отдала нефтеносные участки тем, кто предложил за них наибольшую цену[44]. Предложенная Менделеевым новая система таможенных пошлин была нацелена на стимулирование промышленного развития России в целом, на ограждение отечественной промышленности от конкуренции иностранных производителей и предпринимателей с помощью увеличения ввозной пошлины[45].
Схожие взгляды и инициативы по данному вопросу высказывал и Людвиг Нобель. Как мало кто другой из иностранных производителей, работавших в нашей стране, он был искренне озабочен развитием промышленности, науки и образования в России и видел в покровительстве отечественным производителям важнейшее средство для скорейшего развития промышленности. Протекционизм ограничивал конкуренцию заграничных производителей, способствуя созданию новых самостоятельных и экономически устойчивых предприятий. В 1867 году в своем выступлении на заседании Русского технического общества (РТО) Нобель поставил три вопроса, которые и сегодня продолжают звучать актуально:
«1) можем ли мы при постройке машин конкурировать с иностранцами по цене;
2) надобно ли желать, чтобы машины строились в России;
3) если это надобно, то при каких условиях возможно развитие механических заводов».