В 1883 году обновленное предприятие Нобелей произвело 106 тысяч тонн первосортного керосина – больше, чем вырабатывали все бакинские конкуренты, вместе взятые. «Бранобель» значительно опередил как местных промышленников, так и заокеанских.
Ключевым звеном стремительного прогресса и опережающего все планы и расчеты роста экономических показателей товарищества стало развитие собственной транспортной и сбытовой инфраструктуры. Уже в 1879 году Нобели начали создавать разветвленную сеть нефтебаз и организацию собственных безопасных складов в Царицыне и Астрахани. В 1880 году у них уже были в распоряжении распределительные пункты в Москве, Туле и Харькове. А еще через два-три года нефтебазы «Бранобеля» присутствовали практически в каждом крупном городе Российской империи от Перми до Новгорода, от Саратова до Бердичева.
Логистический пункт в Царицыне заслуживает отдельного описания, ведь в нем была создана крупнейшая в Европе перевалочно-распределительная нефтебаза с резервуарами емкостью 1,5 миллиона пудов с механизированной системой подачи и налива нефти и нефтепродуктов. В комплекс входили небольшой нефтеперерабатывающий завод, механические мастерские с кузницей и бондарное производство. Именно здесь в 1880 году по проекту Людвига были построены две первые металлические наливные баржи «Елена» и «Елизавета» грузоподъемностью по 35 тысяч пудов.
Людвиг был доволен новым нефтехранилищем в Царицыне. В конце апреля 1882 года он с очередным визитом прибыл в Баку и, глядя на проделанную работу, сообщал Альфреду Тернквисту следующее: «Наши объекты большие, грандиозные и превосходно работают. Среди наших служащих царит превосходный дух». В мае из Царицына он отправил Тернквисту подробный и восторженный отчет: «Редко в моей жизни что-либо доставляло мне столько удовольствия, как вид нашего большого, ныне полностью законченного завода и всех счастливых лиц, встретивших меня здесь. Все здесь дышит порядком, системой и целесообразностью, сильно отличаясь от того, что привыкли мы видеть в этих местах. Наши дороги вымощены, наши мосты в хорошем состоянии, здания просторны и удобны, они аккуратны и опрятны, а технические постройки настолько потрясающие, что у посетителей голова идет кругом. <…> Мы в этом году уже получили 600 тысяч пудов из Баку, а в прошлом году наши новые продукты дошли до Варшавы и до Петербурга, хотя навигация тогда еще не открылась, а выше по Волге лед лежит и по сей день. Как видишь, условия для начала прекрасные. Здесь пустыня, на берегу большой реки нет ни одного дерева, несмотря на плодородную землю, – все голо из-за недостатка воды. В городе Царицыне нет водоснабжения, нет парка. Железная дорога единственная имеет свое водоснабжение и сад. У нас же – великолепный водопровод, разбиты обширные сады вокруг домов и резервуаров. Под жарким солнцем все прекрасно растет, приятно видеть, как радуются все наши служащие, и слушать, с какой гордостью говорят они о наших сооружениях и порядках по сравнению с неопрятностью и равнодушием города».
Впоследствии в Царицыне строились сдвоенные баржи, специально спроектированные для прохождения Мариининской системы каналов. В 1881 году по заказу товарищества в Швеции были построены первые речные колесные паровые танкера под названиями «Калмык» и «Татарин» грузоподъемностью по 40 и 50 тысяч пудов соответственно. Для перевозки керосина по железным дорогам был сформирован большой парк вагонов-цистерн.
Беспримерная активность шведских братьев, их сотрудников, партнеров и акционеров позволила добиться исторического перелома в освобождении российского рынка от привозного американского керосина. Заслуженная победа в конкурентной борьбе за топливную независимость страны была достигнута за рекордно короткий срок: за пять лет, с 1879 по 1884 год, поставки керосина из США в Россию упали с двух миллионов пудов в год до нуля! При этом объем потребления нефтепродуктов уверенно рос и к середине 1880-х достиг 11,5 миллиона пудов.
Удивительно, но и до настоящего времени во многих российских городах сохранились объекты, связанные с именем Нобелей. В Рыбинске, к примеру, только бывших контор товарищества четыре – на Волжской набережной, на улице Фроловской, в Преображенном переулке и в Копаеве. Кроме того, испытание временем прошли и здание бывшей рыбинской конторы Волжско-Камского банка, некогда подконтрольного шведским братьям, и рыбинской конторы страхового общества «Русский Ллойд».
Рыбинск и Ярославль отличались выгодным географическим положением и, к удаче Нобелей, находились в центре важнейших сухопутных и водных путей. Уже после смерти Людвига Нобеля его старший сын Эммануил в 1893 году построит в местечке Копаеве на живописном берегу Волги (примерно в 12 километрах от Рыбинска) большие нефтяные склады, и его величество время подтвердило правильность такого решения. В 1908 году «Бранобель» открыл судоремонтное предприятие в селе Лосеве близ Рыбинска, а еще через четыре годы скупил бо́льшую часть паев завода минеральных и смазочных масел в селе Константинове.
Колоссальные объемы перевозок нефтяных грузов через копаевские склады, как и через все остальные, год от года возрастали. Рыбинск и другие города стали для товарищества во всех смыслах опорными и спасительными пунктами. И когда в октябре 1917 года из Петрограда в спешке побегут капиталы и капиталисты, в том числе Нобели, часть нобелевских учреждений, штат сотрудников, железнодорожный отдел эвакуируют как раз в Рыбинск, разместив в здании бывшей гостиницы Тыканова на Волжской набережной.
«Он обожал Волгу. На Верхней Волге в Рыбинске были реализованы его замечательные проекты, результаты которых мы видим поныне», – скажет в Рыбинске в день открытия памятника Людвигу Нобелю в июле 2017 года один из руководителей фонда его имени Евгений Лукошков.
В начале 1880-х годов в Баку было около 200 перегонных заводов, коптивших небо над Черным городом своим насыщенным нефтью дымом и гарью. Деньги, вложенные Нобелями в трубопроводы, вернулись к ним практически за один год и в последующем лишь приумножались. Глядя на рост всех экономических и производственных показателей «Бранобеля», заводчики разглядели собственную выгоду, и Людвиг стал строить керосинопроводы для конкурирующих фирм, так что получилось доходное «предприятие в предприятии».
Подводя промежуточную черту под историей становления товарищества, есть смысл процитировать «Очерки» И. Г. Фукса и В. А. Матишева: «В 1884 г. балаханские промыслы имели уже 5 нефтепроводов с пропускной способностью 200 тыс. пудов нефти в сутки, а к 1890 г. было проложено 25 нефтепроводов общей протяже´нностью 260 верст и производительностью до 1,5 млн пудов нефти с промыслов на заводы, а также морской воды для питания паровых котлов в промысловые районы из Черного Города. По сравнению с гужевым транспортом (в бочках на телегах и арбах) стоимость нефти в конечном пункте ее доставки снизилась в 10 раз. Апофеозом строительства трубопроводного транспорта стал пуск в 1907 г. крупнейшего в то время в мире (833 км) продуктопровода Баку – Батуми. В Батуми Товариществом был построен крупный нефтяной городок и склады».
В Батуми (тогда Батум) помимо строительства городка, складов и домов с комфортными условиями для отдыха рабочих, у Нобелей всю первую половину восьмидесятых годов происходили непрерывные схватки с конкурентами, споры и разногласия братьев друг с другом, столкновения с управляющими товарищества в вопросах распределения капитала и много другого, личного и частного, о чем следует рассказывать отдельно.
Глава пятаяНовое детище «отца динамита»
Ничто не свидетельствовало о том, что он был знаменитостью и очень богатым человеком, и незнакомым людям он нередко казался тусклой, угрюмой и незначительной личностью.
А теперь давайте снова перенесемся в Европу середины 1870-х годов и посмотрим, что же происходило в это время с Альфредом Нобелем.
В целом дела в 1875 году у него шли превосходно. Объемы продаж динамита непрестанно росли во всех странах. Во Франции Поль Барб приступил к созданию нового акционерного общества, а заодно переключился и на другие страны, преобразуя в такие общества растущие как грибы предприятия по производству динамита.
Весной 1875 года Альфреда пригласили в Лондон выступить с докладом на заседание Королевского общества искусств. Это было пусть и не столь престижное приглашение, как, скажем, приглашение в Королевское научное общество, но тоже важный знак подлинно мирового признания. Свой доклад, разместившийся аж на 44 рукописных страницах и удостоившийся серебряной медали Британской академии, Нобель назвал «О современных взрывчатых веществах». Среди прочего он упомянул, что начал активно заниматься проблемой повышения взрывчатого эффекта динамита за счет замены кизельгура на другой абсорбирующий материал.
Рану, нанесенную отъездом Берты Кински, ставшей в 1876 году Бертой фон Зуттнер, он решил залечить давно известным ему способом: погрузившись с головой в работу. При этом настоящей работой Альфред всегда считал не копание в деловых бумагах, не инспекторские поездки на предприятия, проведение переговоров и заключение новых договоров, а именно творческий поиск, проведение экспериментов по проверке новых идей. Говоря попросту, он был бизнесменом поневоле и изобретателем по призванию.
В поисках нового абсорбента, призванного, с одной стороны, удерживать нитроглицерин в безопасном состоянии, а с другой – при детонации давать бо́льшую силу взрыва, чем при впитывании в кизельгур, Альфред Нобель для начала попробовал нитрат целлюлозы – нитроклетчатку или нитроцеллюллозу, известную в России также как ружейный хлопок. Идея была проста: нитроцеллюлоза и нитроглицерин при детонации должны были усилить друг друга и дать нужный эффект. Вместе со своим новым ассистентом Жоржем Ференбахом Нобель приступает к экспериментам, и тут выясняется, что на практике идея не работает: нитроцеллюлоза крайне плохо впитывает нитроглицерин.