О том, что Людвиг признавал разумными и своевременными предложения брата, свидетельствует такое его письмо. «Твое предложение о выставлении столь большого кредита я воспринимаю не только как доказательство твоей искренней дружбы и выражение твоей доброй воли, но и как доказательство того, что у тебя образовалось более четкое и правильное представление о положении. Не могу выразить, сколь много радости мне доставляет это».
Существенную поддержку оказал также Российский государственный банк, предоставивший в апреле 1883 года кредит под залог акций и облигаций «Бранобеля». В мае Людвиг проинформировал Альфреда, что продолжает работать по новому урезанному плану. Он на самом деле отложил постройку нескольких новых зданий, и проблема дефицита в деньгах самоустранилась. В июне Альфред был избран в правление «Бранобеля» в качестве одного из директоров.
Вроде бы примирение братьев состоялось, и в деловых отношениях наступил определенный штиль, но новый всплеск непонимания возник в Лондоне в ноябре 1883 года. Любопытно, что в дальнейшем, после еще одного повода для обид, возникшего между братьями, Альфред в письме Роберту сообщит, что больше не желает иметь деловых отношений со своими родственниками: «Отныне целью моей будет чистая объективность, и я предлагаю вести дела между нами так, словно мы совершенно чужие друг другу. Таким образом, возможно будет избежать напряженных и неприятных отношений. Иначе мы оба [Альфред и Людвиг] считаем, что мы правы. Проще всего было бы переписать все мои требования на моего банкира, переместив все расчеты из сферы эмоций в деловую сферу. Твоя компания желает, чтобы я продлил предоставленную ссуду. Ответ мой прост: с полной гарантией – да, без гарантии – нет».
Роберт в ответном письме на имя Альфреда просил братьев примириться, благородно советуя: «Смени гнев на милость и не сердись слишком на Людвига. Здоровье его неважное, и его нужно беречь, если он сохранит спокойствие, это будет на пользу нам. У меня самого много причин обижаться на него, и в таком случае, как этот, я не хочу и не могу встать на его защиту, но единодушие – сила, и в настоящее время единодушие является единственной опорой великого дела».
«Великое дело» с опорой на «единодушие», тем не менее, несмотря ни на что, продолжало развиваться. Товарищество планомерно соорудило в Баку 13 заводов, пять из которых были заняты перегонкой и очисткой сырой нефти. Один завод был создан специально для очистки нефти от воды и песка, для чего необходимо было приобретать в промышленных объемах очень дорогие химикаты: соду и серную кислоту. В механических мастерских производили новое и ремонтировали вышедшее из строя оборудование для других заводов и крупных судов. Газовый завод снабжал жилые дома и предприятия светом и газом для плит. Бондарное производство поставляло пиломатериалы и бочки. Казалось бы, топор войны между братьями был зарыт, все осталось в прошлом, можно было вновь каждому на своем посту предаться делу и миру, как вдруг вдали на горизонте появились толстосумы Ротшильды и безоблачный небосвод «Бранобеля» снова затянуло тучами…
История так называемой схватки Нобелей с Ротшильдами за Батум берет начало задолго до самой схватки и за много лет до создания товарищества «Бранобель». Начнем по порядку, с фактов. Нефтепродуктам с бакинских промыслов, пусть и самого лучшего качества, по доступным ценам и гибким условиям сбыта, в силу географических особенностей региона (через Черное и Средиземное моря) весьма трудно было оказаться на европейских рынках. Очевидно, что между прибрежным Баку на Каспийском море и портовым Батумом[69] на Черном необходимо было наладить железнодорожное сообщение. К такому логичному выводу еще в 1874 году пришла правительственная комиссия, предложив в своем отчете продлить железную дорогу от Батума до Тифлиса, а потом провести ее через горы до Баку.
Но все, как всегда, упиралось в финансирование, которое в столь сложном проекте было поистине громадным. Никто из нефтепромышленников в Баку, включая «Бранобель», не хотел финансировать проект. Тогда-то французские Ротшильды, влиятельнейший банкирский дом «Братья Ротшильд», которому принадлежал нефтеперерабатывающий завод в Фиуме (ныне Риека) на адриатическом побережье, увидели для себя возможность экспорта по низкой цене русской нефти, дабы скорее преодолеть зависимость от рокфеллеровской «Стандард ойл». Ротшильды, чей парижский банк в тот момент возглавляли два родных брата Альфонс и Эдмон, не скупясь, вложили в продление железнодорожной линии 10 миллионов долларов США. У них был большой опыт инвестирования в железные дороги – еще в 1837 году они финансировали одну из первых в Европе железнодорожных линий между Веной и Краковом, а затем множество других дорог на Европейском континенте.
В мае 1883 года строительство Закавказской дороги благополучно завершилось. Она стала «дорогой жизни», ведь уже через год после ее открытия 45 % российской нефти перевозилось по железной дороге из Баку в Батум, и вскоре баланс между американской и российской нефтью на мировом рынке изменился в сторону России. Для сравнения: в 1884 году на долю США приходилось 67,5 процента мировой добычи нефти, на долю России – 32,5 процента, а в 1893 году – 52,6 и 47,4 процента соответственно. Помимо прокладки дороги, парижский дом «Братья Ротшильд», намереваясь не только скупать и перевозить «чужую» нефть, но и заполучить доступ к добыче собственной, с легкой руки предоставил ссуды «присоседившимся» банкирам и нефтепромышленникам, которые волей-неволей отныне попали к ним в зависимость.
В обзоре фабрик и заводов Бакинской губернии, сделанном чиновником Министерства финансов России, инженером-технологом Степаном Гулишамбаровым и впервые опубликованном в 1890 году в Тифлисе, давалась такая оценка начала деятельности Ротшильдов в Баку: «Вступление Ротшильда в среду бакинских нефтепромышленников многими ожидалось с большим нетерпением, в надежде, что он своим капиталом даст сильнейший толчок всему нефтяному делу. Капитал Ротшильда в то время для многих представлялся весьма заманчивым, так как в Баку чувствовалось страшное безденежье. Действительно, появление названного торгового дома значительно оживило бакинскую нефтяную промышленность. Открыв многим предпринимателям широкий кредит в десятки и сотни тысяч рублей, они помогли им выйти из крайне затруднительного положения, а некоторых даже спасли от полного разора».
Говоря проще, в целом деятельность дома Ротшильдов, безусловно, была благоприятной для развития Баку как нефтедобывающего и индустриального центра, а также для развития нефтяной промышленности и инфраструктуры Российской империи. Но вместе с тем эта деятельность явно мешала наполеоновским планам Людвига Нобеля по захвату полного контроля над всеми нефтяными потоками Российской империи, и это делало столкновение между семействами Нобелей и Ротшильдов неизбежным.
Ясно, что Людвиг не мог воспрепятствовать появлению на горизонте финансистов поистине мирового масштаба. Но он все же попытался это сделать, используя очередную вспышку антисемитизма в России, как на государственном, так и на бытовом уровне, подпитывавшегося слухами о том, что заговор, в результате которого был убит Александр II, затеяли евреи. Но Ротшильды знали и времена похуже и, как и Нобели, были из тех, кто не только не дает сделать себя игрушкой в руках обстоятельств, но и умело подстраивает обстоятельства под свои нужды. На базе выкупленного совместно с синдикатом инвесторов БНИТО («Батумское нефтепромышленное и торговое общество») Ротшильды в декабре 1883 года зарегистрировали «Каспийско-Черноморское нефтепромышленное общество», которое вскоре стало второй по величине компанией Бакинского нефтяного района и злейшим конкурентом «Товарищества братьев Нобель».
Сегодня вряд ли кто-то станет отрицать, что благодаря неиссякаемым финансовым вливаниям Ротшильдов прежде тихий Батум получил молниеносный старт в развитии и буквально за пару лет преобразился в кипучий черноморский порт, откуда БНИТО днем и ночью отправляло на английских танкерах нефтепродукты в Марсель и Фиуме. Как грибы после дождя в городе выросли и заработали на полную мощность построенные Ротшильдами заводы, а сотни судов в порту, как пчелы в улье, кружились, гудели, вставали на погрузку и переполненными отправлялись в дальний путь.
В Батуме Ротшильды соорудили резервуарный парк и вместительные склады для приемки и хранения керосина, кратно увеличили мощность местного жестяночного-тарного завода, выпускавшего необходимое оборудование и металлические ящики. Этот завод, которым в Батуме ранее владели Андрей Бунге и Сергей Палашковский (кстати, эти инженеры первыми задумали проложить железную дорогу Баку – Батум, но не смогли добыть нужные средства), с приходом Ротшильдов уже за первый год утроил выпуск продукции. Ротшильды на Апшероне чаще всего покупали участки, не тронутые бурением, с заброшенными, исчерпанными нефтяными колодцами, промыслы, не оправдавшие надежд их прежних владельцев. Уже на первом этапе были куплены и арендованы промыслы, ранее принадлежавшие купцу Кабакову, княгине Анастасии Гагариной, товариществу «Дружба» и многим другим. Ротшильды приобрели обширные нефтеносные земли в Балаханах, Сабунчах, Раманах, на Биби-Эйбате, в Сураханах и без промедлений начинали их освоение и эксплуатацию.
В короткий срок Ротшильды распространили свое влияние на 135 мелких и средних нефтяных предприятий, у которых скупали керосин для отправки на внутренние рынки России и в другие страны. С заводчиками заключались договора на комиссионную продажу керосина, открывали крупные займы и кредиты на льготных условиях. Такими бешеными темпами развития вывоз бакинских нефтепродуктов за границу, в 1884 году составляя 2,4 миллиона пудов, уже к 1889 году увеличился до 30 миллионов.
При таком ошеломляющем скачке развития на юге России с приходом Ротшильдов монополистами поставок нефтепродуктов на север по-прежнему оставались Нобели. Благодаря железнодорожному сообщению и волжскому речному пути товарищество уже к 1885 году распространило свою сеть сбыта на Германию, Австро-Венгрию и Финляндию. Когда масштабы «Бранобеля» достигли границ и рынков Англии, Италии, стран Скандинавского полуострова, а парижская фирма Александра Андре обзавелась монопольным правом на продажу нобелевских смазочных масел и мазута по всему континенту, нефтяники Рокфеллера забили тревогу. Ротшильды первыми сделали шаг к сближению с Нобелями и, связавшись с Людвигом, предложили ни много ни мало купить его компанию. Они давали за «Бранобель» 15 миллионов рублей (по официальной оценочной стоимости компании) плюс 30 процентов премии. «На этот раз вопрос поставлен более серьезно и убедительно, но, со своей стороны, я не вижу оснований для продажи нашего предприятия», – с долей возмущения писал Людвиг Альфреду.