19 декабря 1905 года в отделении русского языка и словесности Академии наук состоялось заседание по выдвижению Толстого на премию. Члены академии предложили выдвинуть на премию статью «Великий грех», в которой автором поднимались проблемы крестьянского землепользования. Многодневное обсуждение выдвижения Толстого завершилось 7 января 1906 года, но статью еще нужно было перевести с русского языка на французский. В итоге необходимые документы были отправлены в шведскую столицу 1 февраля и… «безнадежно опоздали к обусловленному сроку», – как пишет Абрам Моисеевич Блох.
Завершая краткий экскурс по некоторым славным именам первых лауреатов, нельзя не упомянуть и «дорогую баронессу» Берту фон Зуттнер, которая искренне полагала, что именно она внушила Нобелю мысль о премии мира. Еще задолго до учреждения фонда в письмах своим близким друзьям, Бартоломеусу фон Карнери и Альфреду Герману Фриду, она писала, «что это я вовлекла Н. в пацифисткое движение», «вовлекла Нобеля в наше движение и заставила его сделать то, что мы видим сейчас». Однако справедливости и должного внимания мировой прессы к своей персоне и после 1901 года (присуждения первой премии мира Фредерику Пасси и Анри Дюнану) ей пришлось ждать еще несколько лет до получения заветной «награды».
Во многих письмах и на страницах своих мемуаров Зуттнер убежденно доказывала, что воля ее покойного «месье и друга» грубо нарушается, если премию мира станут делить на части или присуждать не отдельным людям, а организациям, что, на ее взгляд, «не соответствует ни духу Завещания, ни воле его автора». Например, 12 декабря 1901 года в письме Альфреду Фриду она разгневанно писала, что «Шведская королевская академия наук идею о Премии мира задушила в самом зародыше».
В декабре следующего года ситуация была аналогичной – двум швейцарцам, политику и юристу Шарлю Альберу Гоба и борцу за мир Эли Дюкоммену вручили награду за усилия в деле международного арбитража, что снова вызвало недовольство баронессы. Она была крайне разочарована и решением норвежского стортинга в 1903 году, когда премия мира досталась британскому деятелю антивоенного движения Уильяму Кримеру. 11 декабря она писала Альфреду Фриду: «Мои возражения заключаются в том, что я в принципе должна быть удостоена Премии, потому что Завещание в первую очередь подразумевает меня; на это Стортинг не только не обращает внимание, но идет дальше: для него имеет значение ранг соискателя».
В 1904 году возмущению баронессы не было предела, когда мир облетела новость о том, что на этот раз премия досталась не отдельному человеку, а организации – Институту международного права в Генте (Бельгия) «за его стремление в области публичного права развивать мирные связи между нациями и сделать законы войны более гуманными». Друзьям и соратникам пришлось долго утешать оскорбленное самолюбие пылкой женщины.
Наконец, справедливость, по мнению Зуттнер, восторжествовала в декабре 1905 года, когда заветная весть о присуждении ей премии настигла ее прямо во время лекционного тура по Германии. Телеграмма из Христиании (Осло) гласила: «Нобелевский комитет Норвежского Стортинга имеет честь сообщить вам, что вам присуждается Премия мира за 1905 год. Комитет с чувством глубокого уважения сердечно поздравляет вас и просит как можно скорее сообщить, по какому адресу угодно вам получить перевод, медаль и диплом. Президент Й. Лёвланн». «Наконец-то. Премия моя. Всё!» – торжественно и радостно записала в дневнике Берта фон Зуттнер – и 18 апреля 1906 года получила вожделенную награду.
Скончалась эта удивительная женщина, столько раз призывавшая с разных высоких трибун к объединению стран Европы как к единственному средству избежать мировой войны, за неделю до того, как в Сараево от руки фанатика-националиста Гаврило Принципа погиб австрийский эрцгерцог Франц Фердинанд, что послужило поводом к развязыванию Первой мировой войны.
Очередная горькая ирония судьбы показала ухмылку давным-давно покойного Альфреда Нобеля. В годы чудовищной кровопролитной войны использовалось громадное количество оружия, у истоков которого стоял этот благотворитель и пацифист…
Глава шестаяГибель империи
Победа предприимчивости и инициативы ценнее, чем деньги.
Казалось, нерушимая ветрами кризисов и атаками конкурентов нобелевская империя будет процветать вечно, неуклонно увеличивая производственные обороты и показатели своих обширных предприятий, а вслед за ними приумножая и капиталы своих акционеров. Но в революционных бурях 1917 года частный бизнес и частное предпринимательство исчезли с карты новой России так же легко, как старая власть, и русская ветвь семьи Нобелей была вынуждена в спешном порядке (или беспорядке) покинуть Россию, где они вели активную и полезную общественную деятельность с 1838 года.
Большевики национализировали все без исключения активы «Бранобеля» от Петрограда до Баку, включая промыслы, предприятия, жилые дома, верфи, суда и нефтехранилища. Нобели разом потеряли гигантские средства и в дюжине других компаний, среди которых «Волжско-Черноморское общество», «Нефтеразд», «Арамазд», «Волжско-Бакинское товарищество», «Товарищество братьев Мирзоевых», «Г. М. Лианозов и сыновья», «Алхан-Юрт», «Московско-Кавказское товарищество», «Англо-русское Максимовское нефтяное общество» (Anglo-Russian Maximov Oil Company), будучи в каждом из них многолетними инвесторами и пайщиками.
Гибель промышленной империи русских шведов шла полным ходом. «Благодаря» национализации частных пароходств Нобелей лишили владения фирмой (ВОТС) «Восточное общество товарных складов» с их хранилищами, производственным оборудованием и цистернами. Лишили управляемого ими Камского пароходства с его «парком» из тринадцати паровых буксиров и полусотни наливных барж. Забрали промышленные объекты товариществ «Рапид» и «Колхида», лишили доли в грозненских промыслах и «Челекено-Дагестанском обществе». Всего «расстрельного списка» и не перечислишь…. При этом сами суда, построенные Нобелями, ВОТС и другими при наступлении новых правил никто, конечно, не трогал. Хотя многие из них погибли в огне Гражданской войны или просто от наступившей разрухи, остальные благополучно плавали по Волге и Каме, принося прибыль новой власти еще в течение нескольких десятилетий.
Талантливейшие шведские капиталисты бежали из России, в которой прежде на протяжении трех поколений каждый их представитель существенно помогал развитию промышленности. К числу их достижений только в нефтяной отрасли можно отнести следующее:
а) строительство первого в мире нефтепровода и создание мощного нефтеналивного флота;
б) создание первой в России вертикально-интегрированной нефтяной компании, объединившей технологические стадии производства, начиная с разведки месторождений и бурения нефтяных скважин и заканчивая реализацией товарных нефтепродуктов;
в) осуществление первой в мире транспортировки нефти и нефтепродуктов в железнодорожных цистернах;
г) научно-техническая деятельность, направленная на совершенствование производства и на подготовку квалифицированных кадров.
д) повышение обороноспособности русской армии путем участия в усовершенствовании и производстве различных видов оружия, строительстве в России парового военного флота.
Если вспоминать былые технические достижения Нобелей, то стоит отдать должное и инженерам завода «Людвиг Нобель», на котором, помимо всего прочего, на рубеже веков впервые в России приступили к выпуску дизельных двигателей. В 1899 году прославленный завод выпустил первый экспериментальный 20-сильный дизель, работающий на сырой нефти. При этом история русского дизелестроения началась всего за год до этого, зимой 1898 года в Берлине, где Эммануил Нобель и Рудольф Дизель ударили по рукам, договорившись о выпуске на производственных мощностях «Людвиг Нобель» двигателей внутреннего сгорания.
Партнеры тогда приняли решение об учреждении в Германии совместного общества по реализации привилегий на изобретенный Дизелем двигатель в России. Сначала был налажен выпуск двигателей для нужд российского танкерного флота и стационарных силовых установок нефтяных промыслов «Бранобеля», затем началось производство дизелей для судов, что в результате дало пятикратную экономию в расходах нефтетоплива. Нетрудно догадаться, что «Людвиг Нобель» успешно производил дизельные двигатели (в том числе с рекордно малой удельной массой двигателя для подводных лодок) только до 1917 года. Спустя всего два года даже от названия завода остались только воспоминания – производственные цеха опечатали, а завод переименуют в «Русский дизель». После его возрождения в середине 20-х годов все победы этого некогда исправно работавшего предприятия по строительству лучших дизелей новая власть приписала себе. «Русский дизель» к началу 1930-х годов обеспечивал треть потребностей советских заводов, электростанций и теплоходов в дизельных двигателях, и заслуга в этих достижениях принадлежала прежде всего Нобелям.
При этом Нобели в свой «золотой век», зарабатывая миллионы на разных предприятиях и проектах, не строили себе дворцов, а вкладывали деньги в благотворительность. В Санкт-Петербурге их главным благотворительным проектом считается постройка Народного дома на Выборгской стороне по проекту архитектора Роберта-Фридриха Мельтцера. Двухэтажный особняк распахнул свои двери в сентябре 1901 года, там проходили конференции, заседания и лекции при переполненных залах (а спустя месяц после открытия Эммануил Нобель провел в Народном доме демонстрацию дизельного двигателя). В 1906 году там появилась библиотека, в которой читателям были доступны книги духовного содержания, научные и популярные труды по истории и географии, естествознанию и общественным наукам. Существовал и отдел иностранных книг – немецких, французских, английских, шведских в количестве более двух тысяч томов.