Франни то ли услышала, то ли почувствовала приближение сына и, оглянувшись, увидела, как Кэл – бледный, грязный, потный – едет к дому на велосипеде. Первая ее мысль была об аварии – он попал в аварию. Франни вскочила, побежала ему навстречу и только тут поняла, что сын без очков.
– Я разрывалась между желанием выругать его как следует и обнять, успокоить. Он слез с велосипеда и бросился ко мне. Подбежал и крепко обнял. Он – мой милый мальчик – дрожал как осиновый листок. Я опустилась на колени и отстранила его, пытаясь разглядеть кровь или сломанную кость.
«Что с тобой, что случилось, тебе больно?» – вырвалось у нее – скороговоркой, будто одно слово. «В лесу, – прошептал он. – Мама. Мама. В лесу».
– Я хотела спросить: «Что, черт возьми, вы делали в лесу, Калеб Хоукинс?», но сдержалась. Он сам во всем признался: как они с Фоксом и Гейджем планировали приключение, как готовились, куда пошли. Я буквально раздваивалась: одна часть хладнокровно придумывала наказание, соответствующее тяжести проступка, другая была объята ужасом и испытывала облегчение, огромное облегчение от того, что обнимает своего грязного, испуганного сына. Потом он рассказал остальное.
– Вы поверили.
– Я не хотела верить. Проще было считать, будто ночью ему приснился кошмар, причем заслуженно. Кэл просто объелся сладостями и всякой вредной едой, и его мучили кошмары. Или кто-то напал на них в лесу. Но глядя в его лицо, я отбросила эти логичные и понятные объяснения. И, конечно, его глаза. Он видел пчелу, висящую над цветами дельфиниума на дальнем конце двора. Под грязью и потом, покрывавшими его кожу, не было ни одного синяка. Вчера я рассталась с девятилетним мальчишкой с поцарапанными коленками и синяками на лодыжках. У того, который вернулся, на коже не осталось ни одной отметины, если не считать тонкого белого шрама на запястье, которого раньше не было.
– Большинство взрослых, даже матерей, все равно не поверили бы ребенку, рассказавшему такую историю.
– Не буду отрицать: конечно, Кэл иногда мне лгал. Это естественно для ребенка. Но я понимала, что именно сейчас он говорит правду, всю правду, которую знает.
– И что вы сделали?
– Отвела его в дом, приказала вымыться и переодеться. Позвонила его отцу, позвала сестер Кэла. Испортила праздничный торт – совсем забыла о нем и не слышала сигнал таймера. Могла спалить и весь дом, не почувствуй Кэл запах горелого. Так что он остался без ледяной планеты и десяти свечей. Не люблю об этом вспоминать. Я спалила торт, и на свой день рождения Кэл даже не смог задуть свечи. Глупо, правда?
– Нет, мэм, – искренне возразила Куин. Франни повернулась к Куин и посмотрела прямо в глаза. – Вовсе не глупо.
– С тех пор он уже не был прежним маленьким мальчиком. Изменился. – Франни вздохнула. – Мы отправились прямо к О’Деллам, потому что Фокс и Гейдж уже были там. И тогда состоялась, если можно так выразиться, наша первая «встреча на высшем уровне».
– И как…
– Пора подавать десерт и кофе. Возьмете этот поднос?
Понимая, что на данный момент тема исчерпана, Куин смирилась.
– Конечно. Потрясающе, миссис Хоукинс.
В промежутках между охами и ахами по поводу яблочного пирога Куин попыталась очаровать Джима. Она видела, что после похода к Языческому камню Кэл сторонился ее, всячески уклоняясь от разговора.
– Вы всю жизнь прожили в Холлоу, мистер Хоукинс?
– Родился и вырос. Хоукинсы поселились тут еще в те времена, когда город представлял собой несколько каменных лачуг.
– Я познакомилась с вашей бабушкой – похоже, она хорошо знает историю этих мест.
– Лучше всех.
– Говорят, вы разбираетесь в недвижимости, бизнесе, местной политике.
– Надеюсь.
– Тогда, наверное, вы могли бы мне кое-что подсказать. – Она скосила глаза на Кэла и вновь улыбнулась его отцу. – Я хочу арендовать дом – в городе или окрестностях. Никакой роскоши, но я люблю простор. Скоро ко мне приедет подруга, и, кроме того, я надеюсь уговорить Лейлу остаться тут на какое-то время. Думаю, удобнее и разумнее будет жить вместе, а не снимать номера в гостинице.
– На какой срок?
– Шесть месяцев. – По его лицу Куин увидела, что он все понял; не ускользнул от нее и хмурый взгляд Кэла. – Рассчитываю быть здесь в июле, мистер Хоукинс, и хочу найти дом, подходящий для трех женщин… возможно, трех, – прибавила она, посмотрев на Лейлу.
– Надеюсь, вы хорошо подумали.
– Да. Я собираюсь написать книгу, и одной из главных ее тем станет тот факт, что город продолжает жить и люди – большинство – отсюда не уезжают. Они остаются, чтобы печь яблочный пирог и в воскресенье приглашать гостей на ужин. Они играют в боулинг, ходят в магазин. Ссорятся, любят друг друга. Просто живут. И чтобы рассказать об этом, мне нужно быть здесь – до, во время и после. Поэтому мне нужен дом.
Джим взял себе кусок пирога, налил кофе.
– Совершенно случайно я знаю подходящее место на Хай-стрит, всего в квартале от Мейн. Это старый дом, построенный после Гражданской войны. Четыре спальни, три ванные комнаты. Красивые портики, парадный и на заднем дворе. Два года назад менялась крыша. Просторная кухня с примыкающей маленькой столовой. Оборудование не самое новое, но ему всего пять лет. Косметический ремонт. Жильцы съехали всего месяц назад.
– Превосходно. Похоже, вы неплохо знаете этот дом.
– Обязан знать. Как владелец. Кэл, ты должен показать дом Куин. Можешь отвезти туда их с Лейлой по дороге домой. Ты знаешь, где ключи.
Вполне логично, что Куин села в машину к Кэлу, а Фокс с Лейлой последовали за ними. Вытянув ноги, Куин вздохнула:
– Для начала я скажу, у тебя потрясающие родители и тебе повезло расти в таком милом и гостеприимном доме.
– Полностью согласен.
– Отец похож на Варда Кливера[20] в исполнении Джимми Стюарта[21]. Такой же неотразимый, как яблочный пирог твоей мамы. Она же – Марта Стюарт и Грейс Келли[22] в образе Джулии Чайлд[23].
– Точное описание. – Губы Кэла тронула улыбка.
– Ты знал о доме на Хай-стрит.
– Да.
– Ты знал о доме на Хай-стрит, но предпочел промолчать.
– Совершенно верно. Но ты тоже узнала о нем еще до сегодняшнего ужина и поэтому обратилась прямо к отцу, минуя меня.
– Точно. – Куин постучала пальцем по его плечу. – Надеялась, твой отец не откажет. Я ему нравлюсь. Ты молчал, потому что не уверен, понравится ли тебе то, что я напишу о городе?
– Отчасти. Но в основном надеялся: вдруг ты передумаешь и уедешь. Потому что ты мне тоже нравишься.
– Я тебе нравлюсь, и поэтому ты хочешь, чтобы я уехала.
– Ты мне нравишься, Куин, и, естественно, мне хочется уберечь тебя от опасности. – Кэл снова посмотрел на нее, теперь пристальнее. – Но какие-то мысли, высказанные тобой о Холлоу за яблочным пирогом, перекликаются с тем, что сегодня говорила мне мать. И это устраняет мои сомнения относительно будущей книги, но усиливает твою привлекательность. Отсюда и проблема.
– После того что случилось с нами в лесу, ты прекрасно понимаешь – я не уеду.
– Наверное, понимаю. – Он свернул на короткую, круто поднимающуюся вверх подъездную дорожку.
– Этот дом? Потрясающе! Ты только посмотри на каменную кладку, крыльцо и окна со ставнями.
Темно-синие ставни прекрасно сочетались с серым камнем. Маленький палисадник пересекала узкая дорожка с тремя цементными ступенями. В левом углу аккуратно постриженный куст – вероятно, кизил, подумала Куин.
Фокс припарковался позади них; Куин выскочила из машины и остановилась, уперев руки в бедра.
– Просто восхитительно. Правда, Лейла?
– Да, но…
– Никаких «но» – пока. Нужно заглянуть внутрь. – Склонив голову набок, она посмотрела на Кэла. – Домовладелец не возражает?
Пока они шли к крыльцу, Кэл достал из кармана ключи, которые снял с крючка в кабинете отца. На кольце был указан адрес дома на Хай-стрит.
Дверь открылась без скрипа, указывая, что хозяева тщательно следят за принадлежащей им собственностью.
За дверью начиналась гостиная: прямоугольная, вытянутая; слева лестница на второй этаж. Деревянный пол выглядел немного потертым, но был безупречно чист. В холодном воздухе еще стоял легкий запах свежей краски.
Куин понравился маленький кирпичный камин.
– При окраске стен мог бы воспользоваться квалифицированным советом матери, – заметила Куин.
– Жилье сдается в аренду с черновой отделкой. Так принято в Холлоу. Арендаторы обычно хотят устроить все по-своему, и это их право.
– Разумно. Я начну осмотр сверху, потом спущусь вниз. Лейла, хотите пойти со мной – будем выбирать спальни?
– Нет. – Кэл увидел на ее лице одновременно бунт и отчаяние. – У меня уже есть спальня. В Нью-Йорке.
– Вы не в Нью-Йорке, – ответила Куин и взбежала по лестнице.
– Она меня не слушает, – прошептала Лейла. – И похоже, я сама себя не могу убедить, что нужно возвращаться.
– Раз уж мы приехали, – пожал плечами Фокс, – можно и поглядеть. Обожаю пустые дома.
– Я буду наверху. – Кэл стал подниматься по ступенькам.
Он нашел Куин в одной из спален, той, которая выходила на крошечный задний двор. Она стояла у высокого узкого окна, прижав к стеклу кончики пальцев правой руки.
– Сначала мне захотелось выбрать ту, окна которой выходят на улицу, чтобы наблюдать, кто там проходит, когда и с кем. Знать, что происходит. Но я остановилась на этой. Готова поспорить, днем отсюда виден задний двор, другие дома и горы.
– Ты всегда так быстро принимаешь решения?
– Как правило. Но теперь сама себе удивилась. И ванная чудесная. – Она слегка повернулась и махнула рукой, указывая на боковую дверь. – А поскольку в доме будут только женщины, нет ничего страшного, что она соединяется с двумя спальнями на этой стороне.