Амерасу мягко покачала головой.
– Мы не собираемся расспрашивать тебя о Хакатри, верный Памон. Я провела с ним достаточно времени, и в те моменты, когда Хакатри мог говорить, он рассказал мне все, что помнил. Нас тревожат мысли нашего младшего сына. Конечно, мы знаем о клятве Инелуки и о том, что случилось в результате. Но после возвращения Инелуки практически с нами не разговаривает, как и со своей близкой подругой Нидрейю. И мы не можем не спрашивать себя: что еще могло произойти во время вашего судьбоносного путешествия. Почему наш младший сын ведет себя с нами как с чужими? – Она развела руки в стороны в жесте честной беспомощности, и мое сердце устремилось к ней.
Должно быть, леди Амерасу казалось, что она потеряла сразу обоих сыновей.
– Я не стану делать вид, что понимаю лорда Инелуки, – медленно проговорил я. – Но раз уж вопрос задаете вы, с'хью и с'хьюэса, я расскажу что думаю. – Я сделал глубокий вдох. – Лорд Инелуки отягощен своими грехами. Он сожалеет об ужасной клятве с того момента, как ее произнес, но не мог от нее отказаться…
– Не мог? – Ийю'Анигато отвернулся от окна, его красивое строгое лицо стало неузнаваемым от горя и недоумения. – И не отказался. И теперь из-за этого страдает весь клан Дома Ежегодного Танца.
Я никогда не видел, чтобы Защитник выходил из себя, и потерял дар речи.
Амерасу посмотрела на мужа с сочувствием и снова повернулась ко мне.
– Не думай о нас иначе как о родителях, обеспокоенных судьбой своих детей, оруженосец Памон. Мы понимаем, что Инелуки возмущен собой и охвачен стыдом, но мы чувствуем в нем кое-что больше и хуже, угрожающее его поглотить. Тебе что-то известно? Говорил он с тобой об этом?
– Инелуки поглощает ненависть к эрнам, миледи, возможно, дело в этом. Он винит смертных в том, что они подвели его брата и бежали от дракона, когда тот нас атаковал.
– Смертные, – сказал Ийю'Анигато, и в его голосе прозвучали странные нотки безысходности. – Все неизменно сводится к смертным!
Я не понял, что он имел в виду, поэтому промолчал.
– Действительно, складывается ощущение, что Дети Заката оказываются вовлеченными в события всех судьбоносных моментов этой страны, муж мой, – осторожно сказала Амерасу. – Виноваты ли в том сами смертные или причина во внешних событиях, нам только предстоит узнать. Но Утук'ку и хикеда'я уже сделали свой выбор, они считают смертных врагами. И я не вижу в этом ничего хорошего в будущем.
Меня познакомили с мыслями повелителей Асу'а о столь серьезных вопросах, что это не могло не тревожить, но я все еще не понимал, каковы границы нового и странного для меня мира, однако слова Амерасу заставили меня кое-что вспомнить.
– Прошу меня простить, если я вторгаюсь в недозволенные сферы, милорд и миледи, но меня кое-что беспокоит, и сейчас самое подходящее время рассказать вам об этом. Целитель хикеда'я, Джиккийо, проводит много времени с моим господином, часто что-то нашептывает ему на ухо, однако всякий раз замолкает, когда я вхожу в спальню.
– Хорошо, что ты нам рассказал, – проговорила Амерасу, – но не беспокойся, Хакатри слишком мудр, чтобы поверить в слова чародея Утук'ку, какими бы они ни были.
Амерасу не ошиблась, но то, что было верно для одного ее сына, оказалось ложным для другого.
Меня поджидал еще один сюрприз. Аудиенция, как мне показалось, закончилась, и я поклонился, собираясь уходить, но меня остановил Ийю'Анигато.
– Подожди. Есть еще одна причина, по которой мы тебя призвали.
– Да, милорд?
– Мы слышали о визите наших сыновей к Ксанико, Изгнаннику из Наккиги, советы которого помогли убить Хидохеби. Мы знаем, что Изгнанник также был обожжен Петлезмеем, когда уничтожил эту страшную угрозу много Великих лет назад.
– Да, Защитник. Одна рука Ксанико сильно обожжена.
– Отправляйся к нему. Передай это от меня. – Ийю'Анигато снял с пальца одно из колец – гладко отполированный круг из ведьминого дерева, вырезанный так, что его обвивал розовый куст, где каждый шип был блестящим кусочком граната. – Когда-то кольцо принадлежало Инитри, супругу Дженджияны. Я посылаю его в качестве дара и прошу лорда Ксанико приехать к нам в Асу'а, где мы примем его с почестями. Расскажи о страданиях нашего сына. Попроси прибыть сюда и поделиться с нами всем, что ему известно о крови дракона.
Я взял кольцо, меня переполняли восхищение и одновременно тревога – ведь мне доверили священную реликвию. Инитри являлся Защитником Тумет'ай, первого города зида'я, который поглотил лед.
– Я сделаю как вы сказали, милорд, – обещал я. – Но, боюсь, Изгнанник не придет. Он показался мне очень упрямым…
– Достаточно. Не тебе предсказывать будущее. – Голос Ийю'Анигато стал усталым и нетерпеливым. Он даже не повернул головы в мою сторону, просто смотрел на пустые руки. – Если ты действительно так сильно любишь своего господина, как утверждаешь, то убедишь Ксанико к нам приехать. Изгнанника давно никто не принимал в больших городах, как хикеда'я, так и зида'я. Скажи ему, что, если он нам поможет, его до конца жизни будут рады видеть все зида'я.
Признаюсь, меня поразили сомнения Защитника в верности и любви к Хакатри, которые являлись центром моего существования, сколько я себя помню. Должно быть, мои чувства отразились у меня на лице, потому что Амерасу заговорила.
– Сделай, как тебя просит Защитник, верный Памон, – сказала она. – От этого точно не будет вреда, возможно, твоя поездка принесет пользу.
«За исключением меня, – мрачно подумал я. – Мне придется расстаться с моим господином в то время, когда ему грозит опасность».
Но я снова поклонился – а что еще мне оставалось делать? – и ответил, что отправлюсь немедленно. Я покинул их покои в еще более расстроенных чувствах, чем туда вошел, и едва расслышал слова прощания Амерасу.
Я отправился к моему господину, чтобы попрощаться, но Хакатри крепко спал и не заметил моего появления. Бледный слепой Джиккийо также там находился, как случалось очень часто, а его ученица Омму держала чашку с остатками сонного отвара, который Хакатри только что выпил.
– Не тревожься, маленький подменыш, – сказал мне Певец голосом, похожим на звучание треснутой флейты. – Мы позаботимся о твоем господине – ты можешь на нас рассчитывать.
Молчаливая, с неподвижным взглядом Омму кивнула.
После битвы с драконом мой господин, конечно, не мог сидеть ни на одной из своих лошадей, поэтому я решил взять его боевого скакуна Ледяную Гриву, чтобы отправиться в Воронье Гнездо. Когда я положил седло ему на спину, меня охватила печаль – я вспомнил несчастную Морскую Пену, чьи кости до сих пор гнили в Долине Змея.
Амерасу и Ийю'Анигато отправили отряд в долину, чтобы вернуть тела зида'я, в том числе Йоу, убитых драконом во время первого столкновения, но не привезли Морскую Пену и других лошадей, что меня опечалило. Кроме того, я скорбел о кобыле из более эгоистичных соображений: Ледяная Грива был гордым и трудным в управлении скакуном и никогда не слушался меня так, как моего господина.
Я ехал много дней, пока не добрался до северной оконечности кряжа Солнечные ступени и огромной тени маяка, и направил Ледяную Гриву на крутой подъем, что вел к замку. С тех пор как я в последний раз там был, миновало всего несколько лун, но за это время произошло столько всего, что мой первый визит теперь казался сном.
Когда я добрался до высокого Вороньего Гнезда, появился смертный страж, как и в прошлый раз, с таинственным видом окинул меня взглядом, но ворота открылись, и я проехал внутрь.
Леди Она встретила меня в окутанном тенями вестибюле. Горело всего несколько факелов, и темных мест было гораздо больше, чем освещенных. После того как я провел довольно много времени в Асу'а, меня не могла не поразить мрачность замка. Конечно, лорд Ксанико принадлежал к клану хикеда'я и ему не требовалось много света, поэтому я предположил, что царивший там полумрак помогал ему избавиться от ностальгии по каменным глубинам Наккиги.
Леди Она мне улыбнулась, и я был рад снова ее увидеть.
– Добро пожаловать, оруженосец, – сказала она, когда я поклонился. – Мы не рассчитывали увидеть тебя так скоро, но рады принять тебя в замке.
– Вы очень добры, миледи. Надеюсь, вы и ваш муж здоровы – и леди Шоли, конечно. Я принес послание для Ксанико от лорда и леди Асу'а.
Она кивнула.
– Мы позаботимся, чтобы он о нем узнал. А сейчас давай утолим голод и жажду.
Я ел сыр, хлеб и мясо, запивая их холодным медом, леди Она ограничилась чашей меда.
– Я так и не привыкла к этому вкусу, – призналась она, – но он приносит утешение холодными ночами, а в горах трудно достать хорошее вино. Оно постоянно у нас заканчивается. Я скучаю по изобилию прежних времен.
– А где прошло ваше детство, миледи? – спросил я.
– В Да-Йошога, у моря, как и у моей дорогой Шоли. – Она похлопала меня по плечу. – Именно там я встретила лорда Ксанико, но это очень длинная история. Однажды, если пожелаешь, я ее расскажу, но не сегодня, в день твоего приезда, когда ты не отдохнул с дороги.
Из темноты появились смертные слуги, которые двигались сквозь тени, точно призраки, и у меня возникло ощущение, будто мы единственные живые существа во всем дворце.
– Милорд не присоединится к нам?
– Не сегодня вечером, – ответила Она. – Сейчас он пребывает в мрачном настроении.
Тут я задал вопрос, который меня занимал с того самого момента, как я оказался в замке.
– А леди Шоли? Она еще с вами?
Леди Она улыбнулась, словно ждала моего вопроса.
– Да, Кес. Она легла спать, но передала тебе привет. Ты увидишь ее завтра. – Леди Она бросила на меня долгий пристальный взгляд, и мне стало немного не по себе. – Ты думал о том, что я тебе говорила в прошлый раз?
– О чем именно, миледи? – спросил я, хотя, как мне казалось, прекрасно понял, что она имела в виду. – Мы затрагивали многие проблемы, когда у вас гостили мой господин и его брат.
– О да, твой бедный господин. – Леди Она покачала головой. – Мы получаем совсем немного новостей, но некоторая толика до нас доходит. Я очень сожалею о том, что с ним произошло.