Немногие завсегдатаи остерии уже восседали на своих местах, потягивая кто пиво, а кто побогаче — вино, болтая о всяких пустяках или обсуждая новости. Чужих в трапезном зале не наблюдалось.
За стойкой бара орудовал Гвидо, наводя порядок и чистоту. Из кухни слышались голоса Фабио и Карлы. А вот Мерино нигде видно не было. Правильно истолковав ищущий взгляд Белька, поваренок кивнул на дверь кабинета, добавив к этому краткое пояснение — “гости”. Северянин поблагодарил мальчишку кивком и, не утруждая себя стуком, вошел внутрь.
Визитеров было двое. Оба сидели спиной к дверям, что уже характеризовало их не очень лестно. Нелепый какой-то юный франт с детским лицом, который с испугом повернулся к открывшейся за его спиной двери. И невысокий, но крепко сбитый мужик, явно где-то Бельком раньше видимый, тоже проявивший любопытство. Мерино же сидел на своем месте на диване (лицом к двери) и поприветствовал вернувшегося друга поднятой кружкой с настоем и ехидным вопросом:
— Ну что — женили?
Несмотря на тон, вид у Праведника был напряженный, как у человека, который не знает какое решение принять, так как выбор предполагается только между плохим и очень плохим вариантами.
— Не дождешься. — буркнул Бельк. И задал встречный вопрос. — Гостей не представишь?
— ИпияТоруго ты должен помнить. Он раньше в дознавателях городской стражи ходил. — Мерино кружкой указал на пожилого крепыша. — Теперь синьор Торуго летает значительно выше и именуется старшим следователем судебной инквизиции. Юноша с глазами кроткой лани — его напарник. Роберто Карелла.
Лицо молодого человека тут же приняло обиженное выражение и Бельк подумал, что парню с такой службой и такой физиономией явно приходится нелегко. А еще он подумал, что Мерино чем-то раздосадован. Потому как обычно он не разбрасывался нелестными для собеседника эпитетами.
— А перед вами, синьоры, мой партнер и, одновременно с этим, вышибала этого славного заведения — Бельк. — нарочито высокопарно закончил знакомить мужчин Праведник. — И предваряя твой вопрос, что здесь делают эти достойные господа, отвечу…
— Лунный волк. — опередил его Бельк и пройдя внутрь, уселся в углу дивана. Гикот устроился рядом с ним и пристально уставился на молодого инквизитора, явно специально его нервируя. Видя, как паренек шумно сглотнул, северянин отвесил Дэнизу легкий подзатыльник.
— Откуда ты знаешь? — неискренне удивился Мерино.
Бельк не ответил, лишь бросил на друга выразительный взгляд. Дескать, хватить паясничать.
— Да, Ипий и Роберто пришли за помощью…
— За советом. — мягко, но решительно поправил его старший инквизитор. — Мы пришли к тебе за советом, Праведник.
— Ну хорошо, пусть за советом. Что это меняет?
— Много уже обсудили? — вклинился северянин.
— Да только сели и обмен любезностями произвели! — Мерино сделал небольшой глоток, отставил кружку и сделался очень серьезным. — Кое-что Ипий, уже, конечно же, успел сказать, но повторит для тебя, я думаю! Верно… Папочка?
Старший инквизитор поморщился, когда Мерино назвал его прозвище, но ничего не сказал, только согласно кивнул. Бельк, откинувшись спиной на диван, приготовился слушать.
В общем-то, инквизитор рассказал совсем немного нового. Большую часть этого он уже слышал от других людей и в других обстоятельствах. Но пара деталей его заинтересовала: обнаружение когтя в ране последней убитой и догадка про циркачей.
Правда, с версией бродячих артистов с ручным медведем пришлось попрощаться почти сразу. Как выяснили инквизиторы у барона да Бронзино, за последний пару трид Сольфик Хун не посещали бродячие труппы. В связи с чем и сам коготь стал не больше, чем просто нитью ведущей в никуда. Если уж эта находка и указывала на что-то, то было совершенно непонятно — на что именно?
Рассказывая это, Ипий (что за прозвище такое — Папочка?) выложил на стол этот самый коготь. Здоровенный, явно принадлежавший скальному медведю с Нортелэнтэ[33],он сразу же привлек внимание Белька. Потянувшись, он взял его в руку и поднес поближе к глазам. Кивнул, убедившись в своей догадке, после чего довольно невежливо перебил продолжающего рассказывать инквизитора.
— Это коготь мертвого животного.
— Что? — недоуменно спросил Ипий, прерванный на рассказе о мерах, которые инквизиция и городская стража предпринимают для того, чтобы завтра поутру не обнаружить в подворотне шестую жертву Лунного волка.
— Коготь, говорю, снят с мертвого животного. И ему много лет уже.
Следователи переглянулись. Видимо пытались понять, как мертвый коготь мог оказаться в животе у убитой.
— Но там же следы… — произнес Роберто. — В смысле, борозды от когтя…
Бельк кивнул.
— Прахта.
— Что?
— Прахта. — повторил он. — Такая дубинка у северян. У берсерков их, у шаманов еще. Рваные раны оставляет. На конце дубинки утолщение, как лапа, на лапе — когти вставлены. Снежного кота или скального медведя, как вот этот. Видишь? — северянин подвинул по столу коготь ближе к Ипию и указал пальцем на его основание: — Он весь лакированный, чтобы не рассохся. А тут лака нет. Его стерло оплеткой кожаной. Или в пазу специальном был закреплен.
В завершении объяснений Бельк скрючил пальцы на манер когтей, показывая, как выглядела эта самая прахта.
Инквизиторы переглянулись друг с другом.
— То есть это что же выходит… — протянул Ипий с некоторой неуверенностью. — Этой самой штукой наш убийца баб и потрошит?
Бельк лишь пожал плечами, мол, дальше сами думайте, но при этом еще раз выразительно изобразил звериную лапу своей рукой. Не оставляя, в общем-то, вариантов трактовки.
— Выходит, что так. — вместо него ответил Мерино. — Только зачем ему такие сложности?
— А может он, ну, убийца, — берсерк? — без особой уверенности двинул версию Роберто. И пояснил, что прозвучало как оправдание. — Я к тому — они же ненормальные, берсерки эти. Бешенные…
— Бешенные они, когда отваров своих напьются. — поправил его Праведник, который, видимо, что-то немного про берсерков знал или слышал.
Бельк хотел его поправить, сказать, что берсерки этими самыми отварами пользуются довольно редко и, в большей степени — для других целей, а в состояние бешенства вводят себя специальными дыхательными и другими упражнениями. И строго говоря, никакое это не бешенство, скорее особый транс. Хотел, но не стал. Уточнение это не несло никакой важной информации для дела, а значит и смысла его сообщать не было. А вот то, что было важным, он поведал.
— Это не берсерк. Берсерк не убивает просто так. В бою, в состоянии транса — да. В жизни — обычный человек. Помиролюбивее обычных.
— Но кто-то может под него рядиться! — в свою очередь, высказал догадку Мерино. И тут же сам ее опроверг: — Хотя нет. Смысл? Или под Лунного волка или под берсерка.
— А может он и не рядится ни под кого? — дополнил мысль Праведника Ипий. — Может, просто прахта у него имеется… ну скажем, как трофей с войны?
— Может. — Мерино кивнул. — Но это нам ничего не дает.
— Ну почему же! — вскинулся Роберто. — Это может означать, что он бывший солдат!..
— Или офицер в отставке. — сморщился Ипий. — Или действующий. Или наемник. Или вовсе — дворянин, у которого эта прахта от деда еще в чулане валялась. Мерино прав — это нам ничего не дает. Такая дубинка, если это вообще дубинка, может быть у любого жителя этого города, учитывая сколько раз фреи воевали с северянами Норталэнтэ!
— Ну тогда… — начал молодой инквизитор и сбился. Добавил после паузы с грустной гримасой: — Тогда у нас опять ничего нет!
Мерино усмехнулся, явно, по мнению Белька, вспомнив свою молодость, службу в Тайной страже и привычку делать скоропалительные выводы. Которую жизнь из него безжалостно выбила.
— Ну отчего же! — улыбаясь одними глазами, сказал он. — Фактов и догадок, пусть и разрозненных, у нас много. Например, мы предполагаем, что наш Лунный волк убивает женщин в одном месте, а тела оставляет на видном месте, но в другом. Что может быть объяснено только одним — у него есть транспорт, пусть мы и не знаем телега это или карета, как считает Ипий. Я бы к этому еще добавил, что место, где он убивает и разделывает женщин, у него одно и то же — что-то вроде его логова. Поскольку невозможно постоянно менять место убийства и ни разу не привлечь к этому внимания.
— Старое кладбище. — подал голос Бельк. — Дворянский склеп.
— Да, возможно. — согласился Мерино и тут же опроверг себя. — А еще это могут быть старые доки, любая халупа за стенами или заброшенный особняк, которых в городе полно. Другими словами , найти его логово будет очень сложно.
— Еще нам известно, что он пользовался этой… прахтой. — заметил Роберто.
— Верно. — кивнул Праведник. — Это, в свою очередь, значит, что он специально маскируется под зверя, чтобы запугать людей. Или воображает себя зверем. Еще мы можем с высокой степенью уверенности сказать, что убийца — мужчина и что он…
Бельк, слушая рассуждения друга, внутренне ухмыльнулся. Мерино зацепился за дело. Это его “мы” и “нам” говорило только об одном — расследование убийств его заинтересовало настолько, что он готов в него включиться. Даже больше — уже включился. А значит — доведет до конца. Потому что бывших “гончих” не бывает. А гончая, если уж сожмет челюсти на загривке зверя, не отпустит. Даже если умрет.
Северянин перевел взгляд на инквизиторов. Старший кивал в такт словам Мерино, совершенно не удивляясь прорвавшемуся у того начальственному тону. Даже, кажется, испытывая благодарность за него. Мужчина явно не знал за что уже хвататься в этом странном деле, а потому уверенные рассуждения придавали уверенности и ему.
А вот младший следователь, поглядывал на трактирщика с некоторой ревностью. Пока молча, но явно возмущаясь тем фактом, что руководство расследования, при попустительстве старшего инквизитора, уходит в руки простому обывателю.
— Понятно, что данных маловато, но все же мы кое-что мы имеем. — продолжал меж тем Праведник, не обращая внимания на эмоции ни первого, ни второго. — А вот что нам неизвестно. Как убийца своих жертв выбирал? По каким признакам? И, что на мой взгляд гораздо важнее, как он их похищал? Не ночью же они бродили по темным улицам!