Кстати, а вы знаете, что прозвище «сорока-воровка» эти птицы получили незаслуженно? Я тоже не знал, пока однажды не столкнулся с представительницей этого птичьего семейства.
Как-то весной повадилась прилетать к нам во двор одна белобокая птица. Сядет на заборе, озирается по сторонам, всё что-то высматривает. В тот жаркий майский день Александр Петрович с Димкой убирали во дворе. Я развалился на тротуарной плитке, греясь в лучах тёплого весеннего солнышка, и наблюдал за ними. Вы уже поняли, это одно из моих любимых занятий – смотреть, как работают люди. Хозяин косил траву отвратительно жужжащим агрегатом – ещё хуже, чем пылесос, а сын собирал граблями скошенную траву с газона и складывал в тачку.
Помню, как в детстве любил, когда Катерина катала меня на ней. Я запрыгивал внутрь, а она разгонялась и с криками «Разойдитесь, уступите дорогу, едет царь Сократ» мчала меня по двору. В тот момент я и правда чувствовал себя важной персоной. Правда, один раз она так разогналась, что тачка налетела на кочку, её отбросило в сторону, она на полной скорости врезалась в забор и перевернулась на бок. Если бы не мои смекалка и ловкость, я бы впечатался головой в забор и ещё неизвестно, чем закончилась бы поездка для царя. Но ваш покорный слуга успел выпрыгнуть из транспорта за несколько секунд до аварии.
Во время покоса хозяину вдруг стало жарко, он выключил агрегат, во дворе сразу стало тихо и спокойно, как в подвале. Стянул майку, предварительно вытащив из нагрудного кармана телефон, и сложил своё добро на стол под навесом. Затем снял часы с руки и отправил туда же. Всё это происходило под моим и Сорокиным пристальным наблюдением. Она периодически порхала с забора на ветки деревьев и обратно, совершенно не обращая на меня внимания, точно меня не было во дворе. Я давно понял, вороны и сороки – это самые наглые птицы, поэтому старался с ними не связываться. Если вы читали предыдущие истории обо мне, наверняка помните мои неудачные столкновения с ними[21]. Эти пернатые даже людей не боятся.
Краем глаза я заметил, как из дома вышла Татьяна Михайловна. Она обвела хозяйским взглядом владения и, убедившись, что работа идёт полным ходом, снова скрылась в доме. Через некоторое время женщина снова появилась на крыльце, одетая в джинсы, футболку и кеды, с ключами от машины на пальце.
– Саша, мне нужно срочно съездить в магазин, – сообщила она, перекрикивая шум газонокосилки.
– Ты надолго? – спросил хозяин, выключая агрегат.
– Буквально на полчаса. Решила испечь штрудель, кинулась, а у нас мука закончилась, – ответила Татьяна Михайловна и обратилась к Димке: – Сынок, открой ворота.
Она выехала из гаража, вынуждая меня уйти с дорожки. Так хорошо лежал, так нет же, приспичило ей ехать в магазин. Парень выполнил указание матери и вернулся к уборке. Вскорости с покосом было покончено, мужчины подмели двор, отнесли все инструменты в сарай и направились в дом. Александр Петрович подошёл к столу, на котором оставил свои вещи, и в растерянности посмотрел по сторонам.
– А куда часы делись? – спросил он.
– Понятия не имею. – Димка пожал плечами и, прищурившись, спросил: – Сократ, признавайся, ты взял часы?
А при чём тут я? Чуть что, сразу Сократ. Нужны мне больно ваши часы, на чём мне их носить, на шее вместо ошейника? Я уже давно переболел клептоманией. Помните, рассказывал вам, как однажды заразился непонятно от кого этой страшной болезнью и крал вещи в семье композитора Леонида Исаевича[22]? С тех пор я вылечился, и больше этот недуг не возвращался ко мне.
– А ему зачем мои часы? – недоумевал хозяин и, кивнув на меня, добавил: – Он всю дорогу был рядом с нами и никуда не уходил.
Слава богу, хоть один здравомыслящий оказался, ещё не хватало, чтобы на меня повесили кражу.
– Слушай, отец, здесь сорока крутилась, может, это она?! – неожиданно воскликнул сын. – Говорят, они воришки те ещё, крадут всё, что блестит.
– Думаешь? – Петрович с сомнением взглянул на парня.
– Почему-то уверен в этом. Больше некому, – Димка развёл руками, – мне мой друг рассказывал, как однажды сорока у его матери украла браслет, когда они были на даче. Она так же, как и ты, положила его на стол, и, пока работала в огороде, птица его умыкнула.
– Если это так, тогда на часах можно поставить крест, – вздохнул Александр Петрович и, покачав головой, сказал: – Как матери буду в глаза смотреть, она мне подарила их на юбилей свадьбы.
– Пап, ты же не виноват, – с сожалением заметил сын.
Вернувшись в тот день домой, Татьяна Михайловна застала Димку и Петровича в подавленном настроении. Они сидели за столом и молча пили чай. Глядя на их печальные лица, хозяйка нахмурилась и насторожённо спросила:
– Мальчики, у вас что-то случилось?
– Тань, даже не знаю, как тебе сказать, – хозяин тяжело вздохнул и не успел договорить, она его перебила.
– Сейчас же говорите, что случилось? – взволновалась хозяйка.
– Понимаешь, я потерял часы, – выпалил Петрович. – Вернее, не потерял, у меня их сорока украла. Когда косил траву, снял их и положил вместе с вещами на стол под навесом, а потом обнаружил, что они пропали. Сократ всё время лежал рядом с нами, он никуда не уходил, и сорока тут же крутилась. К тому моменту, как я обнаружил пропажу часов, её и след простыл.
В этот момент я взглянул на Татьяну Михайловну она прикрыла рот ладонью, сдерживая смех. Когда Петрович замолчал, она не выдержала и громко расхохоталась.
– Тань, не пойму что смешного? – хозяин удивлённо посмотрел на неё.
– Бедная птица, – воскликнула Татьяна Михайловна, продолжая смеяться. – Вот так рождаются мифы и легенды. Саша, это я убрала твои часы. Пока вы работали, я выходила на улицу. Смотрю, они лежат на столе. Думаю, отнесу в дом от греха подальше, не дай бог, упадут на плитку, стекло разобьётся. Хотела и телефон прихватить, но подумала, вдруг кто-то позвонит, а ты трубку не берёшь.
Надо же! И как я упустил этот момент? Как она из дома выходила – видел, а вот как часы взяла – упустил. Видимо, солнце так разморило, что на время потерял бдительность.
– А предупредить не могла? – сердито спросил её супруг. – Я себе места не нахожу; думаю, как жене теперь в глаза смотреть, профукал её подарок, а она забрала и молчит, как партизан.
– Я хотела сказать, когда уезжала, да как-то вылетело из головы. – Татьяна Михайловна виновато пожала плечами.
– Вылетело у неё из головы, – ухмыльнулся Петрович. – Лучше бы мука у тебя вылетела из головы, прожили бы и без штруделя. Всё равно мне его не видать как собственных ушей. Ты же непременно скажешь – тебе не положено, ты на диете.
– Обещаю, дам кусочек, – улыбнулась Татьяна Михайловна.
Хозяйка подошла к мужу и, обняв его за шею, поцеловала в макушку.
Вот так сорока едва не превратилась в воровку. После того случая я смотрел передачу по телевизору, так вот телеведущий говорил, что люди зачастую проецируют на пернатых свои собственные пристрастия. Человек думает, что птиц, точно так же как и их, должны привлекать блестящие предметы, потому, если пернатые ими интересуются, люди это запоминают. А когда сороки проявляют интерес к незаметным вещам, человек этого не замечает. Мало того, учёные провели эксперимент и выяснили: сорок вовсе не привлекают блестящие предметы; наоборот, они их боятся. Так что сорока несправедливо заслужила славу воровки, став таким образом героиней русского фольклора. Не удивлюсь, если мама друга Дмитрия тоже нашла свой браслет.
Что-то ударился я в воспоминания, это всё Ирма с её яркой кофточкой виновата.
Весь актёрский состав был уже на сцене, когда появился Павел Сергеевич. Он влетел в малый зал, словно ветер в открытое окно. Увидев Луку, сидящего в зрительном зале на крайнем месте первого ряда ближе к центральному проходу, он подошёл к нему.
– Здорово, приятель, – режиссёр протянул мальчишке руку и спросил: – Как дела?
– Всё хорошо, – ответил парнишка.
– Ты уже придумал, кого будешь играть в Новогоднем представлении в этом году? – поинтересовался руководитель.
– Павел Сергеевич, вы же знаете, я всегда играю Симбу, – с деловым видом ответил он.
– Понял, значит, опять «Король Лев», – кивнул режиссёр. – Роль не забыл?
– Нет, конечно, – хмыкнул мальчишка. – Я её знаю наизусть.
– Замечательно, – улыбнулся Павел Сергеевич, – сегодня установят ёлку, и приступим к репетициям.
Павел Сергеевич одним прыжком преодолел четыре ступеньки и оказался перед нами. Я сидел на диване, рядом с театральным хозяином, а Хичкок – напротив, у ног хозяйки.
– Здравствуйте, господа актёры, – поприветствовал режиссёр. Уперев руки в бока, с важным видом осмотрел декорации, которые остались на прежних местах, затем всех нас.
– Вижу: все в сборе, сегодня никого искать не надо, значит, можно приступать к работе, – сказал Павел.
Мы с Хичкоком переглянулись, мгновенно сообразив: его слова – камушек в наш огород.
Если бы я не знал, что передо мной стоит режиссёр, в жизни не подумал бы, что этому мальчишке за сорок и он имеет какое-то отношение к театру. На нём была надета задом наперёд бейсболка, кроссовки какого-то невероятного цвета, – не лучше, чем кофточка Ирмы, – и пиджак, на пару размеров больше необходимого. Такое чувство, будто он снял его с плеча огромного детины. Под пиджаком виднелась чёрная майка с черепом на груди и надписью на непонятном языке. Когда я посмотрел на его рваные джинсы, мне стало искренне жаль парня. Видимо, у театралов совсем худо с деньгами. Что говорить о сценических костюмах, если они не могут даже себе купить нормальную одежду.
– Ну что, шотландец, говорят, ты вчера здорово повеселил публику? – нахмурив брови, режиссёр посмотрел на меня.
Я невольно напрягся и приготовился к худшему развитию сюжета, но, заметив смешинки в его глазах, чуть-чуть успокоился.
– Зрители написали в интернете о твоём невероятном таланте, – с едва заметной ухмылкой продолжил Павел. – Пишут, якобы ты исполняешь шотландские танцы не хуже, чем актёры.