— Ну, допустим, — сказал я, не понимая, к чему он клонит.
— А я попытаюсь найти нечто принципиально новое. И начну искать это с ребятами. Причем не с бразильскими: они с первых же шагов, с самого детства уже воспитываются в наших традиционных схемах. Поэтому я отправляюсь в Канаду, где еще нет таких сильных, как у нас, традиций в футболе, открою там футбольный центр, наберу в него мальчишек от 7 до 12 лет и начну работать с ними, прививая им новые навыки. К тринадцати годам они уже будут доведены до автоматизма. А лет в шестнадцать эти ребята смогут предложить миру принципиально новый футбол.
— Но в чем будет его «новизна», его суть? — спросил я, все еще отказываясь поверить в происходящее.
— Я называю пока это «системой соучастия» или «ротационной системой». (Так я перевел это с пленки, но, учитывая важность вопроса, приведу оригинальную терминологию, услышанную от Диди: «sistema participativo», а также «sistema rotativo» — И. Ф.)
При этой системе у игроков не будет никаких закрепленных за каждым позиций или функций… Вот возьмите, американский баскетбол. Там команды играют с одним разыгрывающим игроком, который ведет за собой команду, руководит ее действиями. Так вот в футболе, я считаю, нужно иметь в средней зоне поля четырех таких разыгрывающих. А остальные семеро будут все время меняться местами и функциями, причем даже вратарь может подключаться к игре в поле.
— Даже?
— Да, а почему бы и нет? Потому я и называю эту систему «ротационной», что игроки не имеют заранее определенных функций, меняются ролями и местами. Думаю, что именно таким будет футбол в ХХI веке.
— Ну, хорошо, — сказал я, — игроки меняются местами, атакуют со всех позиций, запутывают соперника, но вдруг кто-то ошибается, и команда теряет мяч. А как же в защите обойтись без фиксированных, заранее определенных функций и ролей?
— Все очень просто: в тот момент, когда моя команда теряет мяч, каждый из игроков должен выполнять ту роль, играть на той позиции, где его застигла потеря мяча. То есть, если в момент потери мяча ты оказался на месте правого защитника, ну и играй правого защитника до тех пор, пока наша команда снова не овладеет мячом.
— Но тут ведь должно быть какое-то сверхъестественное взаимопонимание и взаимодействие между игроками. Они должны чувствовать друг друга, как телепаты!
— Конечно! И я думаю, ничего сверхсложного тут не будет, когда мы доведем до автоматизма новые методы игры. Именно поэтому я и хочу начинать осваивать эту «ротационную систему» с мальчишками, которые еще не «отравлены» традициями, не начали играть по-старинке. Которые не рассуждают о себе: «Я — левый защитник», или «Я — либеро», или «Я — форвард». При ротационной системе никто не будет иметь таких «амплуа». Каждый из игроков должен будет научиться выполнять любую задачу, играть на любой позиции. Если надо — атаковать, если надо — защищаться…
— Но почему Вы выбрали для этого эксперимента именно Канаду?
— Да все потому же: в этой стране нет таких стойких игровых канонов, как в Бразилии или Европе. Канадцы не привязаны к каким-то традициям. Там легче начинать обучение футболу «с чистого листа». И доводить новые навыки до автоматизма.
…Я слушал его и не верил своим ушам. Каким же оптимизмом, какой несгибаемой волей и какой упрямой верой в свои силы и в правоту своих идей нужно обладать, чтобы, имея за плечами уже 68 лет и пребывая, извините, в таком плачевном состоянии, когда и до шкафа-то по комнате пройти, как выясняется, весьма трудно, все-таки строить «на полном серъезе» такие космические, дерзкие, рассчитанные на десятилетия планы!
Мы поговорили еще немного. Он стоял, опираясь на палку, и продолжал с увлечением говорить об этом «канадском проекте». Я поинтересовался, есть ли у него в Канаде какой-то опорный пункт, база или, хотя бы кто-то сочувствующий, на кого можно опереться. Диди сказал, что у него там — дочь с семьей. А недавно он купил дом в «стране кленовых листьев», так что начинать будет уже не на пустом месте.
…Я, все же, сфотографировал его на прощанье. Диди уже оправился от боли. А может быть, просто превозмог ее. До шкафа так и не дошел, но у стены стоял уверенно, выпрямившись, каким его и привыкли видеть торсиды разных стран у кромки поля, когда он командовал то арабами, то турками, то перуанцами, то аргентинцами. Бразильцами командовал мало. А теперь уедет в Канаду.
Невероятно, все-таки, бывает устроен иногда наш футбольный мир!…
* * *
…Диди скончался 12 мая 2001 года в том же доме на острове Говернадор. До Канады так и не добрался. И не успел реализовать свои планы создания нового футбола ХХI века. Может быть, кто-нибудь подхватит эту идею? А может быть, это была просто фантазия человека, которого так и не смогли понять на его равнодушной родине…
ГЛАВА 5. МАССАЖИСТ
— Сеньор видел когда-нибудь Пеле в белом парике? — спросил он меня.
Я с удивлением пожал плечами: зачем Пеле парик?
— А я видел нашего Короля в белом парике, с непрозрачными, как у слепцов, очками. Да еще опирающимся на трость, в плаще, застегнутом на все пуговицы, и шляпе, надвинутой на глаза. Он устраивал этот маскарад, чтобы сбежать от толпы, которая готова была разорвать его на части, чтобы получить на память бесценный сувенир: либо автограф, или, если повезет, клочок футболки, или кусок шнурка от его ботинка.
…Марио сказал мне это, показав взглядом на толпу болельщиков вокруг ограды, опоясывавшей стадион. Они нетерпеливо переминались с ноги на ногу в ожидании окончания тренировки сборной, чтобы как только игроки пойдут из раздевалки к автобусу, накинуться на них в погоне за автографами.
Мы беседовали с Марио Америко, массажистом команды, сидя на траве за воротами, в которых стоял, между прочим, Пеле. На тренировках он иногда менял амплуа и играл вратарем, учась отражать удары своих товарищей. Зачем ему это было нужно, мне не совсем понятно, но в «Сантосе» он действительно считался резервным вратарем, и было четыре случая, когда и в официальных матчах становился в ворота.
Отдыхавший неподалеку от нас основной вратарь Феликс одобрительно крякнул, завидев, как Король лихо вытащил из нижнего угла пушечный мяч, пробитый Ривелино в притирку к штанге.
Дело было в конце шестьдесят девятого года на тренировочной базе бразильской сборной, готовившейся к чемпионату мира 1970 года. Я давно собирался познакомиться и побеседовать с Марио Америко и все как-то не получалось. Он работал в Сан-Пауло, я жил в Рио, где Марио бывал только наездами. Со сборной страны. А пробиться за кулисы сборной всегда было очень трудно. Лишь когда старшим тренером главной команды Бразилии в феврале 1969 года был назначен Жоан Салданья, с которым у меня задолго до этого сложилась весьма крепкая дружба, задача эта упростилась: Жоан разрешил мне (вопреки обычным ограничениям) посещать базу, где проживали на сборах футболисты, заглядывать в раздевалки до и после матчей, сидеть на тренировках в непосредственной близости от игроков, за воротами или у боковой линии. Куда обычно фотографы и репортеры не допускались.
И когда, наблюдая и фотографируя очередную тренировочную игру первого и второго составов, я опустился на траву, чтобы передохнуть, увидел рядом Марио.
Разговорились, пошутили, поспорили на результат.
Потом было еще несколько встреч во время тренировок команды.
У этого симпатичного, добродушного и общительного негра вызвал, как мне показалось, некоторое удивление тот факт, что среди местных футбольных репортеров затесался этот неплохо разбирающийся в футболе и к тому же друг «сеу Жоана» парень из далекой, таинственной, вечно, как он был уверен, покрытой снегами и льдами России. И относясь ко мне, как к экзотическому экспонату окружающего нас житейского цирка, он всегда очень дружелюбно общался со мной и с готовностью отвечал на все мои вопросы.
Из бесед, из записей, сделанных в те дни, из сохранившихся в досье пожелтевших вырезок интервью Марио, данных другим журналистам, из разговоров с футболистами и тренерами — его друзьями и коллегами сложился портрет интереснейшего человека, дополнившего коллективный портрет бразильского футбола, который я пытаюсь создать на страницах этой книги.
Участие в чемпионате мира — это великое событие в жизни каждого спортсмена. Победа на чемпионате мира — высшее достижение в биографии футболиста, тренера, да и любого человека, работавшего с командой-победительницей: доктора, повара, завхоза, охранника, пресс-атташе, администратора или сапожника, готовящего бутсы. Марио Америко после победы в Мексике в 1970 году не без гордости говорил: в мире существуют только три трехкратных чемпиона мира: Пеле, Загало и я. Сегодня можно смело утверждать: в истории мирового футбола существует только один человек — Марио Америко, принявший участие в семи чемпионатах мира! И вложивший свой весьма весомый вклад в три победы на этих чемпионатах.
В истории бразильской сборной, как это бывает и во всех остальных футбольных державах мира, после каждого очередного провала на ответственных турнирах, не говоря уже о чемпионатах мира, проходит обычно полная смена руководства команды: отправляются или уходят добровольно в отставку тренеры, руководители, врачи, технические специалисты. За те четверть века, что Марио работал массажистом главной команды Бразилии (с 1950 по 1975 годы), эти перетасовки ни разу не коснулись его! Уходили в отставку все, а Марио оставался и продолжал работу с новыми тренерами и игроками. А всего в футболе он проработал массажистом 38 лет!
В биографии каждого футболиста или любого человека, так или иначе связанного с футболом, всегда найдется своя особая радость и гордость, звездный миг, оставивший яркий след на всю жизнь, описанный в статьях и книгах, вспоминаемый на старости лет со слезами умиления. Для Яшина таким был пенальти, взятый от Маццолы в Риме в 1963 году, для Пеле — его гол, забитый в ворота сборной Уэльса в чемпионате 1958 года. А для героя этих строк звездный час настал после финального свистка французского судьи Гига, зафиксировавшего победу бразильцев над шведами со счетом 5:2 в ф