Отмечен в его биографии и эпизод, когда он даже сломал ногу защитнику немецкой сборной. Но это была не умышленная грубость, а несчастный случай.
Куда чаще сам он превращался в объект насилия со стороны «деревянных ног» (так зовут в Бразилии не слишком умелых футболистов), со стороны всех тех, кто не мог сдержать его «легальными» способами. И случалось нередко, что в ответ на вызывающую грубость или подножку спустя несколько минут Пеле в очередном игровом эпизоде, когда обидчик оказывался рядом, мог изящно унизить его серией стремительных, откровенно издевательских финтов, превращавших грубияна в беспомощного дурачка, уязвленного и оглушенного свистом трибун.
Обычно играл он чисто. Уважал правила игры. И не был способен на «подвиг» Марадоны, который на чемпионате мира 1986 года забил свой знаменитый гол рукой, а потом сказал, что это была «рука Божья».
Но не будем идеализировать Короля! Мог он и схитрить. Как это было однажды, когда в трудном матче, во время подачи углового, ожидая мяч в штрафной площадке и безуспешно пытаясь освободиться от прилипшего к нему защитника, Пеле, воспользовавшись тем, что судья смотрел на угол поля, вдруг неожиданно и быстро просунул голову под руку своего назойливого «сторожа» и одновременно завопил дурным голосом:
– Эй, судья! Судья! Смотри, что он со мной делает!
Судья обернулся, увидел нечто, напомнившее прием из греко-римской борьбы, и, подавленный авторитетом Короля, послушно свистнул и… показал на отметку пенальти.
Впрочем, не всегда у него проходили такие номера. Известен случай, когда самый строгий, самый принципиальный и неподкупный бразильский судья Армандо Маркес (ставший потом президентом национальной федерации судей) выгнал однажды Короля с поля.
Это, впрочем, был не единственный казус в творческой жизни великого футболиста. Известен совсем уж анекдотический, но вполне реальный случай, когда в Колумбии местный судья тоже попытался удалить Пеле, но торсида разбушевалась, на поле полетело все, что могло и что не могло летать, возникли, говоря языком полицейских протоколов, «серьезные беспорядки», в результате которых матч был прерван, судья (!) изгнан со стадиона, свисток взял резервный арбитр, который первым делом вызвал из раздевалки уже принявшего душ и отдыхавшего Пеле и попросил его… доиграть матч.
Да, Король мог быть хитер, мог быть строг, но в то же время всегда был и остается до сих пор чрезвычайно сентиментальным.
Слезы короля
Да, он очень сентиментален. (Кстати, это – типичная черта бразильского национального характера.) И плачет он с необычайной легкостью. Был бы, как говорится, повод.
Впервые это случилось, точнее не «случилось», а стало заметно широкой публике, сразу же по окончании финального матча на чемпионате мира в Швеции и увековечено десятками фоторепортеров: семнадцатилетний темнокожий мальчонка, только что забивший два гола в финальном матче в ворота шведов, буквально взахлеб рыдает на плече счастливо улыбающегося Жилмара.
Потом Пеле плакал в Чили в 1962 году, когда стал «бикампеоном», прослезился в момент завоевания «трикампеоната» в Мексике в 1970-м. Обильно лил слезы, когда забил тысячный гол: рыдал, пока журналисты и торседорес носили его вокруг поля на своих плечах. Затем плакал под душем и всхлипывал, уже сидя на скамейке и вытираясь. И трогательно вновь прослезился, когда там, в раздевалке, я вручил ему маленький сувенир – программку нашего футбольного матча с автографом Льва Яшина, сказав, что великий русский вратарь тоже поздравляет его с тысячным голом. (Лев Иванович, по правде говоря, передал мне ее для Пеле за несколько месяцев до того дня: когда я был в отпуске в Москве. Ну, а вручение сувенира я просто приурочил к самому торжественному и счастливому моменту в жизни Короля.)
Он ронял скупую мужскую слезу каждый раз, когда прощался с футболом. А поскольку этот процесс затянулся на долгие годы, то и слезы лились с завидной регулярностью. В тридцать один год он прощался со сборной: плакал. В тридцать четыре – расставался с «Сантосом»: рыдал. В тридцать шесть – прощался с «Космосом»: лил слезы как ребенок.
И пожалуйста, не надо скептических улыбок! Я не иронизирую, не высмеиваю, не издеваюсь над ним. Просто привожу факты, зафиксированные тысячами фотографий и сотнями репортажей. И прошу вас, читатель: давайте будем объективны! Давайте зададимся таким вопросом: смог ли кто-нибудь из нас, пусть даже самых твердокожих и крутых мужиков, избежать влаги в глазу, когда в твою честь стотысячная архибанкада «Мараканы» вдруг подымается на ноги в едином порыве, и куда-то в небо, к планетам, к созвездию Южного Креста несется обращенное к тебе мощное, громоподобное: «О-стань-ся!!!»
Его дом – его крепость
Да, это именно так, в его дом посторонний человек не войдет ни под каким предлогом. И это логично. Это разумно. В любой стране мира личная жизнь известных людей обязательно привлекает всеобщее внимание и рождает массу слухов, сплетен и легенд. Потому и Пеле всегда стремился не подпускать пытливых репортеров и к своему дому в прямом смысле этого слова и к своей личной жизни, протекающей за границами футбольного поля.
Помнится, он поразил меня ответом на вопрос одного из репортеров, который упрекнул Короля в том, что тот долго скрывал факт своего «жениховства», своего ухаживания за Розе-Мери и предъявил миру и журналистам свою супругу только после свадьбы. Пеле ответил ему, что не хотел создавать никаких проблем для своей невесты: «А вдруг у нас с ней что-то не сложилось бы и свадьба не состоялась бы? Тогда она на всю жизнь осталась бы «невестой Пеле». И это могло бы создать ей проблемы, если бы она вдруг нашла бы кого-то другого…»
Согласитесь: это была похвальная деликатность! Свадьба с Розе-Мери состоялась в начале 1966 года. Через год появилась дочь Келли-Кристина, потом сын Эдиньо, затем еще одна дочь Дженифер. И двенадцать лет семья эта считалась «образцово-показательной»: кроткая Розе-Мери, милые детишки, папочка, любимый в семье и боготворимый миллиардами людей планеты.
В газетах и журналах Бразилии и других стран мира довольно часто появлялись статьи о мире и согласии в королевском семействе, оно стало своего рода «визитной карточкой» Бразилии шестидесятых-семидесятых годов. Тем более что супруга была белой, ее знаменитый на весь мир муж – негр. Тут вам, пожалуйста, и трогательное отсутствие барьеров между расами, и полное отсутствие расовой сегрегации, тут и счастливая судьба вышедшего из социальных низов одного из темнокожих сынов нашей великой Бразилии…
И потому известие о начавшемся в 1978 году бракоразводном процессе было воспринято бразильцами с таким же изумлением и недоверием, с каким итальянцы услышали бы о падении Пизанской башни, а мы, россияне, о высадке наших космонавтов на Марсе.
Я считаю необходимым отдать должное знаменитым супругам: бракоразводный процесс у них тоже оказался образцово-показательным: без прилюдной стирки белья, без истерик и публичных упреков. Пеле был мудр и щедр: Розе и дети получили достойную компенсацию, и все это завершилось вполне благопристойно и благополучно. Насколько, конечно, в таких ситуациях можно говорить о «благополучии».
После развода, как и следовало ожидать, Король немедленно получил самый высший рейтинг на негласной национальной ярмарке самых завидных женихов. Разумеется, при каждом удобном случае, по любому поводу, а то и без повода, он постоянно повторял, что не намерен снова вступать в брак. И… извлекал хороший «навар» из своего холостяцкого положения: поток его подруг становился все более бурным, ужасая жадных до подробностей соотечественниц Короля его всеядностью и вызывая бешеную зависть бразильских Казанов.
Открыла перечень его возлюбленных юная Шуша – девчушка, пытавшаяся сделать себе карьеру в лучах телевизионных прожекторов. Уже сама по себе завязка этого романа носила черты голливудской мелодрамы, выдаивающей с удивительной легкостью слезы умиления из глаз прекрасной, но слабой половины человечества. Чего стоит одна только завязка этого романа! Когда Король в первый раз попытался пригласить девушку (а ей в ту пору было не то 14, не то 15 лет) в кино, замиравшее от предвкушения романтического приключения, но воспитанное в строгих традициях дитя сказало Пеле робкое «Да!», но тут же предложило спросить разрешения у строгого папеньки.
Пеле вздохнул, но согласился, позвонил домой и откровенно, без всяких там обиняков сказал:
– Здравствуйте! С вами говорит Пеле. Я хочу пригласить вашу дочку в кино. Вы не возражаете?
Теперь поставьте себя на место этого папеньки и попытайтесь представить себе, что вам звонят и заявляют такое по поводу вашей невинной еще, чистой дочурки!
Заслышав в трубке соблазнительно рокочущий баритон, явно принадлежащий мужчине, безусловно, не юного возраста, определенно намного ближе к пенсии, чем к первой получке… бдительный папенька, естественно, не поверив насчет «Пеле», наглецу, назвавшему себя именем великого Короля, тут же назвал точный, но не поддающийся цитированию адрес, куда именно тот должен отправиться вместо кино.
Пришлось Королю смирить гордыню, звонить еще раз и долго убеждать строгого отца, что это не розыгрыш… Что он – действительно Пеле, и что речь идет именно о кинотеатре, и ни о чем другом.
В конце концов в кино они-таки пошли. Потом погуляли. Потом… ну, что бывает потом, нетрудно догадаться.
Короче говоря, роман состоялся, и за те несколько лет, что он развивался, широко освещаемый местной и национальной прессой, благодаря громкой и крепкой «дружбе» с Пеле Шуша сделала головокружительную карьеру.
Очень скоро этой никому до тех пор не известной девочке было доверено ведение утренней детской телепрограммы, которая завоевала сумасшедшую популярность, рейтинги ее ток-шоу побили всех конкурентов и соперниц на других каналах. Шуша стала самой популярной ведущей детских программ сначала в Бразилии, а вскоре – после импорта своих программ на другие телеканалы Западного полушария, и в иных странах Латинской Америки.