В КРАЮ ГАУШОС
Чистенький Нову-Амбургу с клумбами гортензий, педантично размеченными пешеходными переходами и полупустыми пивными барами находится уже совсем недалеко от цели нашего путешествия — Порту-Алегри, столицы штата Риу-Гранди-ду-Сул. Шоссе наконец-то спускается с гор в долину реки Жакуи и вытягивается в длинную серую ленту. Справа и слева виноградники и поля пшеницы, плантации риса и кукурузы.
А затем снова, в который уже раз, в ветровом стекле машины появляются предместья большого города. Правда, здесь, на подходе к Порту-Алегри, воздух почище и суеты поменьше, чем, скажем, в пригородах Сан-Паулу. Да это и понятно: здесь нет металлургических гигантов или автомобильных фабрик, рудников или машиностроительных заводов. Порту-Алегри окружен предприятиями легкой промышленности: обувными фабриками, мукомольнями.
Город появляется неожиданно. Вместо указателей автострады номер сто шестнадцать вдруг видишь на стенах домов таблички «авенида Фаррапос». Слева аэропорт. Справа — нет-нет и мелькнет за домами река Гуаиба, на которой виднеются даже отсюда, с шоссе, высокие опоры полуторакилометрового моста, по которому уходит на юг, к уругвайской границе и дальше к Монтевидео, сто шестнадцатая автострада. Мост нужно будет посмотреть: о нем с восхищением пишут все, кто бывал в этом городе. Называют чудом инженерного искусства, восхищаются легкостью, с которой подымается, пропуская суда, центральный пятисоттонный пролет моста.
Город словно вырастает на глазах. Приземистые дачные домики предместий сменяются пяти-шестиэтажными корпусами квартала Сан-Жоан, а впереди надвигаются двадцатиэтажные фасады авениды Боржес де Медейрос. Как-то удивительно быстро заканчивается путешествие, которое казалось раньше таким пугающе долгим и полным неожиданностей.
Позади — 1534 километра двух автострад — Виа-Дутры и шоссе 116. Мы в Порту-Алегри, что в переводе на русский язык означает «Веселый порт».
Этим необычным именем город обязан забавной истории своего возникновения. В середине XVIII века, устав от нескончаемых войн и препирательств с Испанией за обладание самой южной частью бразильской территории, правительство Португалии решило посредством планомерной колонизации окончательно закрепить ее за собой. На Азорских островах гонцы из Лиссабона огласили высочайшее приглашение: в южную Бразилию вербуются молодые супружеские пары, которым король гарантирует бесплатный проезд, бесплатный надел земли, стройматериалы и, в качестве рабочего скота, индейцев. От переселенцев требовалось только одно: плодиться и заниматься сельским хозяйством. Вдохновившись королевским призывом, они с таким рвением приступили к исполнению вышеупомянутых обязанностей, что уже через несколько лет после прибытия в 1752 году первых шестидесяти супружеских пар с Азорских островов скромный «Порто дос казайс» («Порт супругов») превратился в шумный город Порту-Алегри, столицу одного из богатейших штатов Бразилии. Едва ли не единственным напоминанием об этой романтической истории осталось сейчас название Асорес — «Азорские острова», которое носит тихий городской сквер близ тяжеловесного каменного моста, переброшенного через маленькую речушку.
Порту-Алегри, населенный потомками азорских переселенцев, позже смешавшимися с немецкими, итальянскими, славянскими колонистами и в первую очередь с самими бразильцами, приходившими на плодородные земли Риу-Гранди-ду-Сул из Сан-Паулу и Рио-де-Жанейро, весьма успешно оспаривает сейчас с Белу-Оризонти позиции третьего по значению города страны.
Порту-Алегри похож на другие столицы бразильских штатов, и в то же время он своеобразен и неповторим. Кажущаяся, на первый взгляд эклектика архитектурных стилей XIX и XX веков постепенно перестает раздражать и даже начинает нравиться. Во всяком случае она радует глаз куда больше, чем, скучная геометрия улиц Белу-Оризонти или бездушное нагромождение небоскребов Сан-Паулу. Тем более что столица Риу-Гранди-ду-Сул в отличие от Сан-Паулу располагает прекрасными парками и садами. Даже в самом центре города, заставленном зданиями банков и фирм, нашлось место для небольших скверов и араукариевых аллей, для аккуратных клумб и геометрических зеленых газонов декоративного кустарника, Впрочем, боюсь, что я оговорился, упомянув «центр» города. В Порту-Алегри это понятие весьма условно. Здесь нет какой-то площади, улицы, перекрестка или монумента, который мог бы служить таким же городским центром или осью, как проспект Аньянгабау в Сан-Паулу, как авенида Варгаса в Рио, не говоря уже о площади Трех властей в Бразилии. Порту-Алегри застраивался весьма хаотично и сумбурно. Он растекался по берегу широкой и уже безнадежно загрязненной реки Гуаиба, взбирался на пологие холмы и тянулся вдоль дороги, по которой издревле на север, в Парану и Сан-Паулу, перегоняли караваны скота.
Самая шумная и хаотичная улица Порту-Алегри это Андрадас. Здесь лихорадочно бьется пульс деловой жизни, здесь расположены конторы и банки, здесь делаются деньги, заключаются сделки, наживаются и теряются состояния. С раннего утра до поздней ночи на тротуарах и мостовых этой улицы толкутся сотни чистильщиков ботинок, бродячих торговцев, мелких маклеров, готовых посредничать в любой сделке на любых условиях: плотва, урывающая свой кусочек удачи у сильных мира сего, укрывшихся за стеклянными фасадами улицы Андрадас.
В одном из близлежащих переулков находится правление фирмы строительных материалов «Силикальсите до Бразил», которая одной из первых в Риу-Гранди-ду-Сул заключила весьма выгодную торговую сделку с советским Министерством внешней торговли. Коммерческий директор этой фирмы Луис Сести — молодой и обаятельный человек, его энергия и живость заставили бы побледнеть от зависти самого предприимчивого паулиста. В 1969 году он побывал в Москве и подписал контракт на поставку в Порту-Алегри советского оборудования для завода силикатного бетона. Луис с энтузиазмом рассказывал о перспективах расширения жилищного строительства, которые открываются в Порту-Алегри после строительства этого завода, и взял с меня торжественное обещание приехать на церемонию его сдачи в эксплуатацию. Вообще, он оказался удивительно приветливым и гостеприимным, этот веселый Луис Сести. Он пригласил меня к себе домой, задарил книгами и сувенирами, познакомил со множеством своих земляков, показал мне город и его окрестности. А когда я, уезжая, начал благодарить его, Луис удивленно ответил: «За что благодаришь? По-другому я не мог бы и поступить со своим другом. Ведь я же гаушо!»
Гаушо… Вообще-то, строго говоря, гаушо — это пастухи-скотоводы, традиционная фигура, которую до сих пор можно встретить на дорогах Риу-Гранди-ду-Сул. Но этим же именем зовут себя все жители этого штата, точнее говоря, все его коренные обитатели, хотя на подавляющем большинстве из них, разумеется, не увидишь традиционной одежды гаушо: широченных, как у запорожских казаков, шаровар, заправленных в грубые сапоги, платка на шее, ножа на боку. О гаушо сложены народные легенды и Песни, их фольклор изучается учеными, им посвящены тысячи ходящих по всей Бразилии веселых анекдотов. Гаушо являют собой идеал мужественности и удали, потому что гаушо — это сыны пампы, лихие наездники, неутомимые скотоводы, труженики бескрайних степей Риу-Гранди-ду-Сул. «Я — гаушо», — с гордостью говорят о себе выходцы из Риу-Гранди, даже оказавшись в Париже или прожив сорок лет где-нибудь в Австралии. Ведь гаушо — это «супербразилец», это символ трудолюбия и воплощение всех известных человечеству добродетелей. Удалой джигит, проводящий полжизни в седле, а другую половину — у костра. Гаушо — это человек, который не расстается с пистолетом, но без причины не обидит и мухи. Покоритель прерий и защитник угнетенных.
…Так утверждают сами гаушо. В последнее время, однако, К им приходится все меньше скакать в седле и все чаще становиться к станку, все реже — хвататься за пистолет и все, больше — за молоток и лопату. В степях Риу-Гранди начинают дымить заводские трубы, и серые ленты асфальта пересекают некогда девственные прерии.
Однако начинавшаяся индустриализация не привела еще к коренным переменам в экономической жизни этого штата, являющегося основной житницей Бразилии. В отличие от некоторых других бразильских штатов сельское хозяйство Риу-Гранди диверсифицировано. Если почти все сельское население Параны занято только выращиванием кофе, то в Риу-Гранди возделывают четыре основные культуры: пшеницу (80 процентов национального производства), кукурузу, рис и виноград. Гордость штата — животноводство: в среднем на каждого жителя Риу-Гранди приходится пять голов скота! Здесь зарегистрирован чрезвычайно высокий, если сравнивать с остальными районами страны, уровень потребления мяса: 70 килограммов на человека в год… Это, конечно, не означает, что каждый гаушо только и делает, что с утра до вечера жует бифштексы. Трудно найти другой район Бразилии, где знаменитая «среднестатистическая курица» (в данном случае, впрочем, правильнее было бы сказать «среднестатистическая корова») была бы столь условной величиной: все земли и все миллионные стада, которыми гордятся гаушо, принадлежат небольшой кучке латифундистов. А добрых 99 % населения штата относится к той категории населения, которую у нас называли «безземельными батраками» или «пролетариями деревни».
Были времена, когда хозяева этих земель не имели даже точных представлений о границах своих владений, превосходящих по территории иные европейские государства. И не могли сосчитать свои несметные стада, нагуливавшие жир на пастбищах, примыкающих к границам Бразилии с Аргентиной и Уругваем. И не только потому, что стада были слишком большие, но и потому что сами они, владельцы этих сокровищ, далеко не всегда успевали в своих бесконечных деловых хлопотах освоить таблицу умножения. Вследствие этого торговля скотом велась зачастую по не очень сложному, но весьма надежному методу: коров выгоняли из загона через узкую калитку, и покупатель бросал в шапку владельца скота золотую деньгу за каждую проследовавшую мимо «голову».