Что значит «автономия» полета? Испрашиваю я.
— Это значит, — поясняет, устраиваясь поудобнее Журандир, — что, если через семь часов мы не объявимся ни в Алтамире, ни в Сантарене, нас начнут искать.
— И найдут?
— Бывает, находят, — отвечает Перондини.
— Но редко, — заключает Рейс.
Взметая каскады воды из-под колес, машина скользит по грязи, врубаясь винтами в водопад дождя. Чернеющая за стеной дождя в конце взлетной полосы сельва приближается с вселяющей трепет скоростью. Рейс знает свое дело: самолет отрывается в той самой точке, где исчезают наши последние надежды на благополучный взлет. Вздохнув с облегчением, мы повисаем над провалившимися вниз деревьями и медленно, словно на ощупь, плывем куда-то на запад.
Дождь кончается довольно быстро, хотя густая облачность продолжает прижимать нас к сельве, лениво ползущей назад под фезюляжем «баркрайфта».
Часа через полтора после вылета Журандир торжественно сообщает, что под нами горы Серра-дос-Каражас. Мы приникаем к окнам. Внизу медленно проплывают невысокие, покрытые лесом возвышенности. Рейс показывает нам на стрелку магнитного компаса. Она вздрагивает и мечется по циферблату: в Серра-дос-Каражас гигантские залежи железной руды.
Одновременно с началом работ по прокладке Трансамазоники сюда прибыли американские геологи из компании «Юнайтед Стейтс стил», которая заключила с бразильским правительством соглашение о совместной разработке этих месторождений. Газета «Трибуна да импренса» писала, что содержание железа в здешней руде вдвое больше, чем в той, которую используют металлургические комбинаты «Юнайтед Стейтс стил» в Питтсбурге. И что лет через шесть-семь после начала разработок все питтсбургские комбинаты этой компании будут работать на бразильской руде. Поэтому близость намеченной трассы Трансамазоники от Серра-дос-Каражас не была случайной.
Впрочем, не только эти «железные горы» подогревают интерес к Трансамазонике. Американская фирма «Кинг рэнч», владеющая скотоводческими фермами и мясокомбинатами не только в Техасе, но и в Австралии, некоторых странах Африки и в Аргентине, прослышав о прокладке этой магистрали, купила между Беленом и Марабой громадную территорию, собираясь превратить ее в крупнейшее в Бразилии скотоводческое хозяйство. На транспортировке мяса из штата Пара в Европу и США «Кинг рэнч» выиграет пять суток у своих аргентинских конкурентов.
Большие лесные массивы купила в окрестностях будущей Трансамазоники и «Джорджия-пасифик» — крупная американская компания по переработке древесины. Другая американская фирма «Оксидентал петролеум» закупила значительную часть акций бразильской компании СИВА, занимающейся разработкой полезных ископаемых в Амазонии, в частности, залежей оловянных руд в Рондонии — на западной оконечности будущей Трансамазоники.
Трансамазоника должна была помочь освоению и этих и иных, поистине сказочных богатств края. Однако казалось странным, что трассу дороги прочертили на карте до того, как было проведено хотя бы черновое изучение районов, через которые она должна была пройти. Лишь спустя полгода после начала работ на Трансамазонике фирма «Лаза», занимающаяся картографическими работами и аэрофотосъемкой, получила от правительства заказ на проведение работ по радарной аэрофотосъемке Амазонии.
Невольно возникает вопрос: не логичнее ли было бы сначала провести такую съемку, выявить основные залежи полезных ископаемых, а уже после этого намечать трассу дороги?.. Это, впрочем, был далеко не единственный вопрос, который задавали бразильцы в связи с началом работ по прокладке автострады через Амазонию. Географы и ботаники высказывали опасения, что энергичное наступление на сельву может привести к необратимым изменениям в экологическом равновесии этого края. Ряд тревожных сомнений возник также у ученых и сертанистов, занимающихся судьбой индейских племен. Они опасались, что неожиданное столкновение с культурой и техникой «белых» может нанести индейцам, которых, кстати сказать, в Бразилии осталось не более 150 тысяч, непоправимый удар.
Заволновались и руководители северо-восточных штатов — самых бедных в стране: ведь часть ассигнований на строительство Трансамазоники была заимствована из и без того скудных программ помощи Северо-Востоку. Страна разделилась на два лагеря. На сторонников и противников будущей Трансамазоники. На энтузиастов и скептиков. Если можно было найти: в Бразилии место, где не кипели бы эти страсти, где не бурлили бы споры, где все были «за» и ни одной души — «против», то этим местом была, конечно же, Алтамира — крошечный, забытый людьми и богом поселок на берегу Шингу, ожидавший Трансамазонику с истовым неверием в свое счастье, с трепетным нетерпением и благодарностью.
Месяца за полтора до нашего прилета в Алтамиру этот поселок принимал президента республики, прибывшего на церемонию начала работ по прокладке Трансамазоники.
Дернув за шнур, президент повалил заранее подпиленное дерево. На оставшемся пне была укреплена бронзовая мемориальная доска, которую Журандир продемонстрировал нам как выдающуюся историческую реликвию. Мы благоговейно помолчали и побрели к находящемуся неподалеку сараю. Начальника участка там не оказалось. Его заменял инженер Карлос Вас де Мелло.
— Мы ведем прокладку участка дороги на восток — к поселку Мараба, — говорит он, поеживаясь на сыром ветру. — Работают у нас около шестисот человек. Впереди отряды топографов, километрах в пятидесяти за ними — рубщики леса — матейрос, а позади — главный фронт: механизированные отряды. Из Марабы нам навстречу прокладывает трассу другой отряд. Мы должны встретиться где-то посредине.
— О, это очень интересно! — восклицает Карл. — Но когда произойдет встреча?
Карлос пожимает плечами:
— Многое будет зависеть от погоды. Когда начнутся дожди, работы остановятся.
На пути в поселок Журандир приглашает нас заглянуть в столовую для рабочих. Вытирая руки полотенцем и испуганно моргая глазами, нас встречает Франсиско Атасилио дос Сантос — лысеющий, вспотевший от жара плиты владелец и шеф-повар этого заведения.
С женой и семью детьми добирался он сюда из поселка Салгейро на северо-востоке страны. «Мне дали на переезд кредит в две тысячи крузейро. Теперь я выплачиваю его», — рассказывает Франсиско.
— И откуда берутся деньги на это? — спрашивает Карл.
Франсиско молча кивает головой в сторону дымной плиты, у которой суетятся с поварешками две кухарки.
— Это дает вам прибыль? — удивляется Карл, делая ударение на слове «это».
— Да как сказать… Не то чтобы прибыль, но жить можно. Цены тут у нас, слава богу, высокие, и мы можем кое-что зарабатывать.
Франсиско начинает перечислять, сколько стоят в Алтамире курица, фасоль, рис, яйца, кофе. Немцы аккуратно фиксируют все это в своих книжечках, однако истинный смысл того, что такое Амазония, доходит до них, когда Франсиско упоминает цену на пиво. Для Карла, который поглощает пиво в гигантских количествах, цена на этот благословенный напиток служит безошибочным барометром стоимости жизни в каждом населенном пункте, через который он проезжал: в Рио-де-Жанейро он платил за бутылку «Брамы» один крузейро, в Белене — два, в Марабе — уже два крузейро и восемьдесят сантаво, а тут, в столовой Франсиско, такая же бутылка стоит четыре крузейро!
— Это еще не так дорого! — улыбается Франсиско. — Если вы попадете на золотые прииски, то там заплатите за бутылку десять крузейро.
В такой же пропорции поднимаются по мере удаления от «очагов цивилизации» цены и на все остальные товары.
— Черт возьми! — говорит Юлиус. — Тут надо или быть миллионером, или умирать с голоду.
— Этот устроился не так уж плохо, — замечает Журандир, когда мы снова трясемся по ухабам в нашем джипе. — А вообще переселенцам здесь приходится трудно. Каждая семья, прибывающая на Трансамазонику, получает по сто гектаров земли во временное пользование. Но чтобы освоить ее, нужно выжигать лес, корчевать пни, удобрять участок пеплом, оставшимся от пожарища. Чтобы нанять рабочего, владелец участка должен платить ему пять крузейро в сутки. Это — официальная ставка. Но поскольку таких денег у колона нет, он должен все делать своими руками: рубить, корчевать, выжигать. И он еще не подозревает, что лет через пять, когда хозяйство начнет налаживаться, земля истощится, и все надо будет начинать сначала на новом месте.
Маленькая Алтамира встречает нас тишиной и афишами цирка «Орион», обещающими глотание шпаг, эквилибристику на проволоке и дрессированных обезьян. Хозяин заведения — чилиец Луис Альберто Тапиа Мартинес разъезжает по Амазонии с труппой, набранной в бразильском городке Макапа. Однако все артисты говорят по-испански, выдавая себя за иностранцев.
— Это придает особый шик спектаклю, — говорит Луис.
Дырявый шатер «Ориона» стоит на одном месте до тех пор, пока каждый из жителей данного поселка не посмотрит его «красочный, неповторимый, лучший в мире спектакль с участием интернациональных сверхзвезд» по крайней мере трижды. Только когда несколько вечеров подряд на спектакли не приходит ни один зритель, Луис решает, что пришло время снова трогаться в путь.
Кроме цирка есть еще в Алтамире маленький кинотеатр, закрытый из-за отсутствия фильмов, и даже ночной бар, где развлекаются гатейрос — охотники на диких кошек. Время от времени в нем вскипают страсти и разгораются побоища, напоминающие сцены из ковбойских фильмов. Но в основном жизнь в этом сонном городке тихая и спокойная. Года два назад, в тот самый день, когда сюда прибыла нынешняя судья Алтамиры — молодая и энергичная Мария-Елена Феррейра, в городе вспыхнула перестрелка. Не потерявшая присутствия духа жрица правосудия тут же издала указ: «Тот, кто отныне и впредь будет стрелять на территории города, подлежит аресту на 24 часа с обязательной конфискацией оружия». С тех пор на улицах Алтамиры царит покой. В городе даже нет тюрьмы, и преступники остаются на свободе в ожидании суда. По субботам они являются в участок: «Я здесь, доктора Мария…» Те, кого Мария-Елена осуждает на тюремное заключение, отправляются на отсидку в Белен.