- Ну?! - вскричал Боб. - Навалом всего в коридоре - бери сколько унесешь…
Я лишь покачал головой…
- Чем же ты занимался в Нью-Йорке? Мессенджер? Рассыльный, что ли?
- Угу. На велике. - Боб надорвал пакетик с чипсами. - В Нью-Йорке полно мессенджеров. Видели?
Еще бы! Видел ли я этих парней! Их безрассудство и дерзость меня изумляли. В потоке автомобилей они, бешено вращая педали своих велосипедов, проникали в любую щель, вызывая оторопь и проклятия водителей. Подрезая радиаторы, мессенджеры исчезали в глубине автомобильной стаи, вздыбив, точно акульи плавники, свои горбатые рюкзаки, из которых порой торчали весьма «негабаритные» предметы - тубусы, рулоны и прочее. При этом мессенджеры на ходу вели переговоры по сотовому телефону с клиентами, уточняя адреса и условия доставки. Вероятно, и заработок при таком риске нестыдный…
- Больше четырех сотен в неделю не получалось, - вздохнул Боб. - Но другой работы не было. Сколько ребят бегают без работы, живут на пособие - велфер. Вы бы смогли жить на велфер? Триста долларов в месяц… То-то. И потом, я таких впечатлений набрался, надолго хватит… Вы были когда-нибудь, скажем, в «Карнеги-корпорейшен» на Медисон? Или в «Банк оф Нью-Йорк», на Двести восьмидесятом Бродвее? Или у ребят в «Коламбиа Брокгастинг компани», на Пятьдесят второй улице? То-то. А я был. Видел, как они там окопались. Такой дизайн и королям не снился…
Серые глазки Боба азартно блестели. Рыжие патлы елочной мишурой выбивались из-под замызганного кепаря.
Острый носик вздрагивал, втягивая прозрачную каплю, грозившую капнуть в пластмассовую чашку с кофе.
- Можно подумать, что тебя там везде встречали цветами, - подначил я.
- Честно говоря, дальше мейл-рума меня пускали не часто, - вздохнул Боб. - Но и в почтовой комнате можно кое-что увидеть. Вау! Я и в русских офисах был. Компания «Транс-коммодитес» в Эмпайре. Вы знаете эту компанию? - запнулся Боб, заметив мою заинтересованность. - Привез им какой-то важный пакет. Вообще, наши ребята не очень любят ездить к русским - хорошо, если выплатят диспетчеру положенные за доставку деньги, а то еще и по шее дадут, найдут повод… Так о чем я? Да, привез я пакет в Эмпайр, только собрался уйти, как меня позвали к самому боссу. Тот сидит в кабинете, за окном весь Манхэттен, птиц со спины вижу. Босс мне говорит: «У тебя легкая рука, Боб. Хороший пакет привез». И дал мне сорок долларов. Неплохо, верно?
Я улыбнулся. Наверняка пакет этого парня принес моему старому знакомому Сэму немалый заработок - миллиончик-другой, не меньше…
- Трудно устроиться мессенджером, Боб?
- Не-а. Диспетчер запишет фамилию, выдаст рацию, подберет велик. Садишься на велик и едешь. Берешь посылку в одном месте, отвозишь в другое место; главное - взять расписку в получении. Все! Заказчик платит диспетчеру от десяти до пятнадцати долларов, в зависимости от дальности доставки. Мессенджер получает долларов семь, а с вычетом налога остается доллара четыре. Негусто.
- Да. Скучно.
- Всякое бывает. - В глазах Боба вспыхнули озорные огоньки, он бросил в рот горсть чипсов и подмигнул. - У мессенджеров тоже случаются истории… Приезжаешь за посылкой, а там тебя дожидается… - Боб пытливо оглядел меня: продолжать, нет? Но слишком велико искушение выглядеть молодцом. - Сами понимаете, скучает тетушка. И все уже готово. Постель, как арена в Медисон-сквер-гардене… Ну натягиваю презерватив и отрабатываю свою пару сотен за визит. Иногда такая дамочка попадается, что и глаза закрывать не надо… А пара сотен еще никому не мешала, верно?
Я кивнул - верно, не мешала…
- Одна такая тетка меня раза три вызывала. Потом что-то перестала. То ли муж вернулся, он у нее на Аляске работал, то ли померла. Старая была, лет пятидесяти. - Боб смутился, глянул испытывающе исподлобья.
Но мой смех его приободрил. Боб придвинул бутылку с вином.
- А бывает еще… Только тут диспетчер умывает руки. Передаст заказ как заказ. Но с просьбой клиента перезвонить ему на бипер. На ходу перезваниваешь, а клиент дает новый адрес. Ну приезжаешь туда, берешь пакет, отвозишь. Платят неплохо. А если проколешься, остановит полиция, обыщет, тогда будет очень плохо…
- Не понял, - признался я. - Что это за пакет?
- Гм… Наркота, конечно… Тут, главное, не расколоться, не выдать адресок. Иначе тебя могут и наказать. Одного парня пристрелили.
- И ты развозил наркотики?
- Так я вам и рассказал, - ухмыльнулся Боб и раскупорил вино…
Оля, Ося и Анечка
Слово «Канзас» своим грубоватым и корявым звучанием вошло в мою жизнь куда раньше, чем веселое слово «Америка». В далеком детстве ребята нашего двора собирались под крутой лестницей, что вела на верхние этажи дома. Здесь, в духоте и полумраке, рассказывались занятные истории, среди которых приключения девочки Элли и ее друзей на пути к знаменитому волшебнику Гудвину, в его Изумрудный город, занимали не последнее место… А все начиналось в далекой стране под названием Канзас, во время свирепого урагана, который перенес домик со спящей девочкой Элли в волшебную страну Жевунов…
С тех подлестничных посиделок минула целая жизнь. И вот он, таинственный Канзас. Неспроста именно с урагана начались приключения девочки Элли. «Канзас» на языке индейского племени сиу означает «быстрый, дымный ветер».
В 1541 году в эти забытые Богом места занесло испанского дона Фернандо де Коронадо. Вслед за испанцем сюда потянулись французы. Уж больно хороши были меха, что добывали люди племен осагов, кикапу и шауни, охотясь на бескрайних равнинах и в долинах двух спокойных рек, названных, как и страна, - Канзас-ривер и Арканзас-ривер…
Много можно поведать о славном штате Канзас, образованном на землях бывшей французской Луизианы. И что в сельском хозяйстве Канзас достиг невиданных успехов - столько лет поставляет России пшеницу и кукурузу. И что технику производит разную - от сельскохозяйственных машин до самолетов. Кстати, по количеству частных самолетов Канзас обставил всю Америку - вероятно, толчком послужил пример девочки Элли, которая первой взмыла над плоской равниной штата во время урагана. Возможно, поэтому латинское изречение «Через тернии к звездам» и явилось девизом штата. И что при населении в два с половиной миллиона человек в Канзасе насчитывают два миллиона двести тысяч частных автомобилей. Конечно, таким примером остальную Америку не удивишь, но впечатляет. Однако не эти сведения, почерпнутые в справочнике, сейчас теснились в моей памяти.
Темные тени ночного Канзаса, скользящие по стенам купе, погружали меня в воспоминания…
В самом конце восьмидесятых, в Ленинграде, среди моих друзей-приятелей прошел слух, что наш товарищ, художник и книжный график Иосиф Латинский с семейством получил наконец разрешение и, уехав в эмиграцию, поселился в Канзасе. Именно там его приняла еврейская община под свою опеку. Вообще в Канзасе на девяносто процентов жителей, исповедующих христианство, приходится ноль целых три десятых процента тех, кто молится в синагогах своему богу Ягве. Вот община и решила пополнить Осей и его семейством этот малый процент, хотя сам Ося не верил ни в Бога, ни в черта… Одна оставалась неясность: жена Оси, Оля, - русская, и дочь, Анечка, записана русской. Неужели они приняли гиюр[2] и стали единоверцами главы семейства?! Позубоскалив на эту тему, ленинградские приятели успокоились, а вскоре и вовсе выяснилось, что Латинские проживают не в Канзасе, а в Бостоне…
История эмиграции Оси и Оли - это история любви, история «одиночества в толпе», а главное, история противостояния человеческой мерзости, что, таясь до поры, выплывает тысячетонным ледяным айсбергом, при встрече с которым разбиваются в щепки самые крепкие отношения между близкими людьми…
Итак - действующие лица. Оля, Ося и маленькая Анечка - с одной стороны. Родственники Оли и Оси - с другой. Отец Оли, кандидат географических наук, полковник в отставке, завотделом Геофизической обсерватории имени Воейкова, мать, Зоя Георгиевна, домохозяйка, старшая сестра и младший брат, студент ЛЭТИ. Родители Оси - мать, Лия Наумовна, и отец, инвалид войны; брат и сестра. Время действия - 1979 год. У власти - Брежнев и ленинский ЦК. «Железный занавес» хоть и поржавел, но еще достаточно крепок - толщиной в Берлинскую стену.
А началось все несколько раньше, со свадьбы Оли и Оси в 1975 году. В жизни часто все начинается со свадьбы. Лия Наумовна, мать Оси, женщина властолюбивая, эгоистичная, желала сыну жену-иудейку из хорошей семьи скорняка или зубного врача, а не хрупкую, белолицую и сероглазую Олю из семьи отставного полковника, наверняка антисемита… В свою очередь, мать Оли, Зоя Георгиевна, равно как и отец-отставник, желали для своей двадцатидвухлетней дочери-красавицы совсем другого мужа, а никак не тридцатичетырехлетнего художника с заметной проплешиной в черной шевелюре и длинным носом с горбинкой. Да и глаза избранника дочери, черные, овальные, с хитроватыми искорками в глубине, ничего хорошего не сулили… Словом, Монтекки и Капулетти - два равноблагородных семейства заняли боевые позиции. Стратегическая задача была такова: развалить этот брак навсегда, тактическая - оттянуть всеми силами свадьбу, и тогда, возможно, новобрачным самим надоест возня и они охладеют друг к другу. Свадьбу переносили несколько раз - с весны на осень и обратно. Но все же она состоялась. Мать Оси не пришла. Родители Оли отметились, но какие у них были кислые физиономии на фотографиях! Не свадьба - поминки…
У Латинских началась семейная жизнь. Взаимное желание родителей найти изъян в невестке и зяте переполнили чашу терпения - молодые прервали всякие отношения с «предками». Глухо! На годы… А в 1979 году Осей овладела мысль об эмиграции. Как-то он вернулся домой после очередного «отлупа» в издательстве, где грубо нарушили пункт договора, касающийся гонорара, и сказал: «Все! Не могу больше так… с родителями, с работой… Не хочу! Поехали!» А что Оля? Оля, как Ося. На свете у Оли нет никого ближе Оси и четырехлетней Анечки…