час рухнет! Так, так… Сию секунду… Опоздали, товарищи! Вот, готово! Прощай, Наташа!.. Попал!» Из мавзолея вылетело тело Тиберия с усами. Эмпайр стейт билдинг дрогнул и повалился. Грохот всё рос и стал непереносимым. «А-а-а!» — закричал Шелль.
Вдоль гостиницы проезжал грузовик, но его шум никак на грохот взрыва не походил, домик был довольно далёк от каприйской дороги. Никакой музыки слышно не было. «Странно, очень странно», — думал Шелль, всё ещё дрожа под одеялом кровати. Он и проснулся, и не совсем проснулся. «Наташа… Жива, она здесь!..» В комнате было темно, но за окнами как будто уже светлело. «Какое счастье, что я не поехал в эту страшную страну! Никогда не поеду!.. После «Сеньориты» всегда тяжёлая голова… Не случился бы опять nervous breakdown, как тогда… Я и права не имею жениться с моим прошлым, с болезнями!..» Сердце у. него стучало так же сильно, как в конце кошмара. Почему-то ему было страшно зажечь лампу на столике. «Совершенно нелепый бред! Хоть был бы какой-нибудь смысл!.. Никакого, ни аллегорического, ни символического. Просто вздор! Ни за что к ним, не поеду! Какое счастье, что я на Западе, на свободе!..»
Он с усилием приподнялся, сел на кровати, разыскал ногами туфли и прислушался. Ему показалось, что издали еле слышно в самом деле доносилась тарантелла. «Да, они там живут… Неужто так рано играют? Но тогда хоть понятнее… На ощупь — так и не зажёг лампы — пробрался к окну. Там за что-то ухватился рукой: сильно кружилась голова. Он постоял с минуту и отворил окно. Над Капри всходило солнце. комнату хлынул морской воздух. Он вдыхал его с жадностью Стало легче. «Господи, как хорошо!.. Всё пройдёт, быть может всё будет уничтожено, но это, это останется!..»