— Так ты и оказался в столице? — Фалкон выглядел еще более мрачным, чем в момент битвы с демоном.
— Да, — кивнул Таллаг. — Меня вышвырнуло из врат рядом с вашей обителью-монастырем. Первой мыслью было вернуться, но я не мог, меня не пустили без денег… Тогда я побежал к вам, но меня остановили у ворот. Я кричал, умолял, пытался даже прорваться, но меня не слушали. Когда мне все же удалось достучаться до стражи, и я дождался, пока ваши пастыри соблаговолят послать отряд на помощь, было уже поздно.
Кулаки Таллага сжались.
— Ваше промедление стоило жизни моим родичам. — Зверолюд не кричал, он говорил поразительно тихо, медленно сжимая кулаки. — Аише было всего восемь зим и она, вместе со Скаром, погибла от лап тварей, сражаться с которыми, по вашим словам — ваш долг. — Он с вызовом взглянул в глаза гиритца.
— Я не стану оправдываться перед тобой, — так же тихо ответил Фалкон. — Я воин и я выполняю приказы. Мы выступили сразу, как только нам сказали и спешили, как могли.
— Вы даже не позволили мне пойти с вами.
— Ты сам-то понимаешь, какую глупость сейчас сказал? — кротко спросил Фалкон. — Сколько тебе тогда было? Пятнадцать? Я даже сейчас не узнал тебя, если бы ты не рассказал эту историю.
— Вы оставили меня одного в своем городе, а когда я смог вернуться, то увидел на месте Зимней Спячки лишь пепелище. Под руководством жрецов, работники уже начали возводить стены вокруг оскверненной земли, вкладывая обереги между камней. Я даже не смог проводить в последний путь своих родичей, не увидел их тел, не простился с ними! — Таллаг попытался вскочить, но Исель, на глазах которой выступили слезы, удержала его за плечи.
— Там было слишком много убитых, среди которых были и зверолюды, и люди, и демоны. Мы не могли очистить тела лишь молитвами, и пришлось все сжечь…
— Тела моего племени не подвержены заразе, — Таллаг немного успокоился.
— Ты не видел, что там произошло, парень, — тяжелый взгляд храмовника буквально пригвоздил зверолюда к стулу. — Твои родичи ушли достойно, забрав с собой многих тварей, но и им самим пришлось несладко. Там была настоящая бойня и, порой, мы даже не могли определить, какому телу принадлежат разбросанные вокруг внутренности и конечности! Скверна распространялась с безумной скоростью, и мы сделали то, что должны были — не позволили ей расползтись по вашим землям! — Фалкон встал и навис над столом, словно скала. — Стоило нам выйти из врат Пути, как опустошитель превратил их в бесполезную груду камней. Так что мы даже не могли сообщить о случившемся вашим верховным шаманам в Урочище. Нам пришлось решать все на месте и, поверь, решение далось нам нелегко. Я понимаю твою горечь и делю твою скорбь, но пойми и ты — у нас не было выбора. Много моих братьев остались в Зимней Спячке навсегда и были сожжены вместе с ее защитниками. Кровный брат Гириона пал в той битве! Мы, тоже, принесли свою жертву, как и все, кто борется со Скверной, так не вини нас в том, что произошло. Хочешь кого-то ненавидеть? Ненавидь тварей, что уничтожили твой дом!
Над столом разлилось тягостное молчание, даже Миаджи опустила взгляд, разглядывая доски пола. Демоницу не волновали дела людей, но сейчас она чувствовала боль и переживание своей хозяйки, передававшиеся и ей самой.
— Я знаю, что ты прав, — Таллаг нарушил молчание. — Но я не смог с этим смирится за прошедшие годы, не могу и сейчас.
— Значит, демона под боком ты терпишь, а нас нет?
— Миаджи не раз спасала мою шкуру, пусть и делала это только по воле Кисары. — Зверолюд взглянул на демоницу. — Но она именем своей хозяйки и своим собственным, поклялась, что не имеет никакого отношения к той бойне и вообще до призыва не была в нашем мире, родившись в тот миг, когда ее позвала Кисара. Она и Миаджи моя новая семья, как и все в Крыльях Удачи, а семью не выбирают.
— Это, конечно, стоящее оправдание, для порождения Скверны. Но это твое дело и вот что я скажу тебе, — перегнувшись через стол, Фалкон тихо произнес: — Я не могу открыть подробностей, но если наша миссия увенчается успехом, то, ты по праву сможешь считать своих родичей отомщенными, так же, как и я всех своих братьев, что пали в борьбе со Скверной.
— О чем это ты? — Таллаг оживился, и из его глаз пропала затаенная злоба. — Да так, — храмовник опустился на свое место. — Хмель развязал мне язык, и я сболтнул лишнего, да простит меня Гирит.
— Ты уверен, что ты гиритец? — Снова спросил зверолюд. Его недоверчивый взгляд остановился на глазах монаха и тот кивнул:
— Вот теперь мы подошли и к моей части обещания, — Фалкон ловко разлил вино по кружкам и, сжав свою в огромном кулаке, за один глоток опустошил ее. Вытерев седые усы, он продолжил:
— Я же сказал, что служу Защитнику всю свою жизнь. Но мои предки не были гиритцами…
— И что же? В семье пекарей родился храмовник? — хмыкнул Таллаг, которому новая порция вина вернула расположение духа.
— Ранее в моей семье почитали другого бога. Несколько поколений моих далеких предков служили Сидонию Воздаятелю. — В голосе Фалкона прозвучала нескрываемая гордость. — Поэтому среди гиритцев я чувствую себя… Лишним, но если Защитник избрал меня, то так тому и быть. Сидонитов больше нет, а вот мой далекий предок сопровождал самого Аларда Дария и встретил свою смерть в обители Нерушимых Врат! Бок обок с самим верховным лордом.
— Правда? — Теперь уже Кисара придвинулась поближе.
— Это написано в семейных архивах, — важно кивнул гиритец.
— А ты, стало быть, не из простых смертных, раз в твоем роду ведутся эти архивы, — подал голос молчавший до этого Калеос.
— Мой род берт свое начало еще во времена предшествующие Империи! Я родился на севере, в городе Гальтаг, на острове Готтерберг, где до сих пор стоит поместье моей семьи. — Фалкон немного смутился. — Точнее теперь там заправляет моя двоюродная сестра и ее муж, нам, храмовникам, не нужно ничего, кроме того, что дает нам Гирит Защитник. Наша семья это братья по ордену.
— Судя по твоему тону и кислой физиономии, этого не скажешь, — хихикнула Миаджи.
— Что поделать, — пожалуй, это был первый раз, когда гиритец ответил демонице без явной ненависти в голосе. — Меня забрали в орден с самого детства, и я не успел вкусить прелестей состоятельной жизни.
— Но был бы не прочь? — Губы Миаджи растянулись в улыбке.
— Даже не пытайся сбить меня с истинного пути, предначертанным мне Защитником. — Покачал головой Фалкон. — Мои мирские желания несущественны и для меня нет высшего блага, чем защищать народ Светлых земель. Я гиритец и я щит своего бога.
— Да-да, — важно закивала демоница, явно передразнивая храмовника. — Никаких мирских желаний, только добрые помыслы. Ведь помыкание остальными жителями Светлых земель — это всего лишь необходимость! Кто-то же должен слизывать грязь с ваших сапог и кланяться вам, лишний раз, проверяя на прочность камни брусчатки своим лбом.
— Умолкни, порочное исчадие Бездны, — вопреки гневным словам, Фалкон вздохнул. — Мне и самому не нравится это подобострастное обращение ко мне и братьям. Заметь, оно не нравится не только мне, но и остальным храмовникам, взять, к примеру, эту лачугу, — гиритец развел могучими руками. — Стража так суетилась, что преподобному Алектису пришлось на них даже прикрикнуть. Они собирались уступить нам свои казармы, но пастырь настоял на этом месте, заявив, что нам нужен лишь ночлег и еда. Он даже запретил стражникам привести тут все в порядок.
— Зная отношение в Ариарде к вашему ордену, я удивлена, что не увидела здесь пары сотен верующих, вылизывающих пыль собственными языками. — Не удержалась от ехидства Миаджи.
— А я удивлен, почему я или кто-то еще из моих братьев до сих пор не укоротил твой не в меру длинный язык. — Фалкон потянулся и стул под ним скрипнул.
— Простите ее, — Кисара зажала рот протестующей демоницы ладонью. — Девочка совершенно не умеет себя вести, но я над этим работаю.
— Если она откажется повиноваться, просто отдай ее в нашу ближайшую обитель. — Посоветовал ветеран.
— Вы говорили, что ваши предки знали Аларда Дария? — южанка решила перевести тему на ту, что интересовала ее больше остальных.
— Ну, началось, — Таллаг страдальчески закатил глаза. — Я спать, — сообщил он всем, поднимаясь из-за стола. — Откровения утомили меня.
— Я думаю, мы все решили? — Фалкон взглянул на зверолюда и тот, после недолгих размышлений, кивнул.
— Я постараюсь не держать зла на тебя и твоих братьев. Но знай — вы, по-прежнему, мне не нравитесь. — С этими словами Таллаг пересек комнату. Стянув сапоги и улегшись на дальнюю кровать, он отвернулся ото всех, накрывшись с головой шерстяным одеялом.
— С вашего позволения, я, тоже, отойду ко сну, — Калеос, пошатываясь, встал и под смешки своей сестры добрался до одной из кроватей, на которую незамедлительно и упал, забывшись сном.
— Мелковат эльф, вот и сморило, но держался до последнего, — Фалкон улыбнулся. Сейчас он совсем не казался храмовником, разумеется, если не брать в расчет его размеры. Обычный седой воин, не больше ни меньше. — Может, и ты уберешься с глаз долой? — Монах взглянул на показавшую ему язык Миаджи. — Что ж, Гирит, я приму это испытание, так же, как и те, что были до него. — Храмовник вздохнул.
— Так что на счет Аларда Дария? — Кисара заняла место Таллага и с любопытством взглянула на гиритца.
— Думаю, что все известное мне, можно найти и в писаниях, хранящихся в архивах Фририарда, — Фалкон еще не знал, что ненароком затронул любимую тему южанки и что та, вопреки своим страхам перед орденом, так просто не сдастся.
— Мало ли, вдруг там что-нибудь упустили? — Кисара подлила храмовнику вина.
— Это так важно для тебя? — гиритец с явным одобрением смотрел, как уровень жидкости в его кружке приближается к ровным краям. — Алард Дарий в одиночку одержал верх над принцем-демоном, в то время как все мы едва справились с одним опустошителем, а ведь это лишь одно из его деяний. Храмовник назвал недавно убитого демона обозначением, принятым, как среди его ордена, так и среди демонологов. Так называли огромных тварей, используемых в качестве основной ударной силы выходцами из Бездны.