воришь, женщина? — тихо произнес вожак зверолюдов, но в наступившей тишине его слова прозвучали довольно громко и даже угрожающе. — Гармония? — Скар презрительно сплюнул и, вряд ли случайно, выбрал для плевка именно ту сторону, где стоял рыцарь — защитник. — Не хочу расстраивать тебя, но оглянись, — мужчина развел руками. — Собрались бы мы здесь, если бы все жили в мире и достатке? Этого мало? Выгляни за Стену, и ты увидишь, как эта твоя гармония скалится на тебя из-за мертвых деревьев Потерянных земель. Недостаточно? Взгляни на врата в Бездну и на тварей, что лезут из них. Заберись в горы или углубись в леса и встреться с кровожадными чудовищами, что прячутся там. Отыщи руины старых городов и спроси у демонопоклонников, что они думают о твоей гармонии.
Нахмурившиеся зверолюды кивали, в знак согласия со словами своего вожака, а тот продолжал:
— Не молитвы, и не добро твоей богини спасут этот мир. Только битва! Скверну следует выжигать раскаленной сталью и только так!
— Мы не сможем очистить наши земли, если не очистимся сами! — запальчиво ответила Лисандра, приблизившись к зверолюду. — Сердце Лигеи открыто для всех, кто готов встать на путь искупления!
Девушка указала на свою грудь, где на нагруднике был выгравирован символ богини — благодетельницы: четыре треугольника, расположенных в виде креста и похожих на лепестки распустившегося цветка, в центре которого располагался алый камень, символизирующий сердце Лигеи, одинаково открытое всем четырем сторонам света.
— Без молитвы нам не обрести душевный покой! Вы сами! Ты сам! — она ткнула пальцем в широкую грудь Скара. — Разве ты не молишься своей богине?
— Мы почитаем Праматерь, — Скар оскалился, в пляшущем свете костра став похожим на пугающую смесь человека и волка, со своими желтыми глазами и клыками. — И я сам молюсь ей, но не так как вы, люди, молитесь своим богам. Матери Волчице не нужны слова, не нужны ей и щедрые подношения, и коленопреклоненные церемонии, не за этим она породила на свет своих щенков. Я молюсь ей, но молюсь так, как велит мне сердце. Поле битвы — мой алтарь! Пролитая кровь, что утолит великий голод Праматери — вот моя молитва! — Скар залпом осушил очередной рог, протянутый ему одним из воинов.
Одобрительный вой поднявшихся со своих мест зверолюдов, оглушил Лисандру.
— Но нельзя же убивать, ради самой жажды убийства! Это же… — паладин поначалу не решилась произнести слово, уже готовое сорваться с ее губ и за нее это сделал Колд:
— Это зверство, — жестко произнес рыцарь — защитник, снова приблизившись к костру. — Этим зверям не понять стремлений светлых богов, паладин, бесполезно спорить с ними. Гирит Защитник велит нам…
— Да — да, — перебил храмовника Скар. — Все мы знаем, что ты сейчас скажешь, бездушный. Все вы говорите одно и тоже и поэтому не нравитесь нам: без устали твердите, что вы — щит вашего бога, в то время, как сами постоянно прикрываетесь им!
— Не смей!.. — В голосе Колда впервые проявились человеческие эмоции.
Лисандра почти физически ощутила волну праведного гнева, что исходила сейчас от гиритца.
— Не богохульствуй! — процедил сквозь зубы рыцарь — защитник, широко шагнув в освещенный костром круг.
— Думаешь напугать меня, храмовник? — широко и неприятно улыбаясь, Скар подошел к монаху вплотную.
Оскалив длинные клыки, не мигая, он глядел в холодные глаза собеседника.
— Посмотри, гиритец, посмотри на меня и моих братьев по крови — у нас нет ни дома, где теплится очаг, ни семьи, что ждет нас и которую мы могли бы защищать от безумных орков или от тварей, скрывающихся в горах Великого Хребта или во тьме Застывшего леса. Нам некого оберегать от зла, таящегося в темных уголках нашей родины, острова Стаи. Нас там никто не ждет! У нас ничего нет, кроме наших жизней. Все что мы имеем — ты видишь сейчас перед собой, и всех нас ждет лишь один исход — смерть. Она придет за нами сейчас, сегодня, завтра, через несколько лун или даже зим — не важно. Важно лишь то, как мы встретим ее. Важно то, как Праматерь Урсула, великая Волчица, посмотрит на нас, когда настанет время, и мы предстанем перед ее взором.
Лисандра слушала Скара, открыв рот, как и все, кто пришел с ней к костру зверолюдов. Только Колд, по-прежнему, взирал на воина сверху вниз, с тщательно сдерживаемой злостью. Но Скара это не интересовало, он продолжал говорить:
— Недавно мы пришли из-за Стены, гиритец. Всего лишь пять лун назад, нас было больше трех десятков. Десять наших братьев навсегда осталась в Потерянных землях. Они сгинули там и память о них, скорее всего, умрет вместе с нами. Мы помним, и всегда будем помнить их, но мы не скорбим о павших. Они ушли достойно и мать Волчица с радостью примет их. Мы дети Урсулы, мы рождаемся и живем ради битвы. Мы погибаем в крови, окруженные побежденными врагами, как и надлежит выводку Праматери. Мы смело идем вперед! К смерти и славе!
— Сквозь ливни крови! — Единый рев зверолюдов поддержал боевой клич своего народа, сорвавшийся с уст их вожака, Скара Кровожада.
— Мы не отступаем и не бежим, мы умираем с оружием в руках и великая Праматерь, глядя на деяния своих детей, улыбается нам. А что ваш бог, гиритец?
От улыбки Скара у окружающих по спине пробежали мурашки. Вожак зверолюдов ткнул Колда пальцем в нагрудник, и сталь гулко ударилась о сталь.
— Этот Гирит, он хотя бы иногда смотрит в вашу сторону?
Потрясенная неожиданной речью Скара, Лисандра уже готова была броситься между ним и гиритцем, чтобы предотвратить, казавшееся ей неизбежным кровопролитие. Но, совершенно неожиданно, храмовник отступил, отведя взгляд.
— Даже если Гирит и не смотрит в мою сторону, — прошептал Колд. — Мне достаточно того, что я могу обратиться к нему в своем сердце. Сам я слаб, но силен именем его и величием его власти. — С этими словами, монах развернулся и скрылся в сгущающемся ночном сумраке.
— Чего это он? — Скар, ожидавший от храмовника чего угодно вплоть до боя, но никак не ухода, озадаченно моргнул. — Странный какой-то… — зверолюд пожал плечами, повернувшись к сидящим у костра. Хмурое выражение покинуло лицо Скара, и на нем появилась веселая ухмылка. — Да и Бездна с ним! Лучше скажите, почему мой рог до сих пор пуст?!
Сквозь пространство
Лисандру разбудил шум, доносящийся откуда-то издалека. Он не был громким, но отдавался ударами колокола центрального собора Ариарда в больной голове паладина. С трудом разомкнув тяжелые веки, Лисандра открыла глаза и увидела мутное окно, в которое без устали бился дождь. Но вовсе не удары капель по стеклу и подоконнику разбудили девушку, из-за окна то и дело доносился шум, приглушенные голоса и странный скрежет.
Паладин озадаченно моргнула. Звуки снаружи не могли послужить причиной ее пробуждения. Она проснулась от чего-то другого.
Тук-тук.
Только сейчас девушка поняла, что лежит на постели в тесной комнатке, пропитанной запахом хмельного меда. Попытавшись вспомнить, как она очутилась в этом месте, Лисандра быстро поняла, что ее попытки тщетны. Все происходящее вечером словно скрывал какой-то туман.
Тук-тук.
— Дверь? — девушка несколько раз моргнула, пытаясь отрешиться от головной боли, сухости во рту и непривычного чувства растерянности.
Непрерывно ругая себя за неумение пить и проклятое упрямство, вкупе с нежеланием оскорбить зверолюдов отказом от трапезы, паладин попыталась встать и не смогла сдержать стона — все тело ныло и болело, словно после участия в рыцарском турнире после прямого удара копья противника и падения с лошади.
Тук-тук.
— Кого там еще демоны принесли! — злой рев раздался совсем рядом с Лисандрой, и она едва не упала с кровати, когда тонкое и колкое одеяло рядом с ней стремительно дернулось, и из-под него появился взъерошенный черноволосый мужчина, в котором девушка с ужасом узнала Скара.
— Постучишь еще раз, и я забью свой кулак тебе в глотку, да так глубоко, что пощекочу брюшину! — продолжал угрожающе рычать вожак зверолюдов.
Скар рывком вскочил на ноги, и девушка увидела его покрытое шрамами и татуировками мускулистое тело: угловатый змей обхватывал тугие жгуты мышц и тянулся от левой руки до самого плеча, где перебирался на грудь, когтистой лапой касаясь бычьей шеи воина.
— А… — вот и все что смогла сказать паладин ордена Лигеи Благодетельницы при виде почти обнаженного мужчины с которым проснулась в одной постели.
— А, — эхом повторил Скар, на котором были лишь короткие штаны, повернув косматую голову и изумленно уставившись на девушку.
Немая пауза продолжалась несколько мгновений, затем Лисандра проворно подобрав ноги, забилась в угол кровати, уперевшись в ее деревянную спинку и стену комнаты.
— Ч-ч-что ты тут делаешь, дикарь! — задыхаясь от смешанных чувств, выкрикнула девушка, скомкав почти все одеяло и прикрывшись им словно броней. Сгорая от стыда, девушка поняла, что на ней самой лишь тонкая ночная сорочка, а ее броня лежит в дальнем углу комнаты.
— Спал… наверное, — Скар огляделся, озадаченно почесав голову. — А где это я? — уже спокойней спросил он у паладина.
— Откуда я знаю?! — Взвилась Лисандра. — Почему ты спал со мной?!
— О! — многозначительно изрек зверолюд. — Не знаю, — честно признался он, пожав широкими плечами. Девушка только сейчас заметила родимое пятно в форме клыка с левой стороны его груди — знак избранного Урсулой воина, которого жестокая богиня наградила безудержной яростью, вторым ее даром своим детям. Вокруг родимого пятна у зверолюда было вытатуировано изображение волчьей головы, а изображение клыка, охваченного темными линиями, точно вписывалось в разинутую пасть зверя.
Тук-тук.
— Разорви тебя медведи! Сколько можно стучать, проклятье на твою пустую голову! — Спрыгнув с кровати, Скар мощным прыжком приблизился к двери. Покрытые рисунками мышцы на теле воина пришли в движение, словно оживляя угловатые изображения зверей и рун.
— Подожди! — Выкрикнула Лисандра, но было уже поздно — одним сильным рывком зверолюд распахнул дверь, без труда сорвав крепления, удерживающие внутренний засов.