— Хорошо, — что-то ткнулось ей в ладонь и Лисандра с грустной улыбкой погладила волчью морду.
Мокрый нос животного оставил на доспехе влажный след, отчетливо заметный в зеленоватом свете, что исходил от посоха некроманта.
— Докатилась, женщина, даже животное тебя жалеет, — Скар фыркнул.
— Потому что от тебя не дождешься, — сердито буркнула Лисандра себе под нос. Она сделала это настолько тихо и неразборчиво, что даже острый слух зверолюда не смог различить ее слов.
Вдруг пол, под ногами идущих ощутимо затрясся, а гул оберегов, оставшихся где-то над их головами, усилился. Теперь амулеты в стенах обители разгорелись до предела своих возможностей и начали трескаться один за другим.
С потолка посыпалась пыль.
— Скоро обитель не выдержит, — Алектис взглянул на каменный свод над головой, жмурясь от каменной крошки, падающей на его морщинистое и осунувшееся лицо. — Нужно поспешить.
Шагающий следом за гиритцами архимаг, согласно кивнул, и его ученица не смогла сдержать удрученного вздоха.
— Скажи что-нибудь, что не так очевидно, храмовник. — Скар погладил рукоять топора, выглядывающую у него из-за спины. — Расскажи лучше, почему твои братья — монахи грызли друг другу глотки во внутреннем дворе.
— Знай свое место! — Гирион обжег зверолюда взглядом, но тому это было безразлично.
— Зверолюд прав, — неожиданно поддержал Скара Фалкон. — Что случилось в этом месте? Капелланы и пастыри должны об этом знать!
— Капелланы — может быть, но мне ничего неизвестно, клянусь. — Алектис выглядел подавленным и говорил очень тихо, так, что его слова почти растворялись в гулком эхе шагов, отражающемся от голых каменных стен. — Я не ожидал, что все обернется именно так. Ни один из отрядов, отправившихся к этой обители — не вернулся. Я даже представить не мог, что наши братья способны убивать друг друга.
— Людям свойственны подобные поступки, — равнодушно заметил некромант. — Все мы ошибаемся… — он почти погрузился в мрачные размышления о собственных ошибках, но ему помешала Алира.
— Особенно часто ошибаетесь Вы, мой бестолковый господин, — безжалостно заметила девочка.
— Вы — определенно, очень интересный экземпляр, милочка, — Гранер Ласкнир давно наблюдавший за Алирой, приблизился к ней, но посох некроманта неожиданно преградил ему дорогу.
— Еще раз назовете ее экземпляром, и я заставлю вас пожалеть об этом, — серьезно произнес Эгистес Отверженный, добавив с мрачной улыбкой:
— Неоднократно пожалеть.
— Учитель, — Кая потянула архимага за рукав. — Не нужно провоцировать его. Вы видели, что он может делать. Некромант опасен!
— Именно это в нем меня и привлекает, — беззаботно улыбнулся Гранер Ласкнир. — Лояльные светлым богам некроманты — редкость, а настолько сильные — тем более.
Гирион, услышав эти слова, недоверчиво покосился на колдуна, ледяным взглядом выражая свое отношение к подобному заявлению. С детских лет воспитанный монахами и посвятивший свою жизнь защите страждущих от сил Тьмы, гиритец смирился с компанией некроманта, но не принимал ее.
Эгистес заметил взгляд рыцаря-защитника и вознаградил его в точности таким же — холодным и полным недоверия. Некромант чувствовал себя чужим в отряде, хотя зверолюды, признаться, заслужили его симпатию своей честностью и простотой, пусть они и недолюбливали колдовство. Дети Урсулы никогда ничего не скрывали и говорили то, что думают.
Эгистес Отверженный еще раз пожалел о том, что они потеряли демонолога, единственную, кто, возможно, смог бы понять его, за исключением Алиры. Эгистес как сейчас помнил ту ночь, когда он вернул к жизни дочь Фирота Лишенного Скорби. Девочка стала верной спутницей и, благодаря наследию своего отца, выгодно отличалась от любой нежити. Алира выглядела как человек, не разолгалась, не утратила способности мыслить и оказалась весьма сильным спутником после того, как переступила грань смерти.
Некромант давно понял, что привязался к той, кого считал своим единственным другом, несмотря на дурной характер и язвительность. Пусть он и обещал Алире отпустить ее, вернув в загробный мир, но не хотел терять девочку.
В глубине души Отверженный радовался, что дочь Фирота не пожелала покидать этот мир и ему не придется прощаться с девочкой навсегда. Это звучало эгоистично, но это было именно так.
Эгистес боялся остаться в одиночестве. Именно поэтому он хотел бы поговорить с Кисарой. Они оба обладали темным даром, но южанка жила среди обычных людей и могла бы многое рассказать Эгистесу, что так и не решился подобный шаг.
Но теперь южанки нет. Неизвестно, выживет ли сам колдун, когда все закончится и закончится ли это при его жизни. Умирать еще раз Эгистес не хотел и, если бы не фокусы архимага, его вместе с Алирой здесь бы уже не было.
Но сейчас, когда камень Возврата уничтожен, остается только держаться вместе со всеми. Эгистес не доверял никому, кроме Алиры и это угнетало его, не давая покоя.
— Мы кое-что нашли, — бесшумной походкой из темноты вышла Исель, недовольно взглянув на направленный ей в грудь меч Гириона.
— Что именно? — Рыцарь-защитник окинул темную эльфийку взглядом и опустил оружие.
— Большой зал, в середине что-то похожее на врата Пути, только очень старые и, — эльфийка отвела взгляд. — Сломанные. Они разбиты и, судя по следам, не магией. Мы проверили путь и само помещение — никаких ловушек нет.
— А какая-нибудь магическая дрянь? — поинтересовался Скар. — Может, пустим вперед старикана? Убьет — не жалко. Он свое уже отгулял.
— Благодарю за доверие, — сухо бросил архимаг, смерив ухмыляющегося зверолюда укоризненным взглядом. — Я был о Вас лучшего мнения, господин Кровожад.
— Прости, что разочаровал, — хмыкнул Скар, не проявляя ни капли раскаяния. — Теперь, наверное, не смогу нормально спать по ночам, без твоего-то доверия… Если выживу.
— Я проверила зал и на магию тоже, — вставила эльфийка. — Как я и говорила — я только учусь чародейству, но даже моих способностей хватает, чтобы распознать ловушки, если бы они были. Поверьте, в этом мой народ разбирается.
— Веди. — Несмотря на присутствие пастыря в отряде, команду отдал Гирион, а сам Алектис, казалось, замкнулся в себе.
Немного восстановив силы, Кая вновь разожгла на своей ладони маленький огонек и он, вместе с посохом некроманта осветил ровные гладкие стены, слегка подрагивающие в слабом пламени.
Подземелья обители Нерушимых Врат не отличались от убранства верхних этажей: знамена ордена и тексты молитв, выгравированные в камне чуть выше уровня глаз. Где-то писания прерывались вырезанными фресками, изображающими деяния Сидония Воздаятеля или сценами минувших битв его ордена.
Идеально подогнанным каменным плитам могли позавидовать особняки вельмож, так же, как и высоким потолкам, чьи овальные своды поддерживали белоснежные колонны, которых совсем не коснулось время. Все в обители Нерушимых Врат, будто замерло и лишь обереги учащенно бились в древних стенах, словно сердце самой цитадели, переживающей свои последние мгновения.
Как и говорила темная эльфийка, они вышли в темное помещение, в центре которого стояли врата Пути. Задумчивый Таллаг бродил кругами, а Калеос замер у дальней стены, изучая что-то сокрытое от остальных непроницаемым мраком подземелья. Обернувшись к прибывшим, зверолюд удостоил их мимолетного взглядом, после чего вновь склонился над вратами, водя по камням ладонью.
— Плохо видно, — проворчал Таллаг. — Посветите.
Архимаг подошел поближе, жестом подозвав Каю, и пламя волшебницы выхватило из темноты то, что когда-то являло собой портал. Чтобы не произошло с вратами Пути, пользоваться ими теперь не получилось бы при всем желании: камни с магическими символами кто-то нещадно обломал чем-то тяжелым, обратив в груду бесполезных булыжников.
— Так и знал, — Таллаг указал на явственные царапины на боку одного из обломанных столбов. — Это даже не молот, скорее булава, но уж точно не магия. — Острый коготь зверолюда поскреб раскрошившийся край глубокой царапины. — Кажется, у одного из ваших братьев было подобное оружие, булава в виде солнца. Его звали… Лертас! При упоминании храмовника, что спас ее жизнь, Исель опустила голову.
— Это не мог быть он, — недоверчивый Гирион в несколько широких шагов подошел к месту, рядом с которым сидел Таллаг. Внимательно изучив следы от оружия, гиритец помрачнел еще больше.
— Я же говорил, — с чувством превосходства, Таллаг выпрямился.
— Все булавы в нашем ордене выглядят так, — рыцарь-защитник продолжал изучать царапины, словно желал найти какой-то несоответствие. Но такового не нашлось. Гирион прошел множество сражений и легко мог узнать следы, оставленные оружием братьев по ордену. Так же, как и сейчас.
— Зачем гиритцам ломать врата Пути в обители сидонитов? — Фалкон посмотрел на обломки так, будто искал в них ответ на свой вопрос. — И где тот, кто это сделал?
— Его здесь нет, как и того, что мы ищем, — Гранер Ласкнир встал в центр круга на платформе и широко раскинул руки.
Между тонкими пальцами архимага промелькнули фиолетовые всполохи, искрами слетевшие на забитые каменной крошкой линии символов. Но ничего не произошло. Волшебство архимага почти сразу же погасло.
— Только не говори, что ты снова все сломал! — Таллаг скривил губы. — Опять оставил нас без шанса вернуться домой!?
— Отнюдь, — устало покачал головой старик.
Долгие переходы измотали немолодое тело мужчины. Он с трудом выровнял дыхание, но ничего не мог поделать со слабостью в ногах и болью в костях, терзавшей его долгие годы.
— В этих вратах Пути уже нет магии. Она исчезла в тот миг, когда кто-то уничтожил большую часть фокусирующих столпов. Думаю, что даже при должной подготовке, этот портал никогда не заработает. Он, как бы сказать, мертв.
— Замечательно, — буркнул Скар. — Прекрасные новости!
Пол в помещении вдруг резко дернулся, причем гораздо сильнее, чем прежде. Обломки камней на платформе врат тревожно зашуршали, обваливаясь с привычных мест, которые начали занимать новые, отваливающиеся от стен и потолка.