— Отмените, — предложил Дронго. — Немедленно отмените. Это ловушка для мэра.
Демидов взглянул на Дронго, потом на Машкова и поспешил к мэру. В этот момент один из офицеров ФСБ протянул Машкову магнитофон. Тот перемотал пленку.
— Почему так мало? — раздался из динамиков мужской голос, очевидно, голос Тетеринцева.
— Ненужных отбраковали. А эти… все молодые, злые, голодные. Кошкин отобрал пять человек.
— Как вы их собрали?
— Сказали, что создаем нечто вроде клуба. Вот парни и потянулись. С ними работают двое наших инструкторов. Пока все нормально.
— Только не перестарайтесь. Не нужно им ничего объяснять. Чем глупее будут, тем лучше.
— Вы не беспокойтесь. Все в порядке. Они ни о чем не догадываются. Мы им еще Кошкина дали, пусть там покажет себя, ребятам будет даже интереснее. Он ведь профессионал. В общем, все, как вы говорили.
Дронго, выключив магнитофон, взглянул на Машкова. Тот кивнул.
— Нужно арестовать Ветрова, — сказал Дронго. — Но после того, как освободим заложников…
В этот момент в комнату вбежал Демидов.
— Меня не пустили к мэру, — сообщил он. — Они приняли решение: в семь тридцать вечера начнут штурм автобуса. Левитин настаивает на штурме. Говорит, что у него есть в салоне информатор…
Дронго снова включил магнитофон.
— Кошкин все знает? — раздалось из динамиков.
— Только он один. Кроме него, никто ничего не будет знать. Остальные уверены, что это справедливая месть.
— Вы поняли?! — воскликнул Дронго. — Он сказал «справедливая месть».
Значит, они знали, что старший брат погибнет. Они все точно просчитали.
— Я сам поеду арестовывать Ветрова, — предложил Демидов, сжимая кулаки.
— Нет, — возразил Машков. — Это мое дело.
— Через десять минут начнется штурм. — Демидов взглянул на часы. — Нужно их остановить.
— Почему Кошкин тянул время? — размышлял вслух Дронго. — Почему даже деньги не хотел брать? Нужно узнать мобильный телефон Прохорова. Интересно, где он сейчас находится? Кстати, с кем говорил Тетеринцев?
— Со своим помощником. С Василием Малявко, — сказал Демидов.
— Тогда проверьте и его, — предложил Дронго, — только быстро, у нас в запасе десять минут. Я пойду к мэру, попытаюсь его убедить… Может, у меня лучше получится. Десять минут, Демидов, не забывайте.
Дронго выбежал из комнаты. Пробежал по коридору.
— Мне нужно срочно видеть мэра, — обратился он к офицерам, стоявшим у двери.
— Не положено, — ответил один из них.
И тут Дронго увидел Левитина.
— Все пытаетесь доказать свое превосходство, — усмехнулся тот. — Поздно уже. Да и не нужно. Без вас обойдемся.
— Господи, — прошептал Дронго, — у вас же в КГБ такой отбор был…
Левитин, криво усмехнувшись, прошел в комнату. Дежурные офицеры по-прежнему не пропускали Дронго. Он уже собирался прорываться силой, когда увидел идущего по коридору послаю — Мне нужен мэр, — бросился к нему Дронго. — Проведите меня.
— Идем, — кивнул посол.
Увидев Дронго, министр иностранных дел презрительно скривил губы.
Наклонившись, что-то сказал своему соотечественнику, министру внутренних дел.
Дронго подошел к мэру, сидевшему перед телефонами.
— Мне нужно срочно с вами поговорить…
— Потом, — отмахнулся мэр. — Не сейчас.
Его помощник, возможно, секретарь, вопросительно взглянул на Дронго. Они отошли в сторону.
— Речь идет о грандиозной провокации, — вполголоса проговорил Дронго. — Объясните ему: это спектакль…
Чиновник пристально посмотрел на Дронго.
Задумался. Наконец кивнул:
— Идемте. — Они снова подошли к мэру. Дронго склонился над столом.
— Сейчас поговорить?.. — удивился мэр. — Сейчас не до того… Впрочем, ладно, пять минут.
Они прошли в небольшую комнату. Усевшись на стул, мэр вопросительно взглянул на Дронго.
— Я слушаю вас.
В этот момент в комнату вошли еще несколько человек.
— Разговор — только между нами, — предупредил Дронго.
— Оставьте нас… Закройте дверь, — проворчал мэр. — Так что там у вас? — Он снова посмотрел на Дронго.
— Отмените приказ о штурме. Это ошибка. Отмените…
— И это все, что вы хотели мне сообщить? — Мэр поднялся со стула. — Всего доброго… — Он направился к двери.
— Но это же провокация! — крикнул ему вдогонку Дронго.
Мэр остановился, обернулся.
— Откуда вы знаете?
— В автобусе… Там только один опасный человек, отставной майор спецназа.
Но и он — инвалид. Остальные же подростки, ребята из его клуба. Их пятеро. Они проникли в автобус под видом украинской делегации. Правда, вооруженные…
— Тем хуже для них, — процедил мэр.
— Послушайте, поймите… Ведь они, в сущности, дети. Я, кажется, понял их мотивы. Вчера в Воронеже, на вокзале, произошел взрыв. Погиб некий Артем Шангин, брат одного из пацанов. Причем гибель Артема — спланированная акция.
— Не понимаю — какое отношение это имеет ко мне? — пожал плечами мэр.
Однако вернулся, снова уселся на стул.
— Его младший брат — Николай… он сейчас там, в автобусе. Понимаете, в какую ловушку вы попали? Они устроили взрыв в Воронеже, чтобы подставить вас. И чтобы убрать Шангина. И теперь его младший брат — в роли мстителя.
— Погодите-погодите, — поморщился мэр. — При чем тут мстители?
— Поймите… Вчера убит старший брат. А сегодня младший со своими друзьями решается на захват автобуса, в котором «черные», кавказцы. Я даже знаю, что напишут в газетах. Напишут, что вы подставили под пули своих снайперов замечательных московских ребят, которые, возмутившись взрывом в Воронеже, решили отомстить бандитам.
— Но откуда у них оружие?
— Это уже другой вопрос. Но штурмовать автобус — чистое безумие. Повторяю: там только один опасный человек.
В отличие от заурядных карьеристов, мэр был человеком мужественным. И порядочным. К тому же деятельным и энергичным.
— Что же вы мне посоветуете? — спросил он. — Подполковник Левитин уверяет, что штурм необходим. А вы мне советуете отменить штурм… Ведь они улетят.
— Поймите… Во-первых, далеко не улетят. Но предположим — штурм состоится. Что в итоге? Пятеро убитых ребят. Вас же во всех газетах грязью обливать будут. И конец вашей карьере.
— Я и так уже… по горло в дерьме, — процедил мэр. — Газетчики постарались.
— Вы меня не поняли. Ситуация критическая… Эта операция спланирована таким образом… В общем, вы проигрываете при любом раскладе. Кстати, насколько я понял, недавний взрыв на Малой Бронной — тоже подкоп под вас. Кто-то даже заранее предупредил журналистов. И я знаю, кто спланировал акцию… Отставной полковник госбезопасности Ветров. Профессионал..
— Но мы должны попытаться освободить заложников, — пробормотал мэр. — Я вас понимаю и готов признать, что вы правы. Но сидеть и ждать — не в моих правилах. Штурм начнется вовремя, и отменять его я не стану, — немного подумав, он добавил:
— И Бог с ней, с моей карьерой. Главное люди…
Дронго понял, что настало время использовать последний шанс.
— Ладно, хорошо, — кивнул он. — Предположим, что все сказанное мною неубедительно, бездоказательно. Но тогда объясните мне: почему они до сих пор держат заложников? Почему тянут время? Ведь нелогично же… Террористы ведут себя иначе. То есть настаивают на скорейшем выполнении их требований.
Мэр задумался. Наконец спросил:
— Вы что же, знаете, почему они медлят?
— Догадываюсь. В аэропорту должны находиться их сообщники. Очевидно, они рассчитывают на них. Возможно, какая-то отвлекающая акция…
— Так-так. — Мэр нахмурился. — Идемте со мной. — Он направился к двери.
Тут Дронго понял. Понял, чем порядочный человек отличается от подонка.
Порядочный не станет лгать, не будет изворачиваться, он никого и никогда не подставит. Его можно оболгать, обвинить во всех грехах. Но порядочный человек таковым и останется, и правду в конечном итоге не скроешь.:
— Хорошо, согласен… Вы, возможно, правы, — громко сказал мэр. — Но кто за вас поручится?
— Я. — На пороге появился Машков. — Я могу за него поручиться.
— И я, — сказал азербайджанский посол, появившийся в дверях. — Я знаю его много лет.
— Согласен, — кивнул мэр. — Излагайте свой план.
Даже получив все полномочия, Дронго не торопился. Стрелки на циферблате показывали двадцать минут восьмого. Если Кошкин затягивал до восьми, значит, террористы готовились именно к этому сроку.
Следующие десять минут все сидели как на иголках. Каждую минуту докладывали о перемещениях Малявко, которые фиксировала камера.
Демидов метался по комнате. Наконец остановился — не мог больше ждать.
Выскочил из комнаты и подошел к буфетной стойке. Рядом стоял Малявко. Демидов нервничал. И, как всегда, нервничая, почувствовал волчий аппетит. Взял салат, сосиски, горчицу. Начал намазывать ее на хлеб. Вдруг поскользнулся, — горчица оказалась на рукаве пиджака Малявко; тот взвизгнул, начал отталкивать Демидова.
Полковник смутился, извинился. Малявко же поспешил в туалет почистить пиджак.
Остальное было делом техники. Следом за ним в туалет вошли пять оперативников.
И повесили на дверях табличку «ремонт». Минуту спустя Малявко был обезоружен.
Ни слова не говоря, Демидов поднес к его уху магнитофон. Нажал на кнопку.
— Убедился? — спросил полковник. — Какие тебе еще доказательства? Получишь пятнадцать лет в колонии строгого режима. А я позабочусь, чтобы все узнали статью, по которой сел. Насилие над несовершеннолетними, понял, что грозит?
— Не имеете права, — пролепетал Малявко. — Я хочу позвонить шефу.
— В другой раз. — Демидов посмотрел на часы. Семь сорок пять. — Быстро! — выкрикнул он. — Колись, сука! Или решето из тебя сделаю. Пристрелю!
Левитин подошел к Машкову.
— Хорошо, — сказал он. — Предположим, что с пленкой я не прав.
Предположим, что мы не должны были так ошибаться…
— Ошибка? — удивился Машков. — Это должностное преступление. Неужели не поняли?