— Поручено сдать в прачечную, — бодро отрапортовал я. — И забрать свежие салфетки и скатерти для офицерской столовой.
Один из караульных внимательно осмотрел мой груз и даже развернул несколько грязных полотенец.
— Я знаю его, — сказал его напарник. — Он на этой неделе прислуживает руководству за столом. Оставь парня, и так провинность отрабатывает.
— Это ж за какие такие заслуги?
Я широко улыбнулся.
— Дал взятку, чтобы получить хорошие ботинки.
Караульные, которые сами были немногим старше меня, переглянулись и усмехнулись.
— Попался на проверке, значит. Надо было на следующий день подойти и заменить. И не засекли бы…
— Ладно, пусть идет, — второй караульный посторонился. — С чем сегодня булочки к чаю?
— С вишневым вареньем, — отозвался я и надежнее подхватил свою ношу. — Их на обе столовые пекут. Принести вам парочку?
— Да мы ужина дождемся. Беги, курсант!
Я поспешил дальше — мне и правда следовало получить свежий текстиль. Отработка повинности оказалась выгодным пропуском за пределы учебной части корпуса. Чем я и воспользовался.
Я пересек залитый тусклым светом внутренний двор и направился к одной из самых малоиспользуемых частей главного корпуса. В это крыло курсанты почти никогда не заглядывали — здесь находились общие хозяйственные помещения и склады провизии.
А еще здесь сэкономили на ремонте. Место выглядело как застывшая во времени тень величественного прошлого: стены из тёмного камня, украшенные полустёршимися барельефами, и пол, выложенный серым мрамором, по которому ходили поколения тех, кто служил до нас.
Безбородко должен был вызваться помочь Баранову — после «демеркуризации» в наших спальных помещениях требовалось заменить постельное белье. И Аполло решил забрать комплекты для нашей группы — просто случайно заблудится на пять минут.
— Ну, где же его носит? — едва слышно проворчал я. Времени было в обрез.
Я остановился, прислушиваясь к тихому эху собственных шагов. Вокруг — пустота. Лишь редкие лучи заходящего солнца пробивались через узкие окна. Я огляделся, стараясь уловить присутствие кого-либо. Никого. Это был идеальный уголок для тех, кто искал уединения.
Пройдя дальше по коридору, я, наконец, заметил фигуру, скрытую в полумраке. Безбородко стоял у стены — сосредоточенный и настороженный, как хищник, готовый в любой момент сорваться с места в прыжке. Как только он увидел меня, его глаза сверкнули смесью тревоги и недовольства.
— Николаев, — прошептал он, оглянувшись через плечо, словно кто-то мог подслушать, хотя в этом месте и без того было тихо. — Где тебя носило? Меня скоро хватятся!
Я кивнул и подошёл ближе, пытаясь не издавать лишнего шума. Сюда не должны были заходить, но следовало быть настороже.
Аполлон снова оглянулся по сторонам и только потом сунул руку в карман кителя. Он вытащил небольшой сложенный кусок бумаги и протянул мне. Взяв его, я развернул записку и пробежал глазами по строчкам:
«Мы знаем о твоих амбициях. Если хочешь справедливого командира для своего отряда и достойного отношения к своим однокурсникам, подай сигнал. Верность истинным ценностям будет вознаграждена. Прикрепи завтра ранговый значок на левую сторону кителя. С тобой свяжутся.»
Я нахмурился, прочитав содержание записки. Интриги, снова интриги.
Безбородко, как и я, еще не получил свой ранговый перстень. Их изготавливали на столичном Монетном дворе — том самом, в Петропавловской крепости, где мы с Андреем сражались с Искажением.
Каждый перстень изготавливался вручную, для них использовались только особые виды драгоценных камней, каждый для своего ранга. И процесс занимал несколько месяцев, а само вручение называлось Драгоценной церемонией. Это было ежегодное пышное празднество в Зимнем дворце, где перстни вручал сам император, а затем давали бал — самый яркий в осеннем сезоне.
Но до получения перстня мы были обязаны носить значки-символы своего ранга. Их следовало крепить на правую сторону груди.
— Это не шутка, Алексей, — голос Аполлона был резким, в нём ощущалось напряжение. — Я нашёл эту записку в кармане своего кителя после занятий. Её мог подбросить кто угодно.
Я внимательно вгляделся в его лицо, пытаясь понять, не пытался ли он меня обмануть. Аполлон не был из тех, кто легко поддаётся панике, но сейчас в его глазах был явный след беспокойства. Нет, все же не похоже, что он лгал.
— Ты думаешь, это связано с тем, что случилось в последние дни? — спросил я, вернув ему записку.
Аполлон кивнул:
— Наш конфликт давно перестал быть только между нами, Алексей. Многие за пределами нашего отряда знают об этом. Слухи разлетаются, как ветер. Я сначала подумал, что это шутка. Но чем больше обдумывал, тем больше допускал, что за этим могут стоять те, кто испортил стенды твоим именем. Может, они даже связаны с инцидентом с Катериной…
Он был прав: слухи и интриги плелись везде, как паутина, и кто-то явно пытался использовать наш конфликт для своих целей.
— Что ты собираешься делать? — спросил я.
— Я ничего никому не рассказал, — ответил он, сжав губы. — Пришёл сразу к тебе. Мне не нравится вся эта ситуация, но если кто-то пытается втянуть меня в свои игры, я не собираюсь играть по их правилам.
— Аполлон, — я снова огляделся по сторонам, — это похоже на то самое тайное объединение, о котором мы говорили раньше. Они действуют исподтишка, через мелкие шаги, через интриги. Мы не можем просто игнорировать это. Тебе придётся выполнить то, что сказано в записке. Прикрепи значок и посмотри, что будет дальше.
Он мгновенно нахмурился.
— Ты хочешь, чтобы я подыгрывал им? Это идёт вразрез с моими принципами, Алексей. Я не люблю интриги, и мне не нравится эта ситуация. Я предпочитаю честность.
— И я тоже, — спокойно сказал я, хотя внутри кипели противоречия. — Но иногда, чтобы победить врага, нужно играть по его правилам. Пусть думают, что контролируют ситуацию. Расслабятся — допустят ошибку.
Аполлон долго молчал, обдумывая мои слова. В его глазах вспыхнуло раздражение, но он взял себя в руки и кивнул, хотя неохотно.
— Хорошо, — наконец произнёс он. — Я сделаю это. Но мы должны продолжать изображать наш конфликт перед всеми. Никто не должен знать, что мы теперь сотрудничаем. Даже наши одногруппники.
А он молодец. Начал понимать, к чему я клонил.
— Согласен. Знать об этом будем только мы двое. Ни Юсупов, ни Лёва, ни Эристов. Никто. За каждым могут следить, — добавил я.
Мы стояли в мрачной тишине пустого коридора, только слышался едва различимый шум за стенами корпуса. Аполлон, явно не в своей тарелке, вдруг вздохнул и посмотрел мне прямо в глаза.
— Есть ещё кое-что, — его голос прозвучал тихо, но настойчиво. — Мне нужно, чтобы ты сделал одну вещь.
— Какую? — я нахмурился, чувствуя, что сейчас наверняка прозвучит нечто странное.
— Ударь меня.
Я моргнул, не веря своим ушам:
— Что?
— Врежь мне, Алексей. Мне нужен синяк или ссадина. Чтобы это было заметно, — его глаза вспыхнули решимостью, но в голосе сквозило напряжение. — Я собираюсь использовать это для своей миссии.
Вот это я понимаю — радикальный подход. Аполлон смотрел на меня с такой серьёзностью, так решительно, словно собирался идти на голгофу. И мне почему-то стало смешно. Но парень не шутил. Воспитанный боевиком, он, судя по всему, был немного профдеформирован.
Не то чтобы я так сильно любил бить людей, но просьба, да еще из уст вредины Безбородко казалась ироничной и уж очень соблазнительной.
— Уверен? — переспросил я, не сдержав улыбки. — Меня ведь дважды просить не нужно.
— Бей давай! Это часть плана. Нужно, чтобы они увидели конфликт и его проявление. Побои как оскорбление — идеально. Я собираюсь показать им, что действительно готов к этой «игре». Они подумают, что я увлёкся местью, что готов на крайние меры.
— И ты думаешь, они поведутся на такой очевидный трюк?
— Это будет дополнительный аргумент. Не думай, что если я держусь подальше от интриг, то не знаю, как они работают. Придумаю, как все сплести. Так что бей давай. Для обоих стараюсь. И для Катерины. Если она пострадала по их вине…
Ситуация и правда принимала неожиданный оборот. Но решительность Безбородко даже вызвала у меня уважение. И, судя по тому, как дрогнул его голос и сжались кулаки при упоминании Кати, кажется, он не очень-то и ровно к ней дышал…
— Ладно, пусть лучше ты, чем они найдут кого-то другого. Но без глупостей, Аполло. Просто сделай то, что сказано, а потом жди. Сам никого не ищи.
— Я знаю, что делаю, — уверенно ответил Аполлон, отступив на шаг назад, давая мне пространство для удара. — Бей.
Он явно не ожидал, что я сделаю это быстро. Без театрального замаха, без предупреждений. Просто двинул ему в скулу — недостаточно сильно, чтобы что-нибудь сломать, но этого должно было хватить, чтобы появился след.
Кулак с силой врезался в скулу Аполлона. Он резко отшатнулся, ухватившись за лицо, но, как я понял по его выражению, не потерял самообладания. Лицо тут же начало краснеть, синяк не заставит себя ждать.
— Ты как, Аполло?
— Тяжелая у тебя рука, Николаев… — пробормотал он, держась за лицо и выпрямляясь. — Хороший удар.
— Отомстишь на спарринге. Завтра как раз тренировка по отработке боевых навыков. Все, теперь иди. Баранов наверняка тебя обыскался. И помни — никому ни слова. Даже Юсупову.
— Никому, — подтвердил он, коротко кивнув. — Мы действуем только вдвоём.
Безбородко быстро оглянулся, чтобы снова убедиться, что за нами никто не следил, и направился к выходу. Я остался на мгновение один в полутёмном коридоре, прислушиваясь к его удаляющимся шагам. Мне тоже следовало поспешить.
Сдав грязное и получив чистое, я направился прямиком в офицерскую столовую, где мне предстояло помогать с подготовкой ужина.
— Николаев, вы что, заблудились⁈ — На меня тут же накинулся дежурный офицер. — Десять минут до звонка на ужин, а вы только сейчас принесли скатерти. Они хоть достойно выглажены?