на голову, а то и больше, его пальцы удлинились, его ногти превратились в подобие когтей хищника, лицо приобрело звериные черты. И это существо кинулось на первую свою жертву.
Меч, что чудовище держало в руке, пронзил крупного дикаря так, будто бы тот состоял из мягкого хлеба. Чудовище быстро потеряло интерес к мертвецу и принялось за следующего. Один из местных бросился к тому, что было юношей, и смог воткнуть нож ему в ногу, но зверь даже не заметил этого. Следующую свою жертву он разорвал голыми руками, и Вихт зажмурился. Слишком много выпало на его долю за последнее время.
Сколько прошло времени, прежде чем он услышал тихие постанывания, а затем, открыв глаза, увидел приближающегося к нему того самого юношу, неизвестно. Страх сковал лорда Вайткроу, все молитвы разом позабылись.
– О Боги, молю вас… только не смотри на меня. Не надо. Не смотри. Не иди сюда, о нет, пожалуйста, не трогай… – Вихт бормотал и хотел не смотреть, но не мог закрыть глаз. Всё его тело перестало подчиняться ему. Он приготовился к смерти, но…
– Что ты лепечешь? Ты знаешь мой язык? Кто ты такой? – Чудище, теперь выглядящее как юноша, говорило на его языке, весьма громким, но приятным голосом. Ему почудилось? Быть может, он всё ещё спит или его уже жарят на костре и это лишь предсмертная агония?
Он моргнул. Молодой человек никуда не пропал. Страх понемногу отступал, мысли о том, что только что это существо на его глазах разорвало дикаря на части, улетучились, уступая место удивлению и радости. Лишь бы сдержать свои эмоции.
– Ты понимаешь меня! Какое счастье, Боги услышали меня! Я… Я лорд Вихт Вайткроу. О, как же я счастлив, что встретил человека из королевства!
Благородный лорд Вайткроу всё же заплакал.
Брейв
За окном уже темнело. Солнце почти скрылось за горизонтом, и теперь ощутимо похолодало. Повсюду уже горели факелы, в замке слуги заменяли догоревшие свечи новыми. Лорда Брейва ждал в зале ужин и его дядя Мортон Бладсворд. И, следовательно, очередной разговор о женитьбе и наследниках.
Брейв и сам прекрасно понимал, что ему пора обзаводиться новой женой. Даже Мортон, пару сезонов назад вернувшийся со службы королю, хоть ему и скоро пятьдесят, вовсе был не прочь попытать счастье и попробовать заделать детей.
Его дядя всю жизнь посвятил Его Величеству, как и все мужчины Династии Бладсворд, – преданнее подданных у правителя Ферстленда не было. Но сейчас Мортон, хоть и выглядел всё ещё весьма недурственно, уже быстро уставал и последние годы был скорее наставником для рыцарей, нежели сам брал в руки меч. Он всё ещё не смирился со старостью и занимался верховой ездой, рвался в новые походы и даже изъявил желание отправиться в Новые Земли на помощь бывшим там воинам. Душой ему было все те же семнадцать, в нём ещё теплились воспоминания о силе и красоте, он ещё верил, что успеет сделать многое, и мечтал умереть на поле боя с мечом. Ещё Гийер Старскай пытался, пока болезнь не приковала его к кровати, отправить упрямца домой, но тщетно. Удалось это только регенту, около полугода назад. Лорд Форест отблагодарил Мортона за службу, и весьма щедро.
Стоит ли говорить, что в сердце, не желающем смириться с годами и слабостью, теперь поселилась обида и на Клейса, и на наследника короля? Мортон написал больше десяти писем, он писал их каждые три дня, прежде чем смог взять себя в руки и хоть внешне примириться со своей судьбой. И он нашёл себе новую цель – жениться. Да, их Династия всегда славилась достойными мужами, дети рождались крепкими, воспитывались верными и честными, многие добивались успеха и признания, а самые лучшие из рыцарей рождались именно во владениях Бладсвордов.
Но пожилому, пусть и очень способному бывшему воину Его Величества, да ещё и не правителю, отдавать свою дочь в жёны не горели желанием.
Аппетиты, надо сказать, у дяди Брейва не отличались скромностью – ему нужна была леди лишь из Великих Династий, Ветви его не интересовали, а уж Малых Ветвей для него и вовсе не существовало. В первую очередь, дядя положил глаз на Фейг Форест, она подрастала и вскоре обещала стать желанной невестой, однако была отдана Вайткроу.
Когда Брейв заикнулся, что есть несколько леди, которые уже весьма взрослы, но до сих пор незамужние, Мортон рассердился и заявил, что старые девы, верно, не способны дать потомство или чересчур дурны собой, после чего обозвал племянника глупцом и невеждой. Лорд-наследник ничуть не обиделся, он понимал состояние родственника и его старческую вредность и лишь развел руками.
Все братья лорда-правителя и его дяди посвятили свою жизнь рыцарству, короне и военному делу. Они прославились на всё королевство, заслужили уважение и почёт, их любили, но трое из четырёх братьев и двое из трёх дядьев рано окончили свой путь. Лишь один из них успел жениться, но так и не обзавёлся потомством, а остальные, в большинстве своём, как и Мортон, считали, что у них ещё достаточно времени.
Они подходили к выбору спутницы жизни не менее ответственно, чем к выбору доспехов и оружия, и не заметили, как их срок вышел.
Сам же Брейв был куда менее разборчив. Его не волновало положение его жены, её приданое или возраст, ему нужен был сын, и, даже если ему предложат женщину, хоть трижды вдову, что способна понести и родить здорового мальчика, он, не задумываясь, создаст с ней союз.
Прознав о его желании, аж три Ветви предложили ему своих дочерей. Все юные, красивые и наверняка совершенно ничего не смыслят в рождении и воспитании.
Правитель Династии ответил бы согласием хоть всем трём кандидаткам, если бы это давало какие-то гарантии. У него не было права на ошибку.
По его указке Главный книгочей Кирцин, в подчинении которого находились все записи о фамильных древах, книги с легендами и, в принципе, всё написанное на бумаге, явился к правителю для разговора.
– Милорд Бладсворд, что именно вас интересует?
Кирцин носил с собой закрытую чернильницу, перья и папирус – главенствующий пост он занял в молодом возрасте, и заслуженно. Брейв ни разу не видел, чтобы книгочей отправился куда-нибудь без принадлежностей для записей.
– Я хочу узнать, кого мне следует выбрать как спутницу жизни.
– К сожалению, милорд, я не уверен, что в записях любого из книгочеев возможно найти подобную информацию…
– Но в них есть древа каждой из Ветвей, верно? Собери мне информацию про всех леди, лордов и их отпрысков. За последнюю сотню лет.
– Мне разделять наследников по полу, милорд?
– Да. И я хочу знать их продолжительность жизни и причину смерти. Особенно меня интересует, сколько из их сыновей прожили достаточно, чтобы продолжить свой род далее.
– Как прикажите, милорд. Но я бы хотел предупредить, что эта процедура займёт много времени.
– Возьмите себе в помощь писарей, книгочеев, лекарей – всех, кто сможет быть вам полезным. Хоть строителей зовите, главное, чтобы результат мне представили как можно скорее.
– Это займёт не менее шести циклов, милорд…
– У вас есть четыре.
– Но милорд!
– Вы должны уложиться, Кирцин. От этого зависит будущее моего рода.
– Но потребуется помощь Цитадели и книгохранилищ Санфелла, милорд.
– Напишите письма, я подпишу их. Отправляйте воребов, птичников я предупрежу. Отправляйте гонцов, вам отберут лучших из них. И принимайтесь за дело незамедлительно!
Время поджимало, ведь его ответа Ветви будут ждать ещё около пятидесяти-шестидесяти дней. Как только последний цикл приблизится к завершению, и, если лорд Бладсворд будет тянуть – для леди подыщут другой, хоть и менее знатный, вариант. Опоздать нельзя.
Но если он так и не получит желаемое, у него всегда есть его позор.
Уже одиннадцать лет прошло с тех пор, как Брейв влюбился, как мальчишка. Тогда он был уже не юным и горячим, ему стукнуло двадцать четыре, но та девушка, пусть и низкого происхождения, оказалась для него милее собственной привлекательной жены из Ветви Лонгтейл. Его избранница Паола, дочь советника, красивая и загадочная, она показала ему совсем другой мир.
Вечный воин по привычкам и мыслям, он открыл для себя красоту природы, начал понимать музыку и даже сам написал полные чувств стихи. Пока его законная леди воспитывала их единственную дочь, лорд Бладсворд позволил себе излишество – он подкупил жреца и обвенчался со своей возлюбленной.
Как и положено благородному человеку, он ждал их первой законной ночи и в неё, или в последующие, они смогли создать жизнь – его сына. Бастарда. Мальчика Эуана, чьё появление могло бы разрушить весь светлый образ его Династии.
После родов тело Паолы слабело с каждым днём, и, несмотря на все усилия лорда-наследника, не находившего себе места, и лекарей, тех, кому он мог довериться, она умерла спустя пять циклов.
Но это было не единственной бедой, что пришла как плата за многоженство, запрещённое Богами и королём – заболела и жена Брейва. В один из дней она начала вдруг видеть то, чего не существует, кричала, что была там, где её законный муж развлекался с беспородной рыжей девкой.
Тиадела заявляла, что она проникала во все потаённые места, залезала по самым большим деревьям и видела всё. После её очередной истерики и громкого заявления, что леди Бладсворд способна обращаться в крыс, зайцев, куниц и других небольших зверей, Гроссмейстер решил, что её необходимо лечить. Умалишённая жена была бы большим позором, Брейв понимал, что сам заслужил это проклятие.
Но Тиадела решила избавить себя и семью от страданий и ночью, каким-то чудом прокравшись мимо стражи, забралась на крышу и сбросилась вниз.
Лорд-наследник объявил о своём трауре и сообщил всем, что его супруга упала из окна покоев. Причина была проста – она испугалась за свою маленькую дочь, которая решила выглянуть в окошко, втянула её, а сама, не удержавшись, рухнула вниз.
Лишившись за два сезона сразу обеих своих близких и возлюбленных женщин, Брейв испугался продолжения проклятия и дал самому себе обет, что десять лет посвятит себя только делам короля и своей Династии. И вот его срок траура подошёл к концу.