Помешанные люди всегда весьма интересны. И хорошо, когда они хотят говорить сами, без приказов и вынуждения, как Тимая. Быть может, им и кажется, что они говорят лишь ничего не значащие глупости, однако бывает, что среди их слов проскальзывает что-то нужное, интересное и полезное. Сами того не замечая, они выдают свои тайны.
– То есть Первые, в вашем понимании, это Боги?
– Богов не существует, Кайрус. Орден Тринадцати долгие сотни лет навязывал людям веру в Богов, распространял слухи, что жрецы якобы слышали голоса Богов и объяснял многие непонятные простому люду вещи именно как божественное вмешательство. И мы благодарны Фалину Доброму, ведь благодаря ему Орден Тринадцати был полностью уничтожен. Да, мы тоже пострадали, но дело того стоило. Фалин считал, что моя семья и Орден Тринадцати – это одно и то же, но на самом деле они хотели лишь отвлечь людей и боролись с нами, чтобы Первые не смогли вернуться и снова завоевать мир. Орден уничтожал все воспоминания и нашёл для людей новый объект для веры – Богов.
– Детям до сих пор рассказывают сказки про Первых, по сей день про часть мест в королевских землях и про их названия сложены легенды.
– Видимо, искоренить полностью не получилось. Легенды – это отголоски настоящей истории, они изменились, но до сих пор не исчезли лишь благодаря тем, кто, как и мы, знает настоящих, истинных правителей мира. К сожалению, как ты верно отметил, всем детям говорят, что легенды – это сказки, и не более. Но вскоре Первые вернутся!
– Почему ты так уверена, что они вернутся?
– Потому что мы нашли, как их вернуть. Для этого потребуется время, много времени, но оно у нас есть.
– Большая часть твоей семьи поймана, Тимая.
– О, ты запомнил моё имя? Приятно! Нет, далеко не большая часть. Мы повсюду, Кайрус! Моя семья, пока у вас были проблемы с мятежниками, расселилась в столице и вокруг неё, мы есть везде – от Холдбистов до Вайткроу, от Бладсвордов до Дримленсов. Моя семья отправилась и в Новые Земли. И ты мог бы присоединиться к нам, тебе предлагали.
– Вы убили моего сына, а ему не исполнилось и восьми лет! Я бы ещё понял обычное убийство, но не пытки ребёнка! Вы чудовища!
Кайрус испытывал желание прекратить разговор и перейти к истязаниям, но не для того, чтобы добыть информацию, а просто чтобы причинить боль, как можно больше боли, и отомстить за Рисса. Лишь каким-то чудом он сумел сдержаться.
– Да, мы поступили жестоко, я не отрицаю. Некоторые выступали против убийства и почти половина против пыток.
– Чего вы хотели добиться? Он не знал ничего, чтобы могло быть вам полезно.
– А нам и не нужно было ничего от мальчишки. Наши лидеры решили, что истязания Рисса покажут серьёзность наших намерений. Ты сам, лично, пытал десятки моих друзей, сотни людей, а мы – лишь одного мальчика. Ты виноват в его смерти и его страданиях – ты отказался с нами сотрудничать и сразу, как верная псина, побежал к регенту. Моя семья рассчитывала на тебя, мы были уверены, что ты пригодишься нам и поможешь. Тем более твоя дружба с правящими на данный момент лордами была бы очень полезна. После, когда ты узнал бы правду, ты бы захотел помогать и без угроз расправы над сыном. Но ты выбрал другой путь, неожиданный для нас всех. Неужели донос регенту стоил смерти твоего сына?
– Я служу Его Величеству, и даже моя семья не сможет изменить этого. Я приносил ему клятву верности и не нарушаю её.
– Не понимаю, как можно быть таким глупцом. – Пленница казалась разочарованной. – Хочешь отомстить нам за своего сына? Хочешь узнать, кто именно это сделал, и терзать его долгие циклы, а то и сезоны?
Кайрус уже думал об этом, но не испытывал подобного желания, как бы ни хотел. Утихомирить боль утраты ненавистью так и не получилось.
– Нет.
– Ты удивительный человек, Кайрус, и мне очень жаль, что ты не присоединился к нам. А теперь переставай шуршать своими бумагами, я уже достаточно тебе сказала. Если хочешь узнать больше, тебе придётся поработать.
– Я не понимаю. Ты не желаешь говорить без давления?
Кайрусу никто не ответил.
Палач молча дописал последние строки, ведь Его Высочеству регенту необходимо знать всё, сказанное Тимаей, и отложил перо в сторону. Пленница, в отличие от других представителей Культа Первых, показала ему, что их различие лишь в вере. Наказывать за это жестоко, но не палач придумывает правила.
Райан
– Его Высочество регент изволил, чтобы я отправлял ему письма по десятку в день! Я лорд, правитель Великой Династии – и должен отчитываться, как мальчишка!
Райан уже в который раз жаловался на Клейса. В глубине души он осознавал, как выглядит: рослый, широкоплечий, длинноволосый, с всклокоченной от непрерывных почёсываний густой бородой мужчина, чей возраст недавно перевалил за третий десяток, гневно рассказывает, как его обидел добившийся хорошего положения младший брат. И всё же никак не мог остановиться.
– Ты уже говорил. И написал мне в письме все претензии к Клейсу, Райан.
Ласс, средний сын лорда Мертора Фореста, покинул свой замок, стоящий на границе с Вайткроу, и прибыл поддержать старшего брата и помирить его с регентом.
С детства он всё время стоял между ними и выступал в роли вечного слушателя. Ласс сохранял нейтралитет, выговаривал обоим Форестам, напоминал им, что они одна семья, и умудрялся не принимать ничью сторону.
Первые годы Райана очень злило, что второй по старшинству брат не хочет полностью поддерживать его, хоть и должен понимать, кто старше и опытнее, но с возрастом он понял, что Ласс поступал мудро. Те дни, когда они учились и жили вместе, а ловкий и верткий Клейс донимал наследника Династии, их бесконечная ругань и драки остались в далёком прошлом. Теперь обоим спорщикам хватало такта и уважения друг к другу, чтобы вести себя достойно, но если конфликты случались, то Ласс, как и прежде, спешил на помощь.
– И ты считаешь, что он поступил разумно? Отчитать меня, его старшего брата, на глазах у… у всех!
– Всего час назад ты говорил, что вы были вдвоём, и радовался, что свидетелей твоего позора не наблюдалось.
Лорд-правитель машинально почесал поставившую на него передние лапы собаку. Остальная свора – а псов в помещении насчитывался почти десяток – решила последовать примеру и завертелась вокруг, желая отобрать хозяйскую руку в своё единоличное пользование. Форесту-старшему пришлось рыкнуть на разбушевавшихся четвероногих, или ему бы грозила опасность быть опрокинутым вместе со стулом.
Вокруг Форестов всегда вертелось зверьё – от привычных всем лордам воребов, псов и коней до весьма безобидных белок или опасных медведей. Ходило много слухов, в том числе и неприятных, о странной любви их рода к животным. Некоторые особо злые языки твердили, будто лорд Райан вместо жены предпочитает медведицу, другие утверждали, будто своими глазами видели, что правитель обращается в чудовищного волка и бегает по своим лесам, охраняя их от чужеземцев, а третьи считали, что Форесты дрессируют хищников, чтобы после натравить их на других лордов.
С тех пор как к Лассу прибилось большое стадо чёрных быков – они в полтора раза крупнее любого домашнего быка, что использовались крестьянами для пахоты, с мощными рогами, покрытые густой шерстью, предпочитающие жить на равнинах и не терпящие любого посягательства на их земли, агрессивные и продолжающие биться, даже если их серьёзно ранили, – люди принялись болтать небылицы с утроенной силой. И Райан понимал почему. Чёрные быки, с тех пор как им повстречался средний брат, бегали за Лассом, как маленькие козлята, играли с ним на свой лад, а одного из них средний брат стал использовать в качестве верхового животного. Длинношёрстное копытное сын Мертора назвал Листиком – Райан высказал своё предположение, что сие имя несколько не подходит его носителю, но прибывший верхом на своём новом скакуне Ласс категорично заявил, что ему лучше знать.
Правда в слухах, что распространяли люди, была – Форесты и впрямь прекрасно ладили с животным миром и растениями. Их леса славились живностью, их рыбаки никогда не жаловались на недостаток рыбы, моллюсков или крабов, а все их земли отличались плодородием. Каждый из их семейства, кроме, пожалуй, Клейса, обзаводился многочисленным зверьём. И никто из них не делал это намеренно, животные сами выбирали себе вожаков-Форестов.
– Да, говорил. Хорошо, может, он меня и не опозорил, но нас ведь могли услышать!
– Допустим.
– И после смеяться надо мной!
– Больше чем после того, как к тебе прибилась Косматка?
Пять лет назад, во время возвращения с Праздника Лета, к остановившемуся в лесу отряду Форестов вышла одинокая молодая медведица и решила остаться с лордом в качестве верного спутника. Его леди-жена долго привыкала, что кроме собак их начала сопровождать Косматка – так правитель плодородных земель назвал медведицу.
– Нет, но тем не менее. Он не имел права!
– Райан, он регент. Он имел право и не на такое.
– Ты на его стороне? Это несправедливо! Он младше меня на шесть лет, я мудрее и опытнее, а он, мальчишка, говорит мне, что делать.
– Я не на его стороне, вы оба поступили неправильно. Зря ты выдал дочь за Ротра Холдбиста.
– Холдбисты – наши давние друзья, Ласс, если ты вдруг позабыл.
– Я не забыл. Но и Вайткроу наши друзья и, что важнее, наши соседи. В королевстве и без того напряжённая обстановка, грядёт война между Глейгримами и Флеймами, а затевать ссору, и тем более войну, с богатыми южанами нам сейчас ни к чему.
– Ты говоришь прямо как Клейс! И после этого будешь утверждать, что ты не на его стороне?
– Райан, уже в детстве мне надоело, что вы перетягиваете меня каждый на свою сторону. В данном случае я согласен с Клейсом – ты поступил необдуманно и оскорбил лорда Вихта Вайткроу. Следовательно…
– Я так и думал, что ты поддержишь Клейса.
– Дай мне договорить, Райан. – Ласс, на полторы ладони ниже старшего брата и не столь широкий в плечах, с короткой бородкой и вечно взъерошенными волосами, поднялся. Он часто становился свидетелем споров между родителями, затем между братьями, порой и между сестрой Аалией, матерью нынешнего наследника трона,