арельефов Ацтеков и Майя.
— Ким, иди сюда. Вот тебе блокнот. Вот карандаш.
А вот задача.
Рыжая рисовальщица рисует так, что не то, что косоглазые, ни разу не видевшие змей инопланетяне сразу поймут.
Сохраню ка я эту зарисовку. И в рамочке над камином повешу.
Будет же у меня свой дом с камином.
Вождь, первым врубается в тему, и живо начинает разъяснять диспозицию филиппинцу.
Идея Итц*Лэ нравится.
Да что там нравится. Тема — огонь, он просто в экстазе от предвкушения.
Показываю на схеме самые критичные места — башни форта и проход между фортом и валом.
Косоглазенькие согласно кивают.
Схематично уродую Алискин рисунок, пририсовав форт–заправку, наполовину прикрытую диском солнца.
— Компрендо, камрады?
Камрады дружно закивали.
Филиппинец ровно, принимая поставленную задачу, как данность.
Латино не на шутку возбудился от предстоящих перспектив — кровожадный засранец. Косоглазые перетерли о чем–то между собой, позагибали пальцы.
Закончив с расчетом плотности минирования, Итц*Лэ отогнул пять пальцев на руке филиппинца и добавил к ним две своих полных руки.
Как по мне, так вполне достаточно будет, даже без растяжек обойдемся. Гранаты серьёзный козырь, с этого козыря и зайти можно, а не только им отбиваться.
— Раз компрендо, то темпо, престо, аллегро.
Расписной вождь достал из кабины сидр из плотного брезента, вытряхнул на сиденье содержимое и хлопнул боксера по плечу — пошли мол.
Чиси, с загадочно–довольном выражением личика посеменила следом за ними.
Да они там все маньяки.
— Степаныч?
— Ась? Чего хотел, командир?
— Петь не устал?
— Все бы тебе шутки шутить.
— Не дуйся, так было нужно. Не в службу, а в дружбу. Сходи с пацанами, дров наруби. Огонь всю ночь поддерживать придется.
— Сделаем, — прихватив из МАЗа топор, пожилой водитель ушел вслед за «минерами».
До заката ничего примечательного не происходит.
Успеваю от души помыться, побриться, постираться, помыть визжащих от восторга детей и намочить Муху. Пользуясь чистотой и наличием свободного времени, украдкой потискать Ким за всякое. Заработав тихую ненависть нарубившего дров Степаныча, конфисковать пузатую бутылку «Белой Лошади», принесенную Сандрой для Дяди Саши.
Такая доза даже Степаныча с копыт свалит… ненадолго. Это если конечно он раньше слюной не захлебнется. А ведь как складно баял — не алкота я, ни–ни.
Мне этой ночью все нужны трезвые.
Сперва я решил, что этим жестом доброй воли сюрвайверша уважила егеря. Не зря же Дядя Саша вчера ночью старался.
А, нет. Изрядно принявшая на груди, американка сообщила обалдевшему егерю, — Что любовь прошла, теперь у нее другой мужчина. И не надо ее больше беспокоить.
С чем и убыла пошатывающейся походкой.
Взамен конфискованного пойла выдаю страдальцам литр из своих запасов. В медицинских целях и для маскировки, для всех у нас тоже пьянка.
Зараза — филиппинец, мигом отрубает башку, вытащенной из мешка змее и замешивает адский коктейль — змеиная кровь и желчь пополам с алкоголем.
Бр–р.
— Ну–ка, руки прочь от арсенала! Так хлебай! Или остатки из дохлой змеюки выжми. Она сотню грамм еще выдаст……, если сдавить покрепче! — посылаю по известному адресу расписного вождя.
Сперва с подозрением, а потом с нездоровым любопытством взирающего на гастрономические изыски филиппинца.
А из–за покрытых узорами татуировки плеч Итц*Лэ, на адскую смесь посматривает Чиси.
Плохому–то, это мы влет учимся.
На великом и могучем за три дня всего пять слов выучили.
«Ась» — так косоглазенькие величают Степаныча. Остальные четыре разученных слова не значатся в словарях и не произносятся в приличном обществе.
Процесс изготовления ядовитых сюрпризов это вещь в себе.
Заглотив выделенную дозу замешенного на змеиной кровище алкоголя, косоглазые очень творчески подходят к процессу. В качестве орудия ловли ядовитых гадов косоглазенькие вырубили по метровой ветке с «Y» — образной развилкой на одном конце и сучком, подрезанным на манер крючка на другом.
Крючком змею извлекают из мешка.
Шлепают на стол и рогулькой крутят в разные стороны.
От подобной терапии змеюка впадает в ступор. После чего ее прутьями прижимают к столу. Крепко зафиксировав гадину, вождь надрезает змеюке хвост, основательно так настругивает — баз сантиментов. Иногда ему кажется, что надрезы не придают змее должного задора и тогда расписной дробит лентяйке кончик хвоста.
Выдранными из автомобильного тента толстыми нитками затягивает в ране узел. До позвоночника вдавливая шнур темно красное, влажное от крови змеиное мясо.
К свободному концу шнура потом привяжут увесистую железяку или штырь–крючок, наспех изготовленный из сварочного электрода.
Готовая биологическая мина башкой вперед складируется в импровизированный пенал. Под пеналы филиппинец нарезал полых стволов то ли высокой травы, то ли кустарника, внешне похожего на земной Бамбук.
Пенал затыкается деревянной пробкой так, чтобы привязанная к хвосту змеи веревочка торчала наружу.
Как я понял объяснения филиппинца, по месту шнур привяжут к воткнутому в грунт колышку, или если колышек не воткнуть, к чему–нибудь тяжелому, с чем змея не уползет, вынут пробку и стащат пенал со змеюки.
По этой технологии в полной темноте биомины можно навязывать без опасения быть укушенным.
— Ась.., — вождь стрельнул у Степаныча самокрутку. Задымив, шуганул подкравшихся посмотреть моих мелких, и перешёл к финальной паре змеюк.
В отличие от остальных змей, эти тонкие, почти метровой длины гадины имеют на конце приличных размеров костяной шип–жало. С этими экземплярами Итц*Лэ возится особенно осторожно, крепя не за хвост, а проколов нижнюю челюсть, продевает в неё шнур. Зубов в змеиной пасти не видно, но проверять может ли она кусаться дураков нет, неспроста же она хвостовой шип облизывает.
Протерев руки остатками бренди, расписной вождь накрепко приматывает змеюк с жалом к загодя приготовленной ветке.
Этих «поставить» будет сложнее и, как бы они не окочурились до минирования. Жалко будет — перспективные гадины, одним видом до мокрых штанов напугать могут.
По времени удачно закончили. Перекусим жарким, пока совсем не остыло, и пойдем мины ставить.
Веселье поминок на западной половине площадки–отстойника продолжало набирать обороты. Если это траур, то, как же они тогда веселятся?
Главное — на нашу половину не суются.
В сгустившихся сумерках косоглазые саперы уходят на минную постановку.
По паре змеюк запустят в амбразуры обращенных в нашу сторону башенок. Остальных навяжут между стеной форта и валом.
Степаныч разводит огонь в бочках со стороны въезда.
Поверх тонкого слоя разгоревшихся сухих дров укладывает толстые, весь вечер отмокавшие в бочке с водой поленья. Есть надежда, что они прогорят не раньше, чем часа за три–четыре. И «мутные» пойдут в гости не там, где светло, а там, где их ждут обиженные на все человечество змеи.
Когда окончательно стемнело, достаем оружие и расходимся по местам.
Моя позиция за стальными стенками душевой.
Отсюда я могу контролировать оба прохода вокруг заправки. А главное развалившаяся около меня Муха почует выдвижение неприятеля.
Чуть позади и слева от меня в бронированной скорлупе шушпанцера засел Степаныч.
Он сам вызвался в пулеметчики.
Если не знать про установленные сюрпризы и гранаты, установленный на турели пулемет наш самый убойный аргумент. И этот аргумент постараются вывести из боя в первую очередь. Учитывая, что пулеметчик прикрыт броней только по грудь, он первый кандидат в смертники.
Такой он, Степаныч — простой русский мужик.
Слева от меня за грузовиками укрылся Олег. На валах залегли Дядя Саша и вождь.
Филиппинец контролирует тыл.
Все на местах, остается ждать.
Три следующих часа растягиваются в вечность.
Хуже нет — ждать и догонять. Люто–бешено хочется спать. Вышибая холодный пот, мерещится всякая хрень, то кажется, что кто–то крадется за стеной форта, то мерещится движение на периметральных валах.
И не подвигаешься лишний раз, чтобы разогнать сон, сел в засаду — терпи.
Это лохматой хорошо, она даже во сне бдит. А мне приходится терпеть и надеяться, что остальные не подведут.
Я знаю, в катере Дяди Саши со всех сторон прикрытом корпусами машин не спит Алиса. Да и Ленка с Мэри не спят.
Для их самоуспокоения я выдал Ленке и Ким по калашу из своих запасов. Надежды на них, как на стрелков никакой. Но не оставлять же их безоружными.
У Мэри есть свой ствол — похожий на «Люгер», пистолет.
Ольга от предложенного автомата отказалась.
Странно, женщина она добрая, где–то даже слишком. Но тут иной случай.
Впрочем, у них есть охотничье ружьё.
На экваторе ночи, в восточной части горизонта разразилась гроза. Прислонившись спиной к стенке контейнера–душевой, наблюдаю за сверкающими с завидным постоянством молниями. Грома пока не слышно — дождевой фронт еще слишком далеко. Однако его предвестник — ветерок задышал резкими, длинными порывами, налетая на прикинувшуюся спящей стоянку.
Некстати, ох как некстати.
Мне кажется, на западной половине началось какое–то нездоровое шевеление.
Если еще и дождь начнется, будет совсем хреново.
Еще и ветер дует в спину, снижая сторожевую эффективность Мухи.
Величественное природное явление прогоняет сон. Воздух свежеет, порывы ветра уносят запахи машин, солярки и камня, подменяя их запахом сухой травы.
Мухе буйство природы явно не по душе. Прижавшись плотнее к моей ноге, псина укладывает голову на лапы, периодически всем телом вздрагивая в такт сверканию.
Не грозы бояться надо, в ночи к нам крадутся враги пострашнее.
Кладу руку собаке на голову, почесываю за обрезками ушей. Муха успокаивается и впадает в дрему.
Непогода понемногу успокаивается.